Нечестная игра - Кэнди Стайнер

не знаю, почему я так себя чувствую, – призналась я. – Ведь я инициировала разрыв. Вроде это должно быть к лучшему, но я не могу есть, не могу спать, не могу проснуться утром без ощущения тяжести в груди. Он не написал мне, а ведь я этого хотела, понимаешь? Каждый раз я смотрю на свой звонящий телефон в надежде увидеть его имя. – Я покачала головой. – Это болезнь. Я больна.

Белль усмехнулась, поглаживая мою руку.

– Нет, все серьезней.

– Что? Грипп?

Она сморщила нос.

– Больше похоже на любовь.

Я застонала, прижимаясь к ней.

– Этого я и пыталась избежать.

– Не нам решать, малышка, – сказала она, поглаживая меня по спине. – Ненавижу говорить подобное. Что именно ты сказала ему?

Я вздохнула.

– По сути, я сказала, что не доверяю ему. Что никому не доверяла, и даже если он уверяет, что хочет быть со мной сейчас, и сам верит в это, однажды он проснется, и чувства исчезнут, а я не смогу пережить это снова.

– Он не Карло, Джемма… – прошептала Белль.

Я отстранилась, глядя в ее серо-голубые глаза.

– Он и не должен быть им. Карло был отчаянно влюблен в меня, Белль. Ты видела нас вместе. Ты видела, как он относился ко мне, как любил меня, а потом он… он…

– Передумал.

Я не ответила. Не обязана была.

– Что породило в тебе такие мысли? Я думала, ты выбросила все это из головы. Мне казалось, ты собиралась рискнуть и попробовать с Заком? – Белль покачала головой. – Ты видела его со мной на игре и чуть не ударила меня кулаком в горло. Он тебе нравится. Все шло отлично. Что изменилось?

Я фыркнула, встала, не сказав больше ни слова, и пересекла гостиную, где за диваном стояла коробка с вещами Карло. Я подняла письма – и свое, и Бриэль – а потом передала их Белль, снова опускаясь на кафель рядом.

Она с минуту смотрела на имена, бросив на меня любопытный взгляд, после чего открыла мое первым. Белль молча прочла его, пока я ковыряла лак для ногтей, и как только она сложила его и открыла «Бриэль», ей потребовалось всего три секунды, чтобы выругаться и швырнуть бумагу через всю кухню.

– Вот ублюдок.

Она уставилась на письма, валяющиеся на другом конце комнаты, как будто могла поджечь их одним взглядом. Затем ее глаза снова нашли меня, брови сошлись на переносице.

– Они лежали в коробке, которую принесла София?

Я кивнула.

– Боже, Джемма… мне так… так жаль. Это ужасно. Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

– Он написал ей то же самое, что и мне, – прошептала я, и глаза снова наполнились слезами. – Ни одна из нас не представляла важности для него. Все это было просто игрой до того самого дня, когда он скончался.

Белль на мгновение замолчала, и готова поклясться, что на нас словно опустилась холодная, неприятная тишина.

– Думаешь, он… написал их до того, как узнал о своей болезни? Намеревался ли он отдать их лично? То есть… – я покачала головой. – Мне не следовало читать то письмо, адресованное Бриэль. Но я сделала это. И теперь…

Мой голос сорвался, и моя лучшая подруга просто сидела рядом со мной на полу, не проронив ни слова и переваривая услышанное. Когда она наконец заговорила, то пристально уставилась на меня, а я же уставилась на плитку.

– Ладно, понимаю, насколько это, должно быть, больно. Уверена, что это вызвало в тебе все те воспоминания, которые ты пыталась забыть, каждый страх, который ты пыталась преодолеть, доверяя Заку. Но, дорогая… Зак другой. Ты это знаешь.

– Неужели? – удивилась я. – Я думала, что знаю Карло, но ошибалась. Я даже не подозревала… – я покачала головой. – Увидев эти письма, я вспомнила все страдания, через которые довелось пройти. Они напомнили мне о прошлом, и в тот момент я опешила от того, как вообще могла забыть эту боль.

Белль нахмурилась.

– Я не могу доверять Заку, – сказала я. – Не могу доверять ему, или любить его, или быть любимой, так как чувствую, что веду себя глупо. Я чувствую себя как собака Павлова, которая так и не усвоила урок, которая только и ждет, чтобы ее усыпили за то, что она слишком глупая и бесполезная. – Я покачала головой, снова ковыряя лак на ногтях. – Карло все испортил, он погубил меня. Я хочу любить и в то же время не могу.

– Ты действительно думаешь, что Зак изменил бы тебе? Как думаешь, он может встречаться с кем-то, кроме тебя?

– Дело не в этом, – сказал я, качая головой. – За этим кроется… многое. Любовь опасна. Влюбляться в кого-то, довериться ему заботиться о твоем сердце, любить тебя, даже когда наступают тяжелые времена… ну, ты понимаешь. – Я указала на свою лучшую подругу. – Ты такая же. Ты умная. Ты не любишь и остаешься в безопасности.

– Я также остаюсь одинокой. И позволь мне сказать тебе кое-что, – произнесла она и, убедившись, что я смотрю на нее, закончила свою мысль: – Моя жизнь далеко не прекрасна. Мой образ жизни не избавляет от обид, мучений или остальной ерунды, через которые ты проходишь ради любви. Но, по крайней мере, когда ты влюблен, у тебя есть кто-то еще, с кем можно пройти через все это.

Мои плечи опустились.

– Я просто не хочу, чтобы мне причиняли боль.

– Верно, – сказала она. – Потому что тебе сейчас совершенно не больно.

Я не ответила, но ее слова задели меня с новой силой – как укол иглы в сердце.

– Послушай, я не говорю тебе, как поступить, Джемма, – сказала Белль. – Но скажу вот что. Ты же знаешь, как Зак смотрит на тебя? Знаешь, что он увидел в тебе только хорошее еще до того, как ты ему это показала? А то, как он боролся за тебя и продолжает борется? То, как открывается тебе и позволяет увидеть то, что пугает его больше всего? – Она покачала головой. – Это редкость. Очень большая редкость, детка. И я не буду говорить, какое решение будет правильным, но скажу, что будь я на твоем месте… – Белль улыбнулась, беря меня за руку. – Дорогая, я бы преследовала этого парня. И если бы я поймала его, если бы он позволил мне догнать его, я бы больше никогда его не отпустила.

– А если он бросит меня через год или два? Если он мне изменит? Если он…

– Если-если-если, – передразнила она. – Уйдет он, или же ты, или же один из вас передумает, то неужели все будет зря? Что ж, по