Ведьма - Дональд Маккуин

Они вошли в огромное темное помещение конюшни. Вверху на стропилах галдели воробьи. Прямо перед ними стоял насос. Остановившись, Джалита недовольно сморщилась. Потягивая носом, она бросила на Леклерка вопросительный взгляд.

Он озадаченно замешкался, затем расплылся в широкой улыбке.

— Тебе не нравится запах? Мне приходится много заниматься дублением кожи, поэтому тут так пахнет. Производство черного пороха без серы и других компонентов вообще невозможно. Вон там еще стоят коксовые печи. Прорва запахов! Цена прогресса. — На какой-то миг его охватило непонятное раздражение. Подавив его, он снова заговорил: — Я хочу сказать… То есть я имею в виду, что хочу стать всем, кем смогу, До этого я работал по-другому, но сейчас все будет иначе. Я останусь в игре до последней карты. Все, нет больше «лудильщика». На этот раз — «строитель». Творец.

Не осознавая своих движений, Леклерк повернулся лицом к Джалите и схватил ее за плечи. Под его пристальным взглядом она сделала шаг назад. Леклерк подался за ней. Она сделала еще один шаг, потом еще один. Пока резко не наткнулась спиной на какой-то предмет. Джалита вскрикнула. Леклерк очнулся, но все еще продолжал держать ее за плечи. Понимая, что произошло, он мягко заговорил:

— Символично, что тебя остановила эта штука. Это — власть.

Оглянувшись, Джалита затрепетала от необъяснимого понимания смысла его слов. Дубовые элементы машины были тверды, как скала, но в них была жизнь. И смерть. Девушка просто пожирала глазами грубо свитые канаты, зубчатые колеса, рукояти по обе стороны повозки, сверкающие медью поршни. Зловещий серый холод металла словно гипнотизировал. Она ласково провела обеими руками по корпусу машины, вдохнула запах мягкой кожи, смолистого дерева и кованого металла.

Леклерк был польщен:

— Здесь, Джалита, все это и родилось. Сила и власть берут свое начало отсюда, — он указал на катапульту, потом на свою голову. — Сила не в руках, тонких интригах или смелых поступках. В знаниях. А сколько всего еще может появиться. И каждый раз это для меня шаг вперед. И для вас тоже.

— Послушай, раз уж начался этот разговор, мне нужно сказать тебе кое-что. Я обещала, что мы встретимся. Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Но мне пришлось соврать, когда я сказала, что хочу посмотреть твое новое волшебство. Я здесь, чтобы сказать… Мы не можем быть вместе, как… Как я надеялась.

— Есть кто-то еще?

Под его пристальным взглядом она молча отвернулась и покачала головой.

— Скажи, кто?

— Какая разница. Я не могу ответить.

— Ты должна.

Подойдя, он нежно погладил ее по волосам, словно умолял Довериться ему.

Закрывая лицо руками, она снова покачала головой:

— Это секрет. Мне нельзя. Я не осмелюсь…

— Ты можешь сказать мне. Ты должна. Я здесь, чтобы защитить тебя, даю слово.

— Это слишком опасно. Я причиню боль и не смогу жить с этим, Луис. Пожалуйста, я обязана тебе своей жизнью. Я не могу рисковать твоей.

— Никто не причинит нам зла.

В его нежных объятиях она стала успокаиваться.

— Гэн должен сильнее сплотить союзников для защиты Трех Территорий. Он хочет… использовать меня. Как подарок.

Взорвавшись от разочарования и досады, Леклерк отбросил подобную возможность:

— Какая дикость! Мы не допустим этого! — И, успокаиваясь, уже рассудительно спросил: — А он сказал, кому подарок?

— Он ничего не говорит мне, — девушка печально склонила голову ему на грудь. — Только Ниле. Она мне рассказала, но это секрет, Луис. Она так добра со мной, я не хочу причинять ей беспокойство. Пожалуйста, обещай, что не промолвишь ни слова.

— Обещаю, но кто это?

Леклерку показалось, что наступившую тишину он мог бы разорвать в клочья, и он сильнее обнял Джалиту. Ее руки нежно обхватили его за талию и, словно ухватившись за новую надежду, она тихо произнесла:

— Эмсо.

Глава 46

Гулявший среди снастей северный ветер воспевал стужу. Иногда он тихо завывал, от чего кровь стыла в жилах и казалось, что при малейшем движении они лопнут. Другая песнь звучала громче и выразительнее, и пелось в ней о безысходности, о ледяном ветре и воде, истощавших волю человека настолько, что он ослабевал и ждал смерти. Но хуже всего были пронзительные стенания штормовых ведьм. Каждый Скэн знал истории о невидимых женщинах, прозванных штормовыми ведьмами. Их дьявольские руки спутывали канаты, рвали паруса. Самыми злыми были ведьмы с севера. От их дыхания стыла кровь в жилах, от их голосов цепенел разум.

