Повести Невериона - Сэмюэл Рэй Дилэни

всё, что его окружает; он словно карта – расстояния и приметы, правда, здесь не прочтешь, зато хорошо видишь разные материальные и духовные свойства. Люди приносят сюда свои товары, свои ремесла; стоит только посмотреть, кто ходит по здешним улицам, кто живет в здешних хижинах и здешних дворцах, чтобы получить представление о целой стране. Я ведь говорил тебе, что этот квартал заселяют варвары, пришедшие с юга? А чуть западнее, у Кхоры, живут уроженцы северных долин. Они до сих пор носят одежды светлых тонов и капюшоны – старухи надвигают их пониже, мужчины откидывают; их длинные подолы до колен замараны уличной грязью, которую на своей зеленой родине они не знавали. Двумя улицами ниже ты найдешь выходцев из пустыни: у мужчин медная проволока в ушах, у женщин пурпурные точки на подбородке. Если мальчишки из пустыни, стоящие кучками у своих глинобитных стен, видят жителя долин, они выкрикивают те же слова, что кричали бы в земле своих предков, выезжая на верблюдах навстречу длиннополым захватчикам.

Но посмотри вокруг! Здесь, на Старом Рынке, получить представление об империи проще всего. Вон та женщина, что жарит на вертеле поросенка и продает его мясо на ломтях хлеба – ее мать и бабка делали то же самое на священных празднествах в девяноста стадиях к западу; та провинция в определенную неделю весны до сих пор благоухает жареной поросятиной. А видишь бородача, что раскладывает печеный ямс по лоткам мальчишек-разносчиков? Сейчас эти мальчики побегут через мост, по улицам, мимо лавок и гостиниц, продавая свой товар за железки – точно так же, как бегают их сверстники в провинции Варнеш, откуда бородач родом. Детишки, жующие желтую сахарную свеклу, купили ее вон у того торговца, что режет клубни кривым ножом. Раз в месяц он ездит в родную провинцию Стретхи и нагружает свеклой свою повозку, а женщины Авилы пользуются точно такими же ножами, выкапывая ее. То, что продается здесь – лишь малая часть урожая; основную долю перегоняют и получают ром, продаваемый в запечатанных кувшинах вон там, под красным навесом. За всеми этими яствами и напитками сквозят винокурни, свинарники, религиозные праздники, тщательно возделываемые поля; всё, что так быстро съедается, говорит об огромных трудах, затраченных за одну, за три, за десять провинций от столицы.

Теперь посмотри на эту женщину с темной повязкой на голове. Перед ней расставлены на подстилке горшки-треножники – она из хорошей, но обедневшей семьи. Многие горшки выщерблены и почти все подержанные; наглядная картинка того, что у нас производится.

Соседний ларек тоже заслуживает внимания. Когда я проходил здесь утром, один человек разглядывал острые палочки. Ими ковыряют землю женщины на репных полях в самых диких частях империи, ими же пользуются и богатые дамы из пригородов Саллезе и Невериона, когда тем припадает охота садовничать. Ради одной орхидеи, золотистой или розовой, дамы завешивают малый участок почвы от насекомых, удобряют его зерном и рубленым мясом и шепчут заклинания, чтобы драгоценный цветок расцвел. Теперь тот же мужчина вернулся и пытается продать в ларек связку палочек с тремя зубьями на конце – а торговец, судя по всему, купит их.

Глянь-ка сюда – какой выбор горшков на четырех ножках! Варварка уже купила две штуки, теперь подошел другой покупатель – только успевай справляться вместе с приказчиком.

Здесь мы видим постоянную борьбу обычаев с обычаями, орудий с орудиями, движение вперед столь медленное, что только древние старики его замечают – и жалуются, вспоминая добрые старые времена, когда всё не так было и не так делалось.

Трехногие горшки, четырехногие горшки, острые палочки, трезубцы – всё это стадии битв, которые порой тянутся годами, а порой только начинаются. Их исход увидят на этом рынке лишь через десять, тридцать или семьдесят лет, не ведая, с чего они начинались.

Пойдем теперь вот сюда. Это мои любимые товары после домашней утвари и крестьянских орудий. Взять этот циркуль – его ножки сомкнуты наглухо и ничего измерять не могут. А эти зеркальца на шарнирах смотрят на все четыре стороны и могут быть прикреплены к разным частям тела. Эти деревянные кругляшки изображают монеты, хотя чеканки на них, само собой, нет. Разверни вот этот пергамент; твое удивление показывает, что ты вправду умеешь читать, но не можешь прочесть то, что на нем написано. Вот-вот, положи обратно, пока старик с татуировкой на лице не увидел – он один из самых придирчивых торговцев на этом рынке. Сам северный мудрец, сидевший в ядовитых парах Йобиконской пещеры и пытавшийся записать повеления богини земли, не смог бы прочесть эти знаки, уверяю тебя – однако секретарем божества все-таки побывал, этой чести у него не отнимешь. Эти резные деревянные диски привязывают к животам мальчиков в горных племенах внешних Ульвен. Они даруют ловкость и мужество в охоте на диких коз и больших черепах. Железные полоски? Судя по меткам на них, это что-то вроде линейки, но деления неровные и не доходят до края – тоже не слишком пригодно для измерений. Может, ты уже видела такое у себя в городке, а если нет, то наверняка догадалась: это всё волшебные вещи. Одноглазая женщина, помощница татуированного, делает вид, что травы перебирает, но на самом деле следит за нами; если ты ей приглянешься, она объяснит, что для чего предназначено. Ты удивишься, узнав, каким искусником надо быть, чтобы ими пользоваться – тут потребуется не меньше мастерства, чем для тех орудий, которые мы только что видели. Но понятно ли тебе, как подобные предметы отражают вполне материальные ремесла и инструменты? Одних измерительных якобы приспособлений сколько! А этот свиток, не иначе, перечень духовных изделий и астральных веществ. Каждая вещь здесь – знак жажды знания и стремления к нему, каждая пытается достичь его в разных формах, каждая занимает какое-то место в общенародном сознании; это опять-таки карта, показывающая не места, а разновидности бытия. Но одноглазая уже машет татуированному – пойдем-ка отсюда. Он упорнее всех настаивает – из почтения к своим магическим товарам или из боязни заразы, – что покупатель, подержавший вещь в руках, должен непременно ее купить.

А, ты на бочки смотришь. До Элламона они, как видно, не добрались еще? Там внутри южное пиво, которое так тебя озадачило – у нас в Колхари без него ни один честный труженик не обходится. Заметь себе, что утоляемая им жажда как бы в насмешку отражает жажду духовную, о которой мы толковали. Детишки с двуручными кувшинами, несущие напиток дяде, тете, отцу, и разносчики с бурдюками,