Наследие - Эль Кеннеди

беспокойным, когда вступаю в разговор с менеджером на стойке регистрации, который, похоже, считает, что у меня безграничный запас терпения. Типа, чувак, мы могли бы поговорить о прискорбно-неадекватной службе безопасности, которая впустила обнаженную девицу в мою комнату с моим именем на заднице, словно она собирается сделать из меня чучело для трофейных мягких игрушек на своей постели, или ты можешь дать мне новый номер, чтобы я мог, мать его, поспать.

Пока я жду, когда они, наконец, соберутся с мыслями и перенесут мои вещи в другой номер, я пишу Логану.

Я: Хоккейные боги решили пощадить тебя этим вечером. Только что нашел поклонницу в своей постели. С бантиками на сиськах и моим именем, написанным маркером на заднице.

Он: Буа-га-га. Давай, девочка.

Он: Несмываемый маркер, а? Хотел бы я, чтоб у моих поклонниц была такая преданность.

Я: Сейчас переезжаю в другой номер, так что не ломись в мой номер. Меня там нет.

Он: Почему бы тебе просто не завалиться ко мне?

Я: Потому что я взрослый мужчина, которого не нужно держать за ручку каждый раз, когда на меня нападают незнакомые сиськи?

Он: Многое теряешь. Могли бы пообжиматься.

Фыркнув, я выхожу из чата и ищу ник Ханны. С количеством прессы, ошивающейся вокруг отеля, я предполагаю, что слухи просочатся в сеть в течение часа.

Я: Не читай никаких спортивных блогов. И от социалочек тоже стоит держаться подальше.

Она: Ты убил мячом находящуюся под угрозой исчезновения цаплю или что-то в этом роде?

Я: Нет. Нашел чокнутую голую даму в своей постели. Отель пытался доказать, что это фича, а не баг.

Она: Ржунимагу. По крайней мере, на этот раз меня в постели не было».

Чувство вины оседает внутри камнем.

Я: Извини. Хотел бы я, чтобы жизнь профессионального спортсмена не была настолько публичной. Просто не хотел, чтобы тебя застали врасплох.

Она: Не беспокойся. Я верю, ты не изменишь мне с какой-то случайной «зайкой».

Не то чтобы я ожидал чего-то иного, но то, что Ханна так спокойно относится к этому, похоже, моя единственная победа сегодня. Она – единственное в моей жизни, о чем мне стоит переживать. Нам хорошо вдвоем, всегда, несмотря ни на что. Когда все остальное выходит из-под контроля, эта женщина держит меня в рамках.

Я: Я хочу сказать, что, если ты захочешь немножко поревновать, это будет круто…

Она: О, я порежу сучку. Со мной лучше не связываться.

Я ловлю себя на том, что улыбаюсь, кажется, впервые за несколько дней.

Я: Скучаю. Жду не дождусь, когда вернусь домой.

Она: Возвращайся поскорей. Люблю тебя.

В такие моменты я вспоминаю, почему я так безнадежно сильно влюблен в эту девушку.

Глава шесть

Ханна

– Я не понимаю, что происходит, – говорит моя мама, перекрывая жестяной грохот в продуктовом отделе супермаркета, когда включаются распылители. В детстве это меня очаровывало. – Вы что, расстаетесь?

– Нет, мам. Все в порядке. – Я лежу в гостиной с пакетом крекеров, которые, кажется, не могу есть. Каждый раз, как я кусаю их, меня тошнит.

– Томми из мясного отдела только что сказал о какой-то интрижке.

Томми из мясного отдела стоит оставаться в мясном отделе.

– Просто глупые слухи. Не обращай внимания. Мы не расстаемся.

Слухи расползаются быстро. Едва я открыла глаза этим утром, мой телефон взорвался сообщениями. Наш групповой девичий чат был полон веселых ссылок в блоги, где были поспешно опубликованы статьи о голой девушке, пойманной в постели Гаррета в Калифорнии. На ходу выдумывались всевозможные лихорадочные предположения.

Авторы блога – и термин «авторы» я использую в своей интерпретации – наконец отказались от своих предыдущих предположений о том, что Гаррет и Логан – тайные любовники. Теперь они убеждены, что Гаррет изменяет мне с девушкой из эскортного сервиса «Палм-Спрингс». И Логан тоже изменяет, потому что, очевидно, он хотел поразвлечься с девушкой по вызову. Это своего рода нелепый, женоненавистнический мусор, которого ожидаешь от таблоидов, этих помоек, одержимых личной жизнью профессиональных спортсменов. Но тот факт, что сплетни дошли до моей матери в Индиане, бо́льшая головная боль, чем я ожидