Бухтарминские кладоискатели - Александр Григорьевич Лухтанов

— И на Холзун не ходи, — продолжал алтаец, — нечего вам там делать. Бывало не раз, люди с него не возвращались, а куда делись, никто не знает. Там даже стражи поставлены для охраны, каменные.

— Да, мы их видели, а кто их поставил?

— Кто поставил, никто теперь не знает. Они всегда стояли. И ни трогать, ни спрашивать о них нельзя.

— Это почему же? — возмутился Агафон. — Я здесь родился и вырос, и мои деды здесь жили. Я историю хочу знать, а вы — «нельзя»!

— Вы, белые люди, могилы наших предков копаете, землю портите, руду роете, всё разворотили, плохо всё делаете, — сердито ответил пожилой. — Раньше было всё — зверь и птица, — а теперь что? Тьфу, пусто!

Алтаец сплюнул:

— Ни охоты, ни красоты. А дальше что будет?

На том и расстались, но когда уходили, Стёпа оглянулся и увидел, как алтаец чем-то белым мазал рот откуда-то взявшегося деревянного божка.

«Успел вытащить из кармана и умасливает салом, — догадался он, и, поделившись этим с друзьями, предположил: — Это что-то вроде жертвоприношения. Они же язычники.

Роман согласился, добавив к сказанному братом:

— Жертвоприношение бескровное и безобидное, а ведь у многих древних верований бывали и человеческие жертвоприношения. Едва ли не все народы через это прошли. Бормотал же он что-то про какого-то Эрлика, кушавшего людей. А ведь алтайцы правы, — подвёл он итог, — цивилизация не одну пользу приносит, а природе — явный вред.

— А что насчёт Хана Алтая, — вдруг вспомнил Степан, — что ты об этом думаешь?

— А тут целая история. Как ты, наверное, знаешь, в средние века быть язычником считалось страшным грехом, чуть ли не преступлением, а алтайцы ими и были. Когда пришли русские, стали обращать их в православие. Они крестились, а сами потихоньку продолжали веровать в своих традиционных богов. Потом вдруг им понравился буддизм, и вместо Хана Алтая появился Бурхат-хан. Но он вовсе не конкретное лицо, а сама природа, силы природы. Славяне, в том числе русичи, тоже ведь через это прошли — через богов природы.

Фемистокл

Первая вылазка в новооткрытую пещеру — и почти сразу большие новости, едва только спустились по навешенному канату. Сначала что-то странное почувствовал чуткий Егор.

— Ребята, вы не слышите какие-то странные звуки? Всё время стояла мёртвая тишина, а тут вдруг будто кто скребётся.

— Капель, — коротко ответил Стёпа, — водичка везде есть. Где больше, где меньше. Капает, а то и ручеёк журчит.

— Нет, это совсем другие звуки.

— Да, что-то есть, — подтвердил и Агафон, — как будто даже стук.

— Стук? Вот это и есть капель. Ты что, забыл, как весной с крыши капель о пустое ведро стучит? Звон стоит.

— Нет, надо послушать, — поддержал Егорку Роман, — в этом подземелье сплошные тайны.

— Тайны с привидениями и призраками, — съязвил Стёпа. — Пещерные медведи давно вывелись, троглодитов тоже вроде бы нет. Разве какой сбежавший зэк прячется, да и то вряд ли. Что ему в такую глубь лезть?

— А вот слушайте, опять, — не унимался Егор, — неужели не слышно? Вот: «тук-тук», с интервалом и опять: «тук-тук!»

— Странно, я тоже что-то слышу. Тихо, дайте послушать!

Теперь уже и Роман замер, напряжённо вслушиваясь во мрак подземелья. Подземные хода и лабиринты глушат все звуки — здесь вечный покой, нарушаемый разве что капелью воды с потолков да кое-где шелестом ручья. А тут ни то, ни другое, а чем непонятней, тем тревожнее.

— Не шумите, потихоньку идём на звук. Не спугнуть бы!

Гуськом один за другим мальчишки шли по лабиринту, внимательно всматриваясь, чтобы не пропустить боковые расщелины и ходы. Звук слышался всё чётче, и всё более были заметны разные интервалы между ударами, что говорило не в пользу капели.

— Я вижу, мелькнул какой-то отблеск! — взволнованно, тихим голосом сообщил Агафон. — Вы что, не видели?

— Померещилось, — убедительно среагировал Стёпа. — Вечно тебе видятся нелепости.

— Тише вы! — шёпотом, но резко прицыкнул на друзей Роман. — Кажется, что-то есть.

— Неужели дырка «на-гора»? — также вполголоса произнёс Агафон. — Вроде как мигает блеск какой-то.

— Да, и я вижу, — подтвердил Роман. — Возможно, там выход на поверхность, а мелькает оттого, что куст там у входа колышется. Дырку то откроет, то закроет — вот свет и мигает.

Заинтересованные и взволнованные мальчишки продвинулись ещё ближе, и вдруг мелькания прекратились, но на их месте остался светлый ореол, и стало ясно, что источник света чем-то прикрыт.

— И стук прекратился, — заметил шёпотом Егор.

Прошло ещё немного времени, и вдруг стало понятно, что рядом со светлым пятном кто-то стоит.

Человек! Сомнений быть не могло.

— Затаился! — выдохнул из себя Агафон. — Он же тоже нас со светом увидел.

Изумлению не было предела, но отступать было поздно, и мальчишкам ничего не оставалось, как окликнуть незнакомца:

— Кто вы? Как вы сюда попали?

— Я тоже вас могу спросить: а как вы сюда попали? — на чистом русском языке ответил странный незнакомец. — Да вы не бойтесь, подходите ближе, — продолжал он, — я вас не съем, я такой же человек, как и вы. Поговорим и всё выясним.

Мальчишкам ничего не оставалось, как следовать совету.

— Ну вот, видите, я не призрак, не привидение и даже говорю по-человечески, — сказал подземный человек. — Давайте знакомиться, меня зовут Фома, живу в Российской Федерации, то есть по ту сторону Холзуна. Надеюсь, вы географию знаете?

— В Российской Федерации? — с изумлением в свою очередь спросил Роман. — Как же вы сюда попали, тем более в это подземелье?

— Ага, вас заинтересовало! Это естественно — значит, вы, молодые люди, любознательны и, следовательно, достаточно грамотны. Советская власть даёт неплохое образование народу, и это ей плюс.

— Да, я студент Томского политеха, учусь на физмате, — ответил Рома.

— Похвально, — одобрил пришелец с соседней республики, — с удовольствием отвечу и поговорю с вами. Так вот, пришёл я, как и вы, подземным ходом.

— Как, неужели под Холзуном? — вырвалось у Стёпы. — Это сколько же километров, и всё под землёй?

— Да, всё подземельем — так уж вода промыла эти подземные ходы. Верно, расстояние немаленькое, но я к ходьбе привычный, а путь мне хорошо знакомый.

— Невероятно! — Роман был удивлён не меньше брата. — А что вы тут делаете?

— А вы что тут делаете? — в свою очередь поинтересовался незнакомец. — Разве сами не видите, чем я здесь занимаюсь?

— Да, верно, — согласился Стёпа, — видим, у вас молоток и зубило. Вы что, старатель?

— Угадали. Я чудь.

«Ага, российский старатель — человек смышлёный, грамотный и любитель пошутить», — подумал Роман и в свою очередь решил продолжить словесную игру: