Ведьма - Дональд Маккуин

Настоятельница и Эмсо удобно уселись в мягкие кожаные кресла напротив самого большого камина, и Ондрат принялся тщательно осматривать комнату. Проверка слишком затянулась, и настоятельница не выдержала:

— Ты что, подозреваешь свою домашнюю прислугу в неверности?

Закончив осмотр, Ондрат ответил:

— Не подозреваю, настоятельница, а могу предположить. Таким образом мои разочарования, по крайней мере, будут оправданными.

Настоятельница сама повела дальнейший разговор:

— Я уже говорила Эмсо о твоем отношении к Гэну и Церкви. Ты знаешь Эмсо. Как воин и как дворянин, ты прекрасно можешь оценить преданность, которая сделала его имя самым уважаемым в Трех Территориях. — Она в упор посмотрела в глаза Эмсо. — Я говорю это не для того, чтобы тебя смутить, а для того, чтобы подчеркнуть благородство наших целей. Ты больше всех печешься о добром имени Гэна Мондэрка. Мы желаем поднять его к вершинам еще большей славы. То есть привести его в лоно Церкви.

Эмсо отвел глаза.

— Я люблю Церковь, настоятельница. Как и Гэн. И как по-своему это делает Сайла. — Не глядя на пришедшую в ужас настоятельницу, Эмсо выставил подбородок. — Ваша вражда с бывшей Жрицей Роз сказалась на взаимоотношениях с Гэном, и это причиняет мне несказанную боль. У Сайты есть веская причина, чтобы сомневаться. Даже быть недовольной. Жнея, которая теперь правит Церковью как Сестра-Мать, пыталась убить Сайлу. Не после изгнания Сайлы, а когда она еще была Жрицей Роз. Жнея пыталась убить Жрицу Фиалок, когда она еще была одной из ваших.

Молитвенно сложив руки и касаясь кончиками пальцев подбородка, настоятельница приняла сердито-важный вид.

— Такое моральное падение, какого достигли Сайла с Лантой, — редкий случай в истории Церкви. Это расстроило Сестру-Мать. Она отреагировала не самым лучшим образом и еще долгое время будет раскаиваться в содеянном. — Затем, изменив с ослепительной быстротой выражение лица, заговорила доверительным тоном: — Но какого же покаяния ждать от Сайлы? От той, кто развращает души наших невинных Избранных, подстрекает нашего уважаемого Гэна к тому, чтобы отказаться от всех старых обычаев. Когда ты говоришь о ней и об этих иноземках с их неизвестными нравами и историями, о ком еще ты вспоминаешь? О Леклерке. — Настоятельница откинулась на спинку кресла с торжествующе-расслабленным видом. — Какой же друг может быть у колдуна, как не ведьма?

Эмсо даже не потрудился скрыть порывистое, стремительное движение, осеняя себя Тройным Знаком. И все же он отказался оставить друга.

— Я знаю Сайлу. Гэн доверяет ей.

Ондрат зловеще ухмыльнулся.

— Без доверия не бывает близости. Без близости нет измены. Какая ведьма признается в своем колдовстве?

— Или в своем превращении. — От двусмысленного намека настоятельницы Эмсо часто заморгал. Она перешла в наступление. — Когда Сайла повела Ланту, Конвея и Тейт на юг, она была в ссоре не с Церковью, а с Жнеей. Тем не менее после возвращения хоть раз она подтвердила свою приверженность Церкви? Церковь была — и остается — для нее единственной семьей. Сестра-Мать рассказала, кем она стала, а Церковь говорит правду. Вкушать горечь истины — значит принимать истину. Ведьма.

Несчастный Эмсо молча покачал головой.

Настоятельница взглянула на Ондрата, чуть заметно кивнув. Тот сказал:

— Есть доказательство, Эмсо. Если у тебя хватит мужества принять его.

Покрасневшие глаза Эмсо уставились на Ондрата. Барон отшатнулся, подняв руку со стальным браслетом.

— Я не хотел тебя обидеть. То, что я могу тебе показать, слишком неприятно. Дай мне слово, что ты не поднимешь оружия в моем замке.

— Если только на меня не нападут. — Слова донеслись как из погреба, холодные, со скрытым смыслом.

Повернувшись, Ондрат почти подбежал к двери. Распахнув ее настежь, он жестом велел кому-то войти.

В дверном проеме возник Домел.

— Скэн, — прошипел Эмсо и, потянувшись за мечом, вскочил с места.

Ожидая такой реакции, настоятельница придвинулась, чтобы удержать его.

— Все в порядке. Теперь он один из нас.

В ответ Эмсо издал какое-то утробное рычание. Настоятельница сжала руку посильнее. Ондрат с опаской приблизился к ним, и она продолжила:

— Выслушай Ондрата. Познакомься с этим человеком. Он пришел, чтобы помочь нам, и рисковал своей жизнью ради нас.

Домел выступил вперед.

