Повести Невериона - Сэмюэл Рэй Дилэни

помещение освещало еще больше факелов, заключенных в каменные клетки. Здесь было человек двадцать пять мужчин и несколько женщин. Когда великан с Прин вошли, многие встали, и кто-то спросил:

– Что слышно наверху, Горжик?

Великан улыбнулся и молча махнул рукой.

– …вабемеш хар-норко ниву шар, – говорила одна женщина другой.

– Кстати, – засмеялся Горжик, – вот о чем я хотел спросить…

– Другие ждут тебя в большом зале, – прервал другой.

– Да, конечно, – сказал Горжик и пошел дальше.

Все потянулись за ним. Прин не знала, идти ли ей, но кто-то пропустил ее вперед, а Горжик обернулся и поманил. Она подошла; он взял ее за руку, невольно напомнив о дородном господине в тоге и мальчике-варваре – но если бы она захотела написать, почему это так, ей пришлось бы придумать новые знаки.

Следующую арку завешивали тяжелые портьеры. Кто-то откинул их, и Горжик с Прин начали сходить по широким ступеням.

Прин моргнула.

Этот зал при всем количестве факелов казался гораздо темнее, потому что был в десятки раз больше! Где-то шумела вода, и это делало огромное подземелье еще огромнее.

Посреди него горела жаровня, больше роста Горжика в поперечнике. По стенам на разной высоте тянулись балконы. Зал, похоже, все еще строился – в одном его углу виднелись груды земли и камней. Каменного дракона у другой стены тоже, как видно, только что откопали. Со стропил на потолке свисали веревки.

– Освободитель! – выкрикнул кто-то, и пятьдесят, семьдесят пять, а может, все полтораста человек взревели, как один. Прин, не привыкшая к таким толпам, затруднялась определить их число. Потом шум немного утих, но не прекратился совсем: разговоры и перешептывания, рождая эхо под высоким потолком, сливались с рокотом водопада.

Прин теперь разглядела, что вода, мерцая и пенясь, струится из-под балкона между двумя колоннами. Над водопадом стоял туман; широкий ров, в который стекала вода, пролегал под двумя мостами, каменным и деревянным – поставленным, похоже, опять-таки недавно на месте другого, рухнувшего, – и выходил наружу через отверстие в драконьей стене.

Пол, частично вымощенный, был в основном земляным.

– Этот поток питает в том числе и фонтан на рынке, – шепотом сказал Горжик.

– Ну да, – произнесла Прин, словно как раз об этом собиралась его спросить. Так вот и начинаешь думать заодно с Освободителем. Видно, он весь Неверион знает как свои пять пальцев – этот город уж точно.

Они перешли деревянный мост и миновали жаровню, ощутив идущий от нее жар. Пять-шесть ступеней впереди вели к широкому сиденью, застланному звериными шкурами. На одном его конце из-под тигровой шкуры торчало каменное крыло, на другом, где лежал черный мех, разевала клюв голова хищной птицы.

Горжик, взойдя на первую ступень, сказал Прин:

– Сядь сюда, – и показал на третью, покрытую белой шкурой – лошадиной или коровьей. Прин села, поставила ноги на нижнюю ступеньку. Шкуру давно не чистили – убирает ли тут кто-нибудь? Сам Горжик поднялся к трону. Его ороговевшие, все в трещинах ноги попирали черно-белую шкуру зебры четырьмя ступенями выше, наравне с носом Прин.

– Друзья мои! – прокатился под сводами его голос. Прин подняла глаза к потолку: неужто таверна над этим залом такая же громадная? Быть не может. – Я рад видеть столь много знакомых лиц и столь много новых! – Его нога сдвинулась, свет факела отразился в полированной бронзе: Горжик воссел на трон. Там, небось, тоже пыльно. – С другой стороны, я рад, что нас пока еще мало и я могу говорить с вами со всеми без церемоний, что могу видеть, кто давно примкнул к нам, а кто недавно. Когда наше число возрастет, об этом придется забыть.

Прин обвела взглядом лица, которым, на ее взгляд, и так числа не было.

Вот так неожиданность!

В первых рядах Лис шептал что-то Барсуку, а прямо за ними смотрел на нее в упор Западный Волк!

– То, что у меня в городе столько друзей, согревает мне сердце. То, что вы все пришли меня поддержать, говорит о недовольстве несправедливостью, царящей в нашей стране. Разница между вашим вчерашним и сегодняшним числом говорит о нашей растущей силе. Вчера я вас покинул с вопросом, выслушают ли меня при Высоком Дворе, сегодня принес вам благоприятный ответ. – По залу прошел ропот. – Узнав эту новость чуть раньше, я вышел в город. Чудесная весть делала его новым в моих глазах, и даже рынок, где я так часто внимаю гармонии труда и торговли, будто бы обновился – там звучала новая музыка, и я не узнавал его больше. – Прин, глядя вверх, видела только мощное колено и локоть, ходивший туда-сюда. – Сам барон Кродар, всесильный министр, даст мне аудиенцию!

– Почему не сама малютка-императрица? – вопросил женский голос среди одобрительного гула.

– Неправедная владычица наша! – добавил мужчина.

Прибыв из мест, где никогда ничего такого не говорилось, Прин испугалась не меньше, чем при виде Волка и Лиса, но остальные лишь посмеялись. Смех вселял чувство свободы, и Прин вспомнила свой полет.

– Я на многое не замахиваюсь, – сказал Горжик, вызвав новую волну смеха, – вопреки всей неправедности. Для начала и это неплохо. Вы пришли сюда со всего Невериона, по разным причинам и по-разному одаренные. Девушка, что сидит внизу, пришла просто из любопытства. – Прин опять посмотрела вверх и увидела над коленом улыбающееся лицо. – Я понимаю ее и принимаю столь же охотно, как и всех остальных. Ты, – над головой Прин простерлась широкая длань, – пришел из предгорий Аргин, не так ли? Я вижу это по кожаной косице у тебя на руке. В вашей провинции есть низкое каменное строение с семью треугольными дверьми, с головами разных животных на их вершинах. Я спросил, что это за дом, и мне ответили…

– Йа Кик йа Кра Кик! – отозвался грузный, коротко стриженный человек.

– Вот-вот. Не скажешь ли, что это значит?

– Дом богини, плетущей корзины, дабы нести зерно женщинам, детям и животным.

– Богини чего – свободы или рабства?

Мужчина задумался, теребя кожаную косичку на своем бицепсе.

– Она – богиня процветания… Богиня труда, а стало быть, и свободы.

– Хорошо! Значит, она улыбнется нашему делу, хотя у нас не так много женщин и, насколько я знаю, только одно дитя…

Освободитель под новые раскаты смеха смотрел вниз, на Прин, низведенной от девушки до дитяти. Она, в свою очередь, взглянула на щербатого, с жидкой бородкой Барсука, втравившего ее во все эти хлопоты.

– Мы должны уважать обычаи всех живущих в Неверионе. Я хочу спросить у тебя… – обратился он к варварке, которая шепталась с соседкой – о ее происхождении говорили желтые волосы, связанные