Судьбы человеческие - Фэй Уэлдон

— По-французски? — переспросил Артур. — Она говорила по-французски? Где она сейчас?

— Она исчезла, — ответила миссис Блоттон.

«Это она! Точно!» — подумал Артур, поскольку ребенок, исчезнувший однажды, обнаруженный и исчезнувший вновь, мог исчезнуть и в третий раз. Это определенная черта характера, склонность, если можно так выразиться. Но почему Эллен Рут? Элеонора Уэксфорд стала Эллен Рут? Невероятно!

— Вы не такой уж и противный, — произнесла миссис Блоттон. — Хоть и черный. Вы курите?

— Нет, — ответил Артур.

— Это хорошо, — снисходительно заметила миссис Блоттон. Это уже что-то. Я думаю, в мире хватит места для людей разного сорта.

— Я тоже так считаю, миссис Блоттон.

К его удивлению, она подала ему руку, когда они расставались, и он заметил в ней даже некоторую привлекательность. Возможно, родители не подумают о нем слишком плохо, не осудят его поведение. Представление о том, что он должен следовать их примеру, скорее было его собственным, а не их. Это в нем говорило чувство вины за то, что он остался жив, а они нашли такую неожиданную и жестокую смерть. Он не смог привлечь к суду их убийц, но сделал восстановление справедливости делом своей жизни. Это так. Он вышел из дома номер 208 — шагалось веселее, и на сердце было светлее. Даже на этом унылом загородном шоссе пели в ветвях птицы, расцветали розы, коты сидели на подоконниках и, как судьи, пристально глядели на него, но на этот раз не осуждающе, а одобрительно.

Отпечатки вины

Выйдя от миссис Блоттон, Артур сразу же отправился в распределительный центр «Ист-лэйк».

Вскоре он оказался перед современным зданием из стекла и бетона. Бетонные стены были покрыты пятнами от сырости и испещрены надписями, стекла были грязны и местами разбиты. Центр был основан не так уж и давно, но, видимо, этого времени хватило, чтобы современное на вид здание обветшало, как будто его неопрятные бетонные стены стремились снова превратиться в тот исходный материал, из которого они были так необдуманно изготовлены.

Артур постучал в обшарпанную дверь. Он не услышал ни детского смеха, ни обычного детского шума. Странно. Миссис Блоттон обратила внимание на то, что голова Эллен Рут была обрита. Кто в наше время может решиться обрить голову маленькой девочке?

В конце концов дверь открыла молодая женщина — полукитаянка (и полувалийка, как потом узнал Артур). Она показалась ему поразительно красивой. За ней по пятам следовал огромный доберман: откуда-то, чуть ли не из кармана зеленого халата (который, кстати, очень гармонировал с ее миндалевидными зелеными глазами) она достала мозговую косточку и на ходу протянула ее собаке.

— Центр закрыт, — произнесла Сара Доби, кажется, так же не оставшаяся равнодушной к красоте темнокожего гостя. — И, наверное, не скоро откроется. А вы из какой организации? Из «Защиты животных» Королевского общества защиты животных, из «Детской жестокости», «Борьбы с мошенниками», агентства «Электроаппаратура Хорнби»? Они все уже побывали у нас.

В тот же вечер за ужином Артур рассказал ей, чем он занимается. Ну бывает же так, что хорошенькая, очень милая и умная девушка не имеет друга: молодые мужчины вечно куда-то спешат, а более зрелые и практичные уже женаты или просто чем-то не нравятся девушкам. Доберман тоже отправился с ними ужинать и, свернувшись под столом золотистой грудой, ловил крошки от Сариной овощной запеканки и Артурова бифштекса. Сара была вегетарианкой.

— Эллен Рут? — воскликнула Сара. — Но ведь это та самая девочка, из-за которой все и началось!

— Началось что?

— Скандал! Конечно, они постарались все поскорее замять. Это дело так и не попало в газеты.

И она рассказала ему, что случилось.

Она, Сара Доби, работала в местном отделе по наблюдению за малолетними беспризорными. (Она имеет высшее образование, степень магистра философии, но кому она нужна как философ? Кому-нибудь, кто похож на нее? Посмотрите-ка на нее!) Аннабел Ли, заведующая распределителем «Ист-лэйк», доложила о пропавшем ребенке, предположительно сбежавшем. Поиски, предпринятые полицией, ничего не дали. Отдел по наблюдению за малолетними беспризорными, встревоженный некоторыми сообщениями, время от времени просачивающимися из «Ист-лэйка», направил туда Сару под видом работницы, чтобы, находясь там, она выяснила, что же происходит в этом распределителе.

— О характере белой женщины всегда можно судить по тому, как она обращается с обслуживающим персоналом, особенно, если этот обслуживающий персонал состоит из тех, кого условно можно назвать черными, коричневыми или желтыми. Так вот, я вам скажу, что характер у Аннабель Ли был плохой, прямо-таки отвратительный! Она сдерживала себя с вышестоящими и официальными лицами, но, работая в обслуге, я скоро увидела, что она запугивает детей, издевается над ними, собак содержит впроголодь и запирает их. Муж ее, хотя и легко сыпал профессиональными терминами о защите детей и их развитии, ничего не замечал или не желал замечать, он увлекался коллекционированием игрушек и с нетерпением ожидал зарплаты, чтобы пополнить свою коллекцию.

Она, Сара Доби, составила свой отчет, отправила его по почте и в ту же ночь, ничего не зная об особенностях поведения животных, но страшно расстроенная их воем, открыла дверь загона — и, они выскочили. Она этого не ожидала. В это время Аннабель Ли спустилась вниз, чтобы посмотреть, что происходит, — собаки кинулись к ней. Она почему-то испугалась, побежала через низину, преследуемая двумя собаками. («Они ведь только хотели, чтобы их взяли на прогулку! — сказала Сара. — Бедные животные!») Аннабель выскочила на автостраду, где проезжающий грузовик ударил ее, отбросив под колеса мчащихся машин; так она погибла.

— Я хотела бы пожалеть ее, если бы могла, — сказала Сара. — Конечно, все произошло по моей вине. Я знаю, что должна бы чувствовать вину, но отчего-то не могу. Возможно, причина этого в моем философском образовании. Я все явления обобщаю. Может, мне следует полечиться?

— Я так не думаю, — возразил Артур.

Хорейс Ли, казалось, был более огорчен необходимостью демонтировать свою коллекцию (так как распределитель закрыли, а детей, к их радости, разбросали по другим домам), чем гибелью Аннабель и потерей работы.

— Нет никого страннее людей, — вздохнула Сара (она иногда любила употреблять идиоматические выражения, как бы в контраст к своей обычной размеренной речи), и Артур с ней согласился. Странно, подумал он, но в Саре было что-то от Хелен: широкие скулы, ясный взгляд — только в Саре все было проникнуто оптимизмом, а не пессимизмом, как в человеке, который привык решать проблемы действием, а не смирением.