Нечестная игра - Кэнди Стайнер

Я не знала точной тому причины, даже когда наконец встала, все еще шмыгая носом. Глаза опухли от слез, и я сложила письмо и сунула его обратно в конверт. Затем вытащила остальные конверты, увидев, что он написал своей маме, папе, даже моим родителям. София, должно быть, действительно не рылась в содержимом после того как только увидела мое имя, потому что письмо, адресованное ей, все еще было запечатано.

Я отложила стопку конвертов в сторону, зная, что мне нужно будет вернуть их ей.

Но моя рука остановилась на последнем письме.

Оно было адресовано кому-то неизвестному. На незнакомое имя.

Бриэль.

Все замедлилось: сердцебиение, дыхание, движение рук, когда они потянулись к нижнему конверту. Оно было адресовано не мне. Я знала, что не должна его читать.

Но все равно открыла.

Моя прекрасная Бриэль,

нет слов, которыми я мог бы утешить тебя в это время. Если ты читаешь это письмо, значит, меня нет, и я покинул Землю и тебя. За что мне очень жаль.

Но больше всего на свете мне хочется, чтобы ты знала – я тебя люблю.

Я полюбил тебя с самого первого момента, как увидел, и со временем моя любовь к тебе только возросла. Так жаль, что мне пришлось расстаться с тобой до того, как мы смогли построить нашу совместную жизнь, ту, которую всегда представляли.

Нет слов, которые могли бы облегчить…

Я закричала.

Я не смогла прочитать больше ни слова. С другой стороны, мне и не нужно было этого делать, потому что это были те же слова, которые я только что прочитала. Те же слова, которые он адресовал мне.

Я закричала снова, громче, звук рвался из горла, как последний крик умирающего животного. Я схватила записку, готовая разорвать ее в клочья, но остановилась, скомкала ее и запихнула в коробку вместе со своей и всем остальным, что было в ней.

Затем я резко развернулась и швырнула ее через всю комнату.

Она ударилась о кофейный столик – содержимое разлетелось по полу, и я снова закричала.

Но этот крик превратился в вопль.

Вопль – в плач.

И не успела я опомниться, как снова оказалась на полу. И на этот раз не смогла найти в себе сил подняться.

Как я могла забыть эту боль?

Как могла оказаться настолько глупа, чтобы снова рискнуть, впустить кого-то в свое сердце, довериться ему, когда никому нельзя было доверять?

Карло был для меня всем. Светом, жизнью, лучшим другом. И он предал меня.

Зак тоже так поступит.

Возможно, не желая того. Он может пообещать, что всегда будет верен. И даже уверить себя, говоря это. Неважно, что он говорит, неважно, во что верит, все может измениться.

Любовь – скользкая, извилистая, опасная дорога, и никто ее не контролирует. Неважно, на чем ты ездишь, насколько осторожно маневрируешь, кому доверяешь сидеть рядом или садиться за руль, когда устаешь.

Единственный способ оставаться в безопасности – держаться подальше от дороги.

И я вновь поступлю так.

Зак

Все произошло внезапно.

Я понятия не имел, что это случится, понятия не имел, что мне даже нужно надеть перчатки, когда собирался на работу в четверг вечером.

Я подпрыгивал, двигался под музыку и думал о том, как сильно мне не терпится увидеть Джемму. Не имело значения, что я видел ее в среду утром, вылезающей из постели с первыми лучами солнца – мне уже нужно было больше.

И так было с первого момента нашей встречи – я всегда желал большего. Еще одна игра, еще одна ночь, еще один шанс. Как только я понял это, во мне появилась необходимость узнать о ней больше, проникнуть в ее сердце, и даже то, чтобы она нашла свое пристанище в моем доме.

Последние несколько недель прошли как в тумане и в замедленном темпе одновременно. Моя семья любила ее, Док любил ее, и, когда она находилась рядом, я нуждался в ней больше всего… и подумал, что, возможно, она во мне тоже.

Было слишком рано для этого, но я осознал свои чувства еще до того как подумал о них. Но только потому, что было слишком рано произносить их, не означало, что я не мог испытывать любовь.

Я не мог дождаться, когда увижу ее снова, и она должна была прийти в бар этим вечером. В довершение всего, если «Беарз» одержат еще одну победу, у нас появится шанс выйти в плей-офф.

Ночь обещала пройти хорошо.

Вот о чем я думал.

Я не знал, что на другом конце города та самая девушка, которую я не мог дождаться, была не той девушкой, которую я оставил в постели в среду утром.

Мы с Доком работали в бешеном ритме: бар уже был забит до отказа перед выездной игрой «Беарз», и мы изо всех сил старались не отставать от заказов. С тех пор как он поделился со мной своими новостями, мы не обсуждали дальнейшие шаги. Я знал, что мне следовало сделать выбор, но понятия не имел, сколько времени осталось. Так что, хотя мы и работали как обычно, вокруг нас царила другая атмосфера.

Он уезжал, а я до сих пор не смирился с этим.

– Ты можешь перехватить тех девушек в конце бара? – крикнул мне Док и пробежал мимо, держа в руках несколько бутылок пива.

– Конечно, – ответил я, переводя взгляд на один из экранов телевизора. Прошло пять минут первого периода, а Джемма все еще не появилась.

Я попытался стряхнуть эти мысли, зная, что рано или поздно она появится. Может, она попала в пробку или ее задержали на работе. Но у меня внутри разлилось неприятное чувство, которое подсказывало, что что-то не так.

Хаос продолжался, мы с Доком носились взад-вперед, останавливаясь только для того, чтобы выпить воды или поболеть с толпой, когда «Беарз» начинали игру. Как только первая четверть закончилась, а Джеммы все еще не было, я достал свой телефон, чтобы отправить ей сообщение.

И именно в этот момент она вошла.

Она выглядела ужасно. И в тот момент я понял, что что-то не так, потому что видел ее поздней ночью и ранним утром без малейшего намека на макияж, и она всегда выглядела прекрасно. Но сегодня вечером даже макияж не спасал: ее глаза были опухшими и усталыми, рот сжат в тонкую линию, руки скрещены на животе, как будто она сдерживала себя.

Что-то