Кряхтя от боли, Домел навалился на румпель. Штормовые ведьмы знали, что в управлении лодкой он полагается лишь на слух и чутье, и удвоили усилия, чтобы сбить его с пути. Сунув в рот руку, он сильно прикусил пальцы. Боль заставила думать; ощущение теплоты вывело его на какой-то миг из состояния окоченения.

Северный ветер пронесся за корму и разгулялся там. В этот момент Домел ощутил отраженную волну, своего рода контрудар ветра. Только человек, бороздивший всю свою жизнь морские воды, мог почувствовать его в полной мере. Даже для Домела он был почти неразличим в потоках и реве бушующего моря. Подобно трем размеренным ударам сердца, до него донеслись отголоски морской бездны.

Во время короткой передышки, пока штормовые ведьмы собирались с силами, Домел услышал рокот бившихся волн, подсказавших ему, где он находился.

Врожденное чутье служило ему хронометром. Не видя горизонта или звезд, он мог только догадываться, как долго оставалось до рассвета. Шторм отдавал далеким Ледяным Океаном, что предвещало хмурые, пасмурные дни. Домел погрузился в раздумье, спрашивая себя, пришло ли время плыть к берегу, или продолжать испытывать на себе удары волн. Наконец он решил, что пора возвращаться.

Уже два дня с ночи побега искавшие его акульи челны рыскали вдоль береговой линии. Два дня он скрывался в узких расщелинах, а ночью опять выходил в море. И снова Домелу нужно было спрятаться в безопасном потайном месте, пока заря не застала его в открытом море.

Мысль о мести Слез Нефрита согрела его кровь. Он немного успокоился, постепенно приближаясь к берегу. Домел точно знал, где причалить. Это была маленькая бухта с узким, почти неразличимым входом — устье реки, протекающей по болотистой долине, прежде чем влиться в море.

Домел установил курс. Высадка на берег все еще была под большим сомнением. Сосоласса может наслать на него волны размером с горы. Штормовые ведьмы пронзительно закричат ему в уши, начнут кромсать его своими ледяными ножами. Но он должен попробовать. Ведь без отдыха, огня и горячей еды его путешествию скоро придет конец.

Он вглядывался во мрак так, что на глаза навернулись слезы. Божество подняло перед ним волны, превратив их белые клочковатые вершины в скалы, обозначавшие вход в гавань. С суши, чтобы помешать ему, налетел ветер и закружился вихрем, закручивая водовороты. Домел насмешливо ухмыльнулся. Божество не могло заглушить голос прибоя, не могло заставить ветер сделать что-нибудь такое, что поставило бы Домела в тупик. Эти воды принадлежали Скэнам, и Домел знал их как свои пять пальцев.

Катамаран скользил, обходя прибрежные камни. Наперекор стихии Домел удерживал взятый курс, все его мышцы горели огнем от неимоверных усилий. Морские волны с грохотом обрушивались на него, отрывали руки от руля. Решив рискнуть в последний раз, он направил лодку туда, где, как ему казалось, был вход в залив. Катамаран на полном ходу пересек маленькую бухту, попав в густые заросли тростника. Его обшивка больше не скрежетала о скалы. По одежде хлестали ветки; они со скрипом терлись о корпус, цеплялись за снасти. Накренившись, лодка остановилась. Главное течение осталось по правому борту.

Валясь с ног, Домел поборол усталость. Предстояла еще работа. Спустить трепыхавшийся и хлопавший парус. Убрать мачту. Поднять румпель. Он проклинал боль, свое неуклюжее, окоченевшее от холода тело. Медленно и осторожно он направил катамаран вверх по течению. Когда тот коснулся дна, Домел спрыгнул на берег и двинулся в лес, подальше от моря. Наталкиваясь на деревья, пошатываясь, он брел прочь и вскоре, обессиленный, опустился на колени под поваленным стволом. Не успев рухнуть на землю, он уже спал.

На следующее утро, кутаясь в промокшие шкуры, дрожа под бесконечным дождем, он сидел, затаив дыхание, наблюдая за рыскавшим вдоль побережья акульим челном. Беглый взгляд на море вызвал у него зловещую улыбку. Слезы Нефрита и Лорсо, должно быть, с ума сойдут от ярости, самодовольно подумал он. Ничто не заставит акульи челны шнырять в такую погоду, а если что и толкнет их на поиски, то вряд ли они будут тщательно его искать.

Легкое судно показалось у входа в бухту. Домел смотрел на него со смешанным чувством страха и глубокой печали. Где-то в глубине души он чувствовал, что это живое существо. Акульи челны были хищниками, как и их хозяева; Домел верил в это. Казалось, корабль шептал о чем-то своему капитану. Он словно почуял жертву. Гребцы остановили лодку, другие заняли позицию у борта, высматривая проход в зарослях тростника. Они внимательно оглядели несколько сломанных деревьев в устье залива, но, похоже, команда не нашла в них ничего особенного. Медленно, неохотно, — подумалось Домелу, — челн Скэнов поплыл назад в открытое море.