Легионер. Книга вторая - Вячеслав Александрович Каликинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не дожидаясь ответа, Берг снова брякнул колокольчиком, и вскоре слуги почтительно принесли откуда-то видавший виды древний меч и небольшую шкатулку.
– Это тот самый меч, с которым мои предки ходили в крестовые походы, господин Стронский! Доставшись моему прадеду, меч помогал ему отражать нападения диких орд кочевников по пути из Сьибыри в Китай. По дороге сюда Берг был тяжело ранен, но посольская дружина довезла его до Пекина. Там, в каком-то монастыре, прадеда и оставили: он не перенес бы тяготы обратного пути…
Стронский с некоторым недоверием оглядел древний меч, который, по словам хозяина, побывал в далекой Палестине и пролил там много крови «неверных».
– А в этой шкатулке, господин Стронский, памятные записи, которые мой прадед продиктовал своим детям.
Берг бережно достал из шкатулки несколько свитков желтоватой толстой бумаги, скрепленных по одному краю шнуровой прошивкой, приложил письмена ко лбу, немного подержал и столь же бережно положил обратно в шкатулку.
– Китайские лекари спасли умирающего иностранца – думаю, что это было заражение крови. Правда, одну руку Бергу пришлось отсечь. Поправившись, он намеревался вернуться либо на Русь, либо в Германию, однако не смог этого сделать. Он добрался до моря – этого самого, но так и не дождался нужного ему корабля. И остался здесь, в рыбацкой деревушке. Тут его стали называть Ляном, или Ланом. Так теперь называют и меня – кто Берг, кто Лан. Хотите узнать мое настоящее имя, господин Стронский? Настоящее имя моих предков – Ландсберги. По-видимому, оно было трудным для произношения и на Руси, и здесь, в Китае – и его сократили. Но что с вами, господин Стронский? Вы услышали от меня нечто неприятное?
– Н-нет, ничего неприятного, – Стронский постарался побыстрее прийти в себя от изумления. – Ваша история, господин Берг, удивительна и похожа на красивую древнюю легенду… Или мне следует называть вас Ландсбергом?
– Не надо, я привык к своим двум коротким именам. И слишком долго живу на этом свете, чтобы привыкать к имени своих предков… Еще холодной воды?
– Да, благодарю вас…
Воспользовавшись возникшей паузой, Стронский лихорадочно думал над услышанным. Совпадение имен было поистине невероятным! Может ли такое быть, чтобы капризная Судьба свела в далеком от центров цивилизации просвещенного XIX века Сингапуре двух потомков древнего рода Ландсбергов? И как свела – один отправлялся в каторгу, второй всю жизнь прожил здесь… Этот Ганс Ландсберг вчера приходил на причал, к «Нижнему Новгороду». Не исключено, что и говорил со своим родственником – интересно, назвал ли наш молодой Ландсберг свое имя? Вряд ли… Иначе этот Берг-Ландсберг просто так не ушел бы с причала… Да и сегодня он не задает никаких вопросов…
Отпивая маленькими глотками ледяную воду, Стронский пытался решить для себя главный, как ему казалось, вопрос: сказать ли сейчас этому Ляну-Бергу про его дальнего родственника, сидящего в тюремном трюме? Сказать очень хотелось, но Стронский колебался. Не сделает ли он тем самым ошибки? Кто его знает, этого местного Ландсберга! А ну как схватит свой меч и помчится освобождать родню? Называют же его здесь Сумасшедшим Гансом, в конце концов! А тут еще местная полиция и непонятная, мутная какая-то история с Власовым-Мюллером, намеревавшимся расправиться с каторжником Ландсбергом. Черт возьми, да ведь он, по словам детектива Лаудена, пытался собрать здесь информацию про Сумасшедшего Ганса! Неужели тайная полиция Российской империи знала или догадывалась о том, что в Сингапуре живет родственник человека, на которого была устроена охота?
Это казалось и вовсе уже невероятным.
Более всего Стронскому хотелось сейчас посоветоваться с капитаном Кази. Но он, увы, на корабле. И вряд ли удастся уговорить его прийти сюда, чтобы Кази мог своими ушами услыхать эту совершенно невероятную историю. Скорее всего капитан, и без того измученный тяжким бременем ответственности за шесть с лишним сотен душ своих невольных пассажиров, болезненно сморщится от услышанной новости, замашет на помощника обеими руками и поскорее укроется в своей каюте. Укроется, чтобы попытаться найти забвение в разрешенной супругой порции рома. Вот интересно – а сколько стопок капитан посчитает достаточным для «переваривания» подобных новостей?
Стронский весело хмыкнул про себя, поставил запотевший стакан на столик. Нет, он ничего не скажет хозяину про его родственника на борту «Нижнего Новгорода». Во всяком случае, сегодня не скажет. А вот другую авантюрку провернуть можно-с! Задать этому Ляну-Бергу ребус для решения, и заодно поглядеть на его реакцию…
– Знаете, господин Берг, я ведь пришел к вам не только из банальнейшего любопытства, – начал он. – Вчера к нам на борт поднялись представители местной полиции, которые сообщили нам вызывающую тревогу информацию. Поскольку она в какой-то степени касается и вас, то капитан уполномочил меня связаться с вами.
– Слушаю вас внимательно, господин Стронский, – Берг наклонил тяжелую лобастую голову.
– Несколько дней назад тут в какой-то местной гостинице – полиция не сказала, в какой именно – произошло убийство. При попытке ограбления погиб наш соотечественник. Русский. Этот человек прибыл в Сингапур на греческой торговой шхуне «Клеопатра». Она, кажется, и сейчас стоит у причала. Полиция сообщила нам, что пассажир с «Клеопатры» якобы намеревался убить кого-то с парохода «Нижний Новгород». То есть он знал о скором прибытии в Сингапур «Нижнего Новгорода» и искал лишь возможность беспрепятственно попасть на пароход. Он знал о вас и вашем обыкновении навещать перевозимых каторжников. Равно и о том, что вы знакомы экипажам и караульным русских пароходов и беспрепятственно допускаетесь к арестантам! Он собирал сведения о вас и наверняка планировал свести с вами знакомство, войти в доверие и воспользоваться возможностью подобраться к «Нижнему Новгороду», господин Берг!
Против ожидания Стронского, его собеседник не удивился, не возмутился и вообще не проявил сколько-нибудь явных эмоций. Выслушав Стронского, он лишь задумчиво кивнул головой:
– Это логично. Вероятно, он рассчитывал, что пойдет встречать «Нижний Новгород» со мной. Да, все знают, что я встречаю здесь все русские пароходы с каторжниками. Но уверяю вас, господин Стронский, что ко мне никто и никогда не обращался с подобными просьбами. А если бы и обратился – я не позволил бы никому в моем присутствии сотворить зло.
– Значит, до вас не доходили никакие слухи…
– Клянусь, нет! Однако, если позволите, я могу, в свою очередь, попытаться поузнавать – кто и зачем хотел меня использовать в своих интересах.