— Меня зовут Домел, я — Навигатор племени Скэнов.

Барон Ондрат сказал мне, что ты — Эмсо, правая рука Гэна Мондэрка. Твое имя знают все Скэны.

— И узнают еще лучше после битвы этой весной.

Домел сохранял спокойствие.

— Я подверг испытанию свое божество. И устоял перед Женщиной-Духом. Я отправился в море на лодке, которая весит чуть больше, чем твоя лошадь, и вызвал на бой божество. Я сразил его. Его ветер с волнами и его штормовые ведьмы не сумели меня одолеть. Поэтому не испытывай мое мужество. Пока не возьмешь верх над богом, как это сделал я.

Поддакивая и ухмыляясь, Ондрат вмешался в разговор:

— Его принесла ко мне семья рыбаков. Они нашли его на морском берегу, полумертвого. Я…

Эмсо перебил его:

— Так говоришь, тебя зовут Домел. Зачем же ты пришел в Три Территории, к Гэну Мондэрку? У Скэнов здесь нет друзей.

Внешне расслабившись, Домел ответил доверительным тоном:

— Когда я вышел на берег во владениях барона Ондрата, то был настолько слаб, что мне казалось, я непременно умру. И все же я вышел на берег. Ты понимаешь истинный смысл этого? Я одержал победу над Сосолассой и его морем. Меня спасли целительницы, в том числе и настоятельница Фиалок. Если бы я был в силах сражаться, я убил бы рыбаков, которые нашли меня, но я выжил, лишившись своего племени, чести, семьи. Зачем же мне помогать твоему Мондэрку? Мне надо помочь себе. Надо сразить тех, кто связал меня с ложным божеством. Точно как Гэна Мондэрка, который унижен тем, что не знает об этом.

— Поосторожней, — прогремел Эмсо.

Домел невозмутимо продолжил:

— Сомневаешься? Тогда знай. Нашего вождя зовут Лорсо. Он заключил союз с Летучей Ордой и большинством Людей Реки. Они намерены завершить начатое Ква дело. Посеять разорение. Ввести рабство. Как только эта задача будет выполнена, прежняя Сестра-Мать погибнет. И власть перейдет к ее наследнице.

— Кто же заменит ее?

— Это и есть главная измена. Ты действительно веришь, что трое воинов и две Жрицы разбили кочевников Летучей Орды без колдовских чар? Веришь ли ты, что эти чужеземцы, которые убивают громом и молнией, с радостью отдадут всю свою силу для осуществления честолюбивых планов Гэна? Мои друзья, настоятельница Фиалок и барон Ондрат, рассказали мне, что есть иноземец по имени Леклерк, который создает странные штуки, такие, каких раньше не видел ни один человек. Можешь ли ты поверить, что эта сила, точно как и знание, которое испытывается на Избранных, используется исключительно во благо Гэна? Колдуны бродят по вашим землям. А теперь представь себе ведьму в роли Сестры-Матери.

В разговор вмешалась настоятельница:

— Надежда и средства у нас есть. И душа Гэна Мондэрка все еще безгрешна. Мы можем еще спасти его. Ты можешь.

Эмсо взглянул на нее. Она улыбнулась.

— Скэны не собираются нападать на нас до весны. Домел вызвался нанести удар по их главному поселению.

— Чтобы уничтожить свой собственный народ? И какими же силами? На каких кораблях?

— На моих. С моими людьми. — Ондрат выпятил грудь. — Нас больше, чем этих пиратов, Эмсо. Когда-то мореходы Ондрата бороздили моря так же легко, как и Скэны. — Повернувшись, он показал на обветшавшие военные трофеи.

Барон не заметил, как Эмсо с Домелом быстро обменялись взглядами. Эмсо почувствовал себя гораздо увереннее и выпрямился — медленно, почти незаметно. Злорадная улыбка, мелькнувшая на губах настоятельницы, говорила, что она все видела. И поняла.

— Ты уверен, что все это реально? — спросил Эмсо Домела.

— Конечно. Как только я разделаюсь со Слезами Нефрита и ее сыном Поработителем, Скэны узнают, что их прежнее божество свергнуто. Они придут в лоно Церкви, и я запрещу Скэнам нападать на Территории.

— Если я буду работать за спиной своего лучшего друга, даже во благо его интересов, мне ни в чем нельзя полагаться на случай. Я должен знать обо всех планах, обо всех решениях. Ничего не будет делаться без моего согласия.

Переглянувшись, Ондрат с Домелом повернулись к настоятельнице. Она захлопала в ладоши, весело, как ребенок. От смеха ее костлявое лицо потрескалось на тысячи морщинок. Хохот раскатистым эхом пронесся по залу.

— Чудесно, Эмсо! О, как это чудесно, мой верный друг! Ну а теперь у меня есть новости получше. Послушай-ка Домела.

Усевшись, Домел подождал, пока Эмсо не сделал то же самое, и сказал: