Бухтарминские кладоискатели - Александр Григорьевич Лухтанов

— Туннель? Конечно можно, только я бы не хотел, чтобы вместо подземного, сказочного царства была забетонированная выработка. Пойдут вереницы машин, толпы народа, посёлки в тайге, кафе, рестораны — и прощай, дикая природа.

— Да, нет ничего ценнее дикой природы, — подтвердил Роман. — Всё человек может, а вернуть дикую природу — нет. А если и попытается, то это будет подделка. — И опять разговор вернулся к подземному царству.

— Фома, вы что, тысячелетиями сохраняли вашу тайну, тайну чуди, и никто за всё это время не дознался, кто такие, как жили, как работали?

— На этот вопрос мне трудно ответить. Возможно, кто-то дознавался, возможно, нет. Даже ваши историки от науки не могут ответить на многие вопросы, связанные с событиями пятисот- и даже трёхсотлетней давности. Теряются документы. Да и были ли они? Теряется связь времён. Да что там говорить — даже события наших дней разные политики объясняют по-разному, а тут речь идёт о трёх тысячелетиях.

Фемистокл заметно разволновался. Роман почувствовал, как важны для него все эти вопросы.

— Да, но за события последних двухсот пятидесяти лет можно ручаться, — добавил он после некоторой паузы. — Например, как разгадали технологию плавки металла.

— Интересно, это почему же?

— Остались документальные свидетельства, причём у ваших историков восемнадцатого века.

— Вы имеете в виду русских историков?

— Да, русских или немецких на русской службе. Особой разницы нет.

— Конечно, наука интернациональна, — многозначительно согласился Роман и сам удивился своим столь умным мыслям.

— Но всё-таки, говорите конкретнее. Какие есть документы, что вы упомянули?

— А речь идёт о временах Петра Первого, о начале восемнадцатого века, — продолжал Фемистокл. — Вы знаете, что Пётр был озадачен развитием горно-рудного и металлургического производства в России? До этого, считай, в России такой промышленности не было. А какая страна без металла? Вы же знаете, что в войне со шведами после первого поражения ему пришлось снять колокола с церквей, чтобы отлить новые пушки.

— Да, это хорошо запомнилось из уроков истории в школе.

— Так вот, своих специалистов в горном деле и металлургов в тогдашней России не было, и он привёз из Германии таких профессионалов. А вы знаете, что большинство немцев служили верой и правдой новому своему отечеству? И особенно среди специалистов выделялся некто Вильгельм де Генин. В России его имя для краткости переделали на Вилима Ивановича, и царь ему во всём доверял.

— Да, слышал я о нём, — признался Роман, — но продолжайте.

— Этот Вилим Иванович обладал неуёмной энергией. Он организовал строительство металлургических заводов на Урале и стал основателем этой важной отрасли хозяйства в России. Так вот, рудники основали, металлургические заводы построили, а выплавлять чистую медь долго никак не получалось. Вместо одних медных минералов, малахита и азурита после плавки выходила не медь, а другой, ни к чему не пригодный минерал куприт. Вильгельм де Генин выходил из себя, бушевал:

«Это танталусы сидят на злате и не могут его получить! Древние мастера умели, а нынешние не могут».

Бесчисленные депеши самому Петру возымели действо — были срочно выписаны из Германии новые мастера. Но и они разводили руками: в плавленой рудной массе медь не отделялась от шлаков. Саксонская медная руда, из которой успешно плавилась медь, отличалась от уральской и алтайской, а в чём секрет — не могли разгадать. Заводчики Демидова и Строганова также бились почти двадцать лет, пытаясь разгадать секреты выплавки меди из российских руд.

— Это интересно, что вы рассказываете.

Роман и мальчишки с большим вниманием слушали странного подземного человека, оказавшегося знатоком секретов чуди.

— Да, так вот и бились, пока этому Вильгельму Ивановичу не привели неприметного старичка из местных уральцев. Он и говорит:

— Ты, барин, не слушай своих учёных немцев, а лучше позови мастерового горняка из чуди, он тебе все секреты скажет.

— Это ещё какого такого чуди? — взревел де Генин. — Ты разве не знаешь, что вся чудь до рождества Христова за тысячу лет под землю ушла?

— А вот ушла, да не вся. Ты лучше гордыню свою убери, спрячь, а с добрым человеком по-хорошему поговори. Может, тогда он тебе всё и обскажет, как дело на лад поставить.

Этому де Генину ничего не оставалось, как послушаться доброго совета. А мастеровой тот из чуди, такой неказистенький, невысокий мужичок пришёл с мешочком, высыпал оттуда в горнило с толчёной рудой каменный порошок и говорит:

— Вот теперь разводите огонь — посмотрим, что будет.

Заработали меха с поддувалом, температура должна быть выше тысячи градусов, и вот чудо — вместо зелёных и синих окислов меди потёк чистый металл. Так был налажен выпуск меди в России из уральской и алтайской медной руды. Вот, а вы говорите, что чуди нет! А кто же секреты хранил, как не чудь? — закончил свой рассказ Фемистокл.

— А что за порошок подсыпал этот мастеровой? — спросил Стёпа.

— Окись минерала барита, — ответил Фома, — но это химия, а я не слишком в этом деле силён. Вернее, совсем не силён.

— Фома, вот вы сказали, что вода промыла все эти подземелья, а где же она сейчас? Лишь капель да кое-где небольшие ручейки.

— Это верно, — согласился Фемистокл, — но ведь вода стремится вниз. Промыла себе другие галереи и там шурует себе нижним этажом под нами. Но туда лучше не спускаться. Сплошной ледяной душ, надо по воде брести, а кое-где и вплавь придётся пускаться.

— А где-то на поверхность выходит эта подземная вода?

— А как же — две реки начинаются в Уймоне от подземных источников, Там и озёра есть, и реки, а где их истоки, бывает трудно понять. Часть под землёй пробивается, снаружи не видно. Чтобы разобраться и понять, надо специальные исследования проводить. Вот в Пиренеях, во Франции, Испании — там с помощью красителей выясняли, где и куда подземные источники идут. Это всё непросто.

— Вы, Фома, я смотрю, поднаторели в этих делах. Как это вы всё знаете?

— Я же говорю: я сам горняк, хотя и кустарь. Но имейте в виду, вовсе не одиночка, у нас всегда существовала своего рода артель, и мы мастерство передавали по наследству. Кроме того, древней металлургией и горным делом я и сам с малолетства интересовался, а многое мне передали деды наши. Я подземный житель, мне сам Бог велел это знать. А если честно, я же здесь вырос, ещё мальчиком меня отец натаскивал по этим подземным ходам. Здесь ведь, не будешь знать, — заблудиться можно. Это же подземный город, для всех таинственный и неизведанный, а для меня он как дом родной. Хотя, наверное, я чересчур расхвалился. Тайны