Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века - Коллектив авторов

Аймо потряс веревкой:

– Отвяжи уже его, в спецшколе никто не будет привязывать его к себе.

– А где эта спецшкола?

– В уездном городе, таких школ мало, в селе обычно их не бывает. У нас в уезде есть школа под названием детский центр «Веселый кораблик».

Кайхуа плотно сжала губы, откуда же у нее средства отправить сына в уездный город? Увидев, как она расстроена, Аймо сказал:

– Отправь его, я помогу тебе с деньгами. Я разузнал, питание и проживание предоставят в школе, ты отправишь туда ребенка, и руки у тебя развяжутся. За четверть надо заплатить тысячи две, не более.

– Даже если вы одолжите, я потом не смогу вернуть, учитель Аймо. Где же мне найти две тысячи?

– Ты пока не думай про деньги, устрой сначала ребенка, деньги как появятся, так и вернешь. Если сын начнет потом работать, каждый месяц будет присылать тебе деньги, а мне с матушкой много не надо.

– Но как я могу отправить Дуаньдуаня одного в такую даль?

– Будешь иногда ездить его навещать, из-за нежелания расставаться с ним ты не можешь лишить его возможности учиться. Рыба в банке не вырастет, нельзя держать его при себе.

Кайхуа опустила глаза и увидела следы зубов Дуаньдуаня на своих руках, капелька упала на полукруглый шрам, затем еще одна и еще, ее руки стали влажными от слез. Сизые полумесяцы шрамов заполнила влага. Дуаньдуань вдруг поднял голову и, взглянув на нее, выпалил:

– Мама!

Это слово прозвучало для Кайхуа как гром среди ясного неба, она опешила и забыла.

Учитель Аймо тоже был ошарашен. Позвав маму, Дуаньдуань опять принялся за свои дела, он рисовал маленький армейский флаг внутри большого государственного.

Прошло немало времени, прежде чем Кайхуа пришла в себя и спросила учителя:

– Дуаньдуань позвал меня? Он назвал меня мамой?

– Да, позвал.

Женщина попросила мальчика снова назвать ее мамой, но он не обращал никакого внимания, оказавшись вновь запертым в своем мире, куда не доносились голоса людей. От досады кровь прихлынула к ее лицу, она присела на корточки перед сыном, чтобы развернуть его к себе лицом, чтобы он посмотрел ей в глаза. Но мальчик упорно отворачивал лицо, взглядом он искал недорисованный флаг.

Кайхуа резко выдохнула, подобно прохудившемуся кожаному мячу, и вздыхая, смотрела на ребенка.

– Все наладится, если позвал первый раз, то позовет еще, надо поскорей отправить его в спецшколу. Он умненький, не надо терять время. – Учитель повернулся к ученику, – Дуаньдуань, учитель Аймо уходит, как следует напиши уроки.

Мальчик подскочил и побежал за ним, схватил его за руку, он смотрел на дорожку, ведущую со двора, ожидая, что учитель возьмет его с собой в школу, но тот объяснил:

– Я пойду домой, сегодня уроков больше не будет, а ты оставайся дома делать уроки.

Ребенок все держал его руку, не отводя глаз от тропинки.

Кайхуа подошла к ним и попыталась увести Дуаньдуаня:

– Раз так, может быть, учитель согласится покушать с нами?

– Сейчас еще рано обедать. Делай как я говорю, соберись, и поедем вместе в уездный город, вопрос денег уладим так, как я сказал.

Он удалялся прочь по тропинке, Дуаньдуань не сводил с него глаз. И вдруг выкрикнул ему в спину: «Учитель Аймо!» Тот остановился, обернулся и посмотрел на ученика, но мальчик опять начал бормотать про себя: «Учитель Аймо, учитель Аймо», уставившись под ноги. Увидев, что по щекам Кайхуа стекают ручейки слез, Аймо громко сказал:

– Завтра мы поедем в уезд первым же автобусом.

В тот вечер учитель смастерил несколько десятков флажков, на следующий день он подарил их Дуаньдуаню, которого определили в спецшколу «Веселый кораблик». Получив такой подарок, мальчик от радости забыл свое «я», которое жило одиноко в замкнутом мире. Он не видел, как его мать вытирает слезы, не слышал, как она несколько раз повторила директору, что ее сын часто впадает в гнев и тогда может начать биться головой о стену, и ему нравится грызть пластик и древесную кору. Со слезами на глазах Кайхуа обратилась к сыну:

– Дуаньдуань, мама уезжает, ты слушайся учителей.

Но мальчик остался глух к ее словам.

После отъезда Дуаньдуаня из деревни Муэрцунь у двух человек словно душа покинула тело – это были Кайхуа и учитель Аймо. Женщина ощутила, что в доме и холодно, и пусто, а учитель понял, что окончательно опустела его школа. Кайхуа выдержала дома два дня и тайком поехала в уезд проведать сына. Убедившись, что там ему живется хорошо, вернулась успокоенная. Когда в душу вновь начинало прокрадываться одиночество, она отправлялась в уезд. Учитель Аймо не ездил к ученику, но всякий раз расспрашивал о нем Кайхуа. В школе не осталось ни одного ученика, уроки давать было не для кого, но он по-прежнему проводил церемонию поднятия флага. Утром каждого понедельника он становился возле флагштока, включал магнитофон и поднимал знамя. Каждую пятницу спускал его и уносил домой. Каждый день он шел в школу ко времени начала уроков, стоял и смотрел на развевающийся флаг, заходил в класс, выравнивал парты и скамьи, стоял некоторое время у доски. Так прошло десять дней, и друг он заявил матушке-наставнице:

– Мне надо съездить в город.

– Поедешь ребят повидать?

– Не все ученики хорошо устроены, я поеду разыскать Дэн Сяо-хуэя, двое его детей наверняка не ходят в школу, я хочу привезти их с собой.

На следующий день он уехал и вернулся ни с чем через три дня, весь заросший щетиной и исхудавший. Матушка без слов взяла его сумку, налила ему воды, подала с алтаря сигарету. Он сначала закурил и раскашлялся от дыма, вытянув шею, как это часто делала матушка. Женщина осторожно спросила:

– Один вернулся?

Учитель сдерживал кашель и молча выпускал дым. Матушка продолжала расспрашивать:

– Дети будут учиться у тебя?

Учитель вдруг плюнул с досадой на пол и крикнул:

– Да какая к черту учеба, будут собирать мусор вместе со взрослыми!

Матушка не стала продолжать разговор, она быстро приготовила для учителя таз горячей воды помыться, развела огонь и поставила на него сковороду, плеснула туда масло чайного дерева, принялась взбивать яйца. В это время со сковороды пошел дым, она бросила на нее порезанное кубиками жирное мясо, которое тут же начало шипеть, по дому разнесся приятный аромат жареного. Учитель Аймо повел носом, принялся умываться. Тем временем масло уже весело шипело на сковороде. Мясо с яйцом, поджаренное на чайном масле, скоро было готово – такого лакомства и в городе не поешь. Учитель Аймо почувствовал голод, он принялся ходить кругами вокруг печки. Матушка засмеялась:

– Оголодал! За эти дни ничего вкусного в рот не попадало?

Когда все было готово, она положила вкуснятину в тарелку мужа, который с жадностью набросился на еду и чуть не обжег язык.

После сытного обеда учитель сразу посвежел, будто его тело впитало чайное масло, как губка. Он приободрился и принялся ругать Дэн Сяохуэя:

– Какой глупый мужик! У него дети грязней щенков, ничем не краше нищих, он еще говорит, что лучше пусть деньги зарабатывают, а не учатся!

Матушка хлопотала у плиты и спрашивала:

– Ты пытался его убедить?

Учитель возбужденно крякнул:

– Конечно пытался, до пены у рта вдалбливал ему.

Руки матушки замерли, она внимательно смотрела на мужа, ожидая продолжения.

– Но все равно муж с женой на пару все твердили, что пусть лучше дети деньги зарабатывают, чем учатся, когда есть деньги, будет все, что пожелаешь. Говорят, что учиться десять лет бесполезно, а вот если десять лет деньги зарабатывать – совсем другое дело.

Школа учителя Аймо оставалась такой же пустой и холодной, он по-прежнему ходил туда каждый день и тосковал. Видя, как муж день ото дня худеет, матушка тоже высыхала и чахла. Однажды она сообщила, что хочет съездить в дом родителей. Учитель не стал спрашивать зачем, она и не сказала. Она ушла и долго не возвращалась, родительский дом был недалеко, в деревне по соседству, надо было час идти вдоль реки Мудань-цзян. Раньше она успевала сходить и вернуться за день, а тут уже два дня прошло. Учитель Аймо почуял неладное и пошел ее искать. В доме родителей жил теперь двоюродный брат с женой, он удивленно выпучил глаза:

– Она же вчера ушла назад.

По его словам, матушка приходила за их внуками.

– А зачем ей понадобились ваши внуки?

– Сказала, что отправит их учиться в твою школу.

На обратном пути учитель Аймо обнаружил матушку ниже по течению реки уже мертвой. Из горла не доносилось больше сиплого дыхания, тело ее распухло. Учитель, долго не отрываясь смотрел на нее, ему показалось, что располневшая от воды матушка стала выглядеть более молодой, как жаль, что она больше никогда не обратит к нему нежный взор! В юности матушка одним таким взглядом заставляла учителя трепетать, а теперь ее глаза, еще открытые, навсегда погасли.

Во время похорон жены Аймо узнал от ее двоюродного брата, что матушка хотела забрать двоих внучатых племянников из сельской школы, чтобы они учились в его школе. Но мать детей не согласилась, она снимала дом в селе, готовила детям еду и следила за их учебой, возвращались домой они только на выходные. Жена племянника утверждала, что сельская школа настоящая и они надеются, что из детей в будущем выйдет толк. Тем самым она намекала на то, что школа учителя Аймо ненастоящая и ученики его не хватают звезд с неба. Матушке не удалось заполучить учеников, и она, раздосадованная пошла домой.