Ведьма - Дональд Маккуин

Кейт вспыхнула малиновым румянцем.

— Это только сплетни. Некоторые из сестер аббатства Фиалок не во всем подчиняются своей настоятельнице. Они кое-что рассказали нам. Людей пугает то, чем мы занимаемся. В наших изобретениях они видят только зло. Ненавидят нас и по-настоящему боятся тебя. Жрицы подслушали разговор четырех баронов. Они замышляют что-то. Ничего серьезного, но были какие-то намеки.

— Успокойся, Кейт. Все знают, что старой аристократии уже не вернуть былые времена. Это та же древняя история: богатым всегда известно, что лучше для бедных.

— Гэн отлучил их от власти, которую они так любят. Жрицы сообщают об оживлении торговли с вернувшимися Людьми Гор. Ходят разговоры, что рыбаки выходят в море в необычное время, и никто не знает, где они бывают. Подозревают, что у них какие-то дела со Скэнами.

Между тем они вернулись на ферму. Кейт спрыгнула на землю. Леклерк привязал коня. Поднимаясь по каменному крыльцу, он продолжил разговор:

— Торговля никогда не прекращалась, Кейт. Конечно, Жрицы подозревают какой-то заговор. А ты никогда не думала, что на Гэна тоже работают шпионы? Он далеко не дурак. Гэн всем приказал сохранить до весны как можно больше провизии. Я бы, наоборот, забеспокоился, если бы рыбаки сидели сложа руки. Они делают то, что им велено.

Высыпав на уголь мелких щепочек, Леклерк принялся разводить огонь. Кейт направилась к креслу, решив повременить со спором, пока он не закончит возиться у камина. Осматриваясь в комнате, она на некоторое время позволила себе забыть о тревогах.

Эта, несомненно, холостяцкая берлога со столом, заваленным кипами чертежей, планов и каких-то листков с заметками, могла принадлежать только Луису. Кейт подумала о маленьких Избранных, пыхтевших над элементарной арифметикой. Придет день, и они узнают об углах и диаметрах, рычагах и опорах, о трении и гравитации. Сердце девушки переполнилось гордостью: Сайла принесла с собой сокровища Врат, но обучить Избранных могли только она и ее друзья.

Уютно устроившись в глубоком кресле, согретая теплом его мягкой кожи, Кейт с удовлетворением отметила, что все здесь сделано Луисом.

Наконец Леклерк отошел от камина. Она неторопливо поднялась, оставляя уютные объятия кожаного кресла.

— Ты пытаешься смягчить факты, Луис. В любом случае настоятельница Фиалок сама уже говорила о том, что «когда-нибудь будет восстановлена Церковная епитимья». На прошлой неделе она завела разговор о судьбе «испорченных» Избранных. Думаю, при первой же возможности они будут изгнаны.

Леклерк пожал плечами.

— Вполне возможно. В ней хватает подлости. Но это не доказывает…

Кейт оборвала его на полуслове:

— Подумай, Луис. Куда денутся изгнанные, лишенные защиты Церкви, сироты? Отправятся на ленч? У них только одно будущее — рабство. И она это знает.

— Кто-нибудь приютит их, — Леклерк словно взорвался, замахав руками. — В любом случае это не более чем слова какой-то там старухи. И ты видишь в них реальную угрозу для Гэна? Это так?

— Клянусь, да. И не только для Гэна. Вот еще одно изречение доброй настоятельницы: «Если хочешь погубить дерево, обломай его ветви». Это тебе о чем-нибудь говорит?

— Какая разница? Ты собралась учить меня уму-разуму?

— Я могу научить только детей, а глупец может послушать в сторонке. Неужели ты так и не увидел, как рассвирепел сегодня Эмсо? Ничего из того, что ты делаешь для Гэна, не проходит мимо его внимания. Я видела твое лицо, когда женщины прячут от тебя детей. Они называют нас Учителями ведьм. Мы говорим о равенстве и учим девочек. Здесь это непростительные преступления. Но ты… Ты делаешь то, что вообще никто не может объяснить. Никто из них не видел в жизни ничего похожего на твой механизмы.

Возле огня на каменной стене висела подставка с набором инструментов для камина. Взяв латунную кочергу, украшенную на конце литой головой с широко раскрытыми пастью и глазами, Леклерк пошевелил угли. Сноп искр взметнулся вверх; казалось, это голова извергает огонь и пепел. На мгновение мастер задержал на ней взгляд и затем резко швырнул кочергу на место, едва не опрокинув остальные инструменты. Сжав зубы, он резко повернулся к девушке:

— Я не позволю, чтобы какие-то слухи помешали мне делать то, что ведет к прогрессу.

Кейт затрясло от гнева.

