Судьбы человеческие - Фэй Уэлдон

Читатель, вернемся к миру, спокойствию и ребенку. Я мечтаю, чтобы слово «наказание» навсегда и как можно быстрее исчезло из употребления. Я не встречала ни взрослого, ни ребенка, которые будучи наказаны, стали бы после этого лучше. Наказание — это способ показать свою власть и подавить волю того, кто слабее и бесправнее. Наказание приносит за собой обиду, страх, ненависть, открытое неповиновение, но отнюдь не угрызения совести, исправление или осознание своей вины. Оно всегда приводит к худшему, а не к лучшему. Человек воспринимает его как одно из страданий и не может воспринимать иначе. Во всяком случае, если вы отшлепали ребенка, сунувшего пальцы в электрическую розетку или выбежавшего нечаянно на проезжую часть дороги — чем вы ему помогли? К тому же, это скорее ваша непроизвольная реакция, чем обдуманное наказание, и ребенок немедленно все забудет — но если вы хотите, чтобы ребенок вел себя хорошо, запомните, что нахмуренные брови и окрик матери, которая всегда ласкова и улыбчива, действуют сильнее, чем пронзительные крики и тумаки той матери, которая привыкла шлепать свое чадо по любому поводу.

Я говорю это потому, что к чести таких нарушителей закона, как Клайв и Полли, у которых жила Нелл, они никогда ее не наказывали и всегда гордились ею, и, я думаю, именно поэтому она, несмотря ни на что росла и нормально развивалась под их опекой. По меркам закона они были плохими, очень плохими, но на фоне всех человеческих пороков и жестокости приобретение, сокрытие и продажа краденого имущества мне лично не кажется таким уж жутким занятием. При этом Клайв и Полли были очень беспечны, даже в том, что касалось их бизнеса: они часто оставляли дорогие столы французской работы под дождем, или ставили стулья, сработанные из мягкой древесины, в сырое место, и у них отваливались ножки, или забывали спрятать от солнца гобелены, и они выгорали. Очень часто они забывали потребовать деньги за свою работу и никогда не считали их, когда получали — посмотрим, какое после этого о них сложится мнение! Нелл делала все, что могла: у нее, когда она была еще совсем маленькой девочкой, обнаружился природный вкус к красивым вещам — она не могла равнодушно видеть, как прекрасные вещи разрушаются и гибнут.

— Клайв, — говорила она, — давай затащим этот стол в дом. Смотри, вся его поверхность пошла пузырями от солнца. Я помогу: ты возьмись за один край, я — за другой.

— Потом, дорогая, — беззаботно отвечал тот и иногда добавлял вполне искренне: — Что бы мы делали без тебя, Нелл?

Но как-то так всегда получалось, что он только делал очередную затяжку сигаретой («из травы» — так он объяснял Нелл ее странный запах) и больше ничего не предпринимал. А когда Бино и Рэйди приезжали забрать стол, его поверхность была вся покрыта пузырями и выглядел он хуже, чем кустарно сработанный из грубой древесины — Нелл это очень расстраивало.

Я не извиняю их за совершенные преступления, пойми меня правильно, читатель. Я только говорю, что Клайв и Полли были добры с Нелл, по крайней мере, не так как другие, и следует воздать им должное.

— Хиппи! — называли жители деревни странных, непонятных длинноволосых обитателей Дальней фермы, наблюдая за их неизвестно с чем связанными приездами и отъездами, ночными гостями; видя, как мусорный фургон каждую неделю вывозит с фермы мешки, наполненные пустыми банками из-под консервированных бобов и бутылками из-под вина. Бригадир мусорщиков приходился дядей начальнице почтового отделения, которая, в свою очередь, была кузиной мисс Бартон, работавшей в сельском магазине, и народ в деревне был не настолько глуп, чтобы не соображать, чем занимаются обитатели фермы. Но эти обитатели всегда были готовы прийти на помощь своим соседям: охотно отправлялись на поиски чьей-нибудь заблудившейся коровы, разрешали пасти скот на своей земле, а Полли играла на пианино во время еженедельного диско — поэтому сельчане держали язык за зубами. Кроме того, там жила Нелл. Никто не решился бы огорчить Нелл, вызвав полицию или приняв какие-либо другие радикальные меры. Все гордились Нелл, завоевавшей первое место на конкурсе рисунков детей «До десяти» в 1973 году, и хотя она больше никогда не достигала такой вершины, но неоднократно участвовала в подобных конкурсах и получала поощрительные призы.

Мисс Бартон из магазина вырезала для нее из газет и журналов анкетные бланки на участие в различных конкурсах или выпрашивала их у своей сестры, работавшей библиотекарем в Кардиффе.

— Нелл, — говорила она, — как ты смотришь на участие в конкурсе на лучшее эссе для детей «До пятнадцати» или в конкурсе «Лучший юный журналист года»? А может, «Сохраним нашу планету» — художники до шестнадцати? — Наверное, она забывала, что Нелл всего двенадцать лет, или была уверена, что Нелл все сможет. Нелл рано усвоила, что, когда люди возлагают на тебя большие надежды, это, конечно, приятно, но и довольно тяжело. Недостаточно один раз достичь успеха, надо добиваться его постоянно. Поэтому она допоздна задерживалась в школе, штудируя справочники, или вставала спозаранку дома, на Дальней ферме, и, закутавшись в одеяло и пытаясь согреть дыханием свои коченеющие от холода пальцы, рисовала, чертила, шила. Работающая на мазуте отопительная система была смонтирована на Дальней ферме еще до того, как ее стали арендовать Клайв и Полли, но они либо забывали заказать топливо, либо у них не было денег, чтобы оплатить его, и поэтому зимой в доме было холодно-холодно.

По мнению сельчан, Нелл жилось весьма нелегко. После школы и по субботам она работала — даже семилетней девочкой она прекрасно отличала полезные растения от сорняков при прополке, умела прореживать морковь своими тонкими ловкими пальчиками гораздо быстрее и лучше, чем взрослые. Она бегала с поручениями и помогала поднести вещи к автобусу, собирала крыжовник — довольно тяжелая работа — не обламывая при этом веток. И при всем том была всегда отзывчива и ни на что не жаловалась. Когда она стала постарше, ее просили посидеть с ребенком или погулять с ним, малыши очень любили ее и вели себя с ней как шелковые. Следует отметить, что заработанные деньги она тратила в магазине мисс Бартон не на лакомства и сладости, не на приобретение какой-нибудь куклы Синди, а на еду: хлеб, сыр, яйца, апельсины, которые затем тащила вверх по холму на свою Дальнюю ферму. Примерно раз в месяц в магазине появлялась Полли, в длинной юбке, улыбающаяся, с пачками денег, и опустошала все полки, но именно маленькая Нелл напоминала ей о мебельном лаке и о моющих средствах. В деревне догадывались, что именно Нелл, а не ее мать, наводит порядок на Дальней ферме, и были правы. Еще одно с детства усвоила Нелл: если тебе не нравится окружающая тебя обстановка, что толку сидеть сложа руки и ворчать или жаловаться, постарайся сама сделать лучше, если это в твоих силах.