Бухтарминские кладоискатели - Александр Григорьевич Лухтанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Поразительно! — удивился Роман. — Это чьи же деды и прадеды?
— Да, нашей лесной деревушки, почитай, все. А нас всего-навсего едва ли сто человек наберется, не считая детей.
— А где-нибудь ещё чудь сохранилась?
— Слышал я, что какие-то остатки есть на Урале и вроде бы в Забайкалье. Чудь же всегда таилась, себя не афишировала, скорее пряталась. И связи друг с другом не держала, так что тут трудно сказать что-либо определённое. Я думаю, большинство перешло в старатели. Старатели-то всегда были. Ещё совсем недавно в Зыряновске старательские артели работали. В самом городе копались, мыли золотишко.
— Я думаю, и сейчас есть. Зря их запретили — они же пользу стране приносили.
— Вестимо, польза была, золото ведь государству всегда нужно — это валюта. А теперь вот тайком потихоньку работают, прячутся, кому попало сбывают, разве это по-хозяйски со стороны государства — так поступать?
«Естественно, Фемистоклу это не нравится, — подумал Роман, — называет себя чудью, а на самом деле он просто тайный старатель. А что золотишко на сторону уходит мимо государства — это действительно плохо».
— А вот вы скажите, как вы-то попали сюда? — вдруг спросил Фома.
— Очень просто: через штольню в верховьях Хамира, — ответил Роман.
— Через штольню? Я знаю рукотворную выработку в сторону вашего Хамира, но она же не имеет выхода.
— Не имела, а теперь есть, — торжествующе, что может удивить опытного знатока, пояснил Роман. — Оползень перекрывал устье, а река подмыла берег, и устье открылось.
— Вот как! — удивился Фемистокл. — Пятьдесят лет хожу по этим подземельям, а такого чуда не видел. Вот бы посмотреть!
— Так идёмте с нами, нам уже пора возвращаться, и всё увидите своими глазами.
— Пожалуй, пойду, — согласился Фома, — а я вам тоже много что могу показать. Я ведь здесь все закоулки знаю. Всё облазил, кое-где даже ползком пробирался по лабиринтам, по ручьям, приходилось по пояс в воде бродить.
— Вот здорово, а мы об этом только мечтали! — обрадовался Агафон. — Я всё время думал, что в этом подземелье, всяких чудес, наверное, не счесть.
— Есть, кое-что есть, — согласился Фома. — Я и сам время от времени навещаю полюбившиеся здесь места.
— Может, и стоянки древнего человека есть? — спросил Стёпа. — Логова троглодитов.
— Ну ты скажешь тоже! — оборвал его Егор. — Для этого надо специальные раскопки вести, а так разве узнаешь, где они жили или прятались?
— Это верно, — согласился Фома, — но я сужу по закопчённым сводам, сам примеряюсь, где бы я спрятался зимой от холода, и так, чтобы было не слишком далеко от входа. Кое-какие признаки есть, и некоторые сохранились.
— Ага, первобытный человек искал себе убежище, как медведь, ищущий себе берлогу на зиму, — догадался Агафон. — Мы уже имели дело с такой медведицей. Рыскала у нашей выработки всю осень, крутилась вокруг да около.
— Ну уж ты и сравнил! — с неудовольствием заметил Егор. — То медведь, а то люди, хотя и древние. Разница есть.
— Ничего, ничего, он правильно мыслит, — поддержал Гошу Фома. — На заре человечества люди конкурировали с животными.
Фома хотел продолжить свою мысль, но в это время они подошли к навешенной верёвке для подъёма в рукотворную штольню.
— Ого! — удивился он. — Я вижу, вы тут капитально обосновались, но я покажу вам более простой путь подъёма, где и канат не нужен.
Чуть в стороне, пробираясь через глыбы свалившихся камней, они и верно, обошлись без верёвки, и вскоре все собрались у могилы бергала, задавленного обвалом.
Кладоискатели хотели удивить этим своего нового знакомого, но он спокойно отреагировал на это, сказав:
— Вы правильно сделали, что не стали разрывать завал. Я знаю здесь целое кладбище, где погребены разные доисторические животные, и, возможно, там есть и люди. — И, опережая нетерпеливые вопросы, добавил: — Но это потом, не всё сразу. Я вижу свет в конце туннеля, и меня это удивляет не меньше, чем все кладбища динозавров и мамонтов вместе взятые.
Секреты чуди
Выйдя на свет, Фома с жадностью рассматривал устье штольни и всё приговаривал:
— Надо же, тысячу лет стояло, и на тебе — открылось чело! Сработанное человеком устье, вход в чрево земли. Да, но ведь теперь же сюда попрут все, кому не лень. Туристы, все праздношатающиеся, не говоря уже о геологах, — вдруг спохватился он, — так и конец придёт нашему подземному городу. Правда, верховья Хамира в стороне от всех проложенных троп, — сам себя попытался он успокоить, а тут и Стёпа обнадёжил:
— За год, что открылась штольня, пока никто здесь не был. Скотопрогонных троп здесь нет, на Уймон из Зыряновска ходят через верховья Черновой, туристы дальше Тегерека не заглядывают, лесорубам, как вы сами видите, тоже делать здесь нечего.
— Ну да, до поры до времени, — согласился Фома, а сам же подумал: «От силы год, не больше продержится тайна, а то и того не будет».
Роман промолчал, только предложив:
— Уже вечер — где уж теперь блуждать по подземным лабиринтам, оставайтесь с нами ночевать.
— А и верно, останусь-ка я с вами на ночь, — согласился Фома.
Мальчишки уже собирали дрова для костра. Большая палатка стояла под кедром. Уже стемнело, когда все, сидя у костра, уплетали сваренный Егором и Стёпой полевой суп, а Фемистокл рассказывал про чудь, про древних металлургов и горняков.
Он оказался прекрасным рассказчиком, на что Степан заметил:
— Фемистокл, вы родились и живёте в глухом таёжном посёлке, и мы ожидали, что вы нам расскажете про охоту, про встречи с дикими зверями, а вы читаете лекции про подземное царство не хуже профессора горного дела или историка.
Для Фемистокла такие откровения не были новостью — примерно об этом ему говорили и родные, и односельчане, — поэтому он не удивился, сказав только:
— Что поделаешь, каждому своё. Я хоть и лесной человек, да ещё и деревенский, а вот люблю читать разные журналы, а раз уж я чудь, то и по горному делу интересуюсь. Куда и как она исчезла.
— Дядя Фома, а теперь я хотел бы у вас спросить, — обратился с вопросом до сих пор молчавший Егор. — Вот вы прошли насквозь весь Холзун — значит, и туннель здесь можно прорыть?
— Тогда ведь за какие-то три-четыре часа можно будет пешком пройти в Уймон и не надо переваливать через гору, на что и