— Не читай мне лекцию! Мне не стоило приходить. Ты не стал бы слушать, скажи я тебе, что дважды два — четыре. Ты был бы в безопасности, если бы наши враги знали тебя таким, каким знаю я. Великовозрастный мальчишка, достаточно смышленый, чтобы мастерить смертоносные игрушки, и слишком глупый, чтобы быть колдуном.

Обитая железом кедровая дверь толщиной в добрых два дюйма запросто выдерживала попадание любой стрелы и могла довольно долго противостоять ударам топора. Кейт захлопнула ее за собой с силой, заставившей вздрогнуть весь дом. Рывком Леклерк открыл ее снова.

Девушка принялась энергично отвязывать лошадь. Пытаясь противостоять свирепому взгляду Леклерка, она заморгала. Это было ее слабостью. Ярость разгорелась в ней с новой силой. Но слезы могли лишь ухудшить ситуацию, и Кейт продолжала моргать, чтобы не разрыдаться. Она твердила себе, что не разорвет эту последнюю нить, оставшуюся от их некогда прочной дружбы.

Леклерк помог ей сесть на коня.

— Я не просился в этот мир, Кейт. Так же, как и ты. Но раз это произошло, я буду всем, кем смогу стать. Всем. Никто мне в этом не помешает.

Сердце у Кейт сжалось: он так ничего и не понял.

— Ладно, забудь все. Просто выкинь из головы.

Она развернула коня и, в добавление ко всем неприятностям, увидела подъезжающую к ферме Джалиту. Кейт обернулась посмотреть на реакцию Леклерка и сразу же пожалела об этом: словно пригвожденный к крыльцу, он буквально оцепенел.

Это случается уже во второй раз. Какую же несчастную судьбу приготовила ей жизнь! Однако появление другой женщины успокоило разбушевавшееся в ее душе яростное пламя. И когда, проезжая через ворота, она встретила взгляд Джалиты, внутри у Кейт уже ничего не осталось, кроме холодного горького пепла.

Джалита весело приветствовала ее:

— Уже уезжаешь? Я надеялась, что мы сможем поболтать. Тебе и вправду надо ехать? Вижу, что да. Это, наверно, так сложно — иметь столько детей. И ни одного отца в поле зрения.

Кейт нашла в себе силы улыбнуться.

— Это работа. И не такая утомительная, как попытки найти для них отца в каждом из окружающих мужчин.

Она попробовала беззаботно засмеяться. Но вместо этого слух резанули звуки, лишь отдаленно напоминающие смех. Солнечное настроение Джалиты мгновенно погасло. Прямо держась в седле и независимо подняв голову, Кейт ускакала. Однако вскоре ее настигло внутреннее беспокойство: за сияющей красотой этой молоденькой женщины виднелось еще более ослепительное зло.

Ход лошади замедлился. Нужно вернуться. Даже Джалите не удастся соблазнить мужчину в присутствии другого человека. Однако затем она спросила себя, почему ей, собственно, нужно об этом беспокоиться? Да она и не сможет все время быть рядом с ним. Кейт внезапно захотелось побыстрее вернуться домой. Она не может соперничать с Джалитой. Что же, Кейт, в борьбе за Луиса тебе придется воспользоваться чем-то иным, чем физическая красота, — сказала она себе. Это было нелегким признанием.

Воодушевление Джалиты било ключом.

— Все говорят только о твоей новой машине. Она просто замечательная. — Ее дразнящая улыбка подчеркивала согласие с этими словами. — Я хочу сама взглянуть на это чудо. Покажи мне ее, пожалуйста.

Джалита была одета в облегающую светло-бежевую блузку из тонкой хлопковой ткани. Такого же цвета жилет из грубой парусины, покрытый незамысловатыми узорами, сочетался со штанами, заправленными в невысокие, богато расшитые орнаментом сапожки. Стоя спиной к окну, украшенному витражом из разноцветного стекла, она ощущала, как красива сейчас на фоне его радужного многоцветья.

Леклерк поспешил утолить интерес Джалиты. Направляясь в сторону конюшни, он обратил ее внимание на крупный выводок цыплят и рассказал о значении регулируемого разведения домашней птицы. Он также показал лошадей, овец и другой скот, бродивший по прилегающим полям. Возле конюшни Джалита взяла Леклерка под руку. Затаив дыхание, она глядела на него восторженными глазами.

— Ты столько всего делаешь, Луис. Разве тебя не раздражают обвинения в занятиях магией?

— Имеешь в виду Эмсо?

Она отвернулась.

Леклерк решился на откровенный разговор.

— Эмсо не нравится думать о переменах. Я же хочу изменить все, — он провел по воздуху рукой, описывая всеохватывающую дугу. Другая рука сильнее сжала ладонь Джалиты. — Там, откуда пришли я и мои друзья, меня звали «лудильщик». Я любил возиться с разными предметами, чинить сломанные вещи, мастерить всякие штучки. Мне нравилось постоянно бросать вызов жизни, искать и находить приключения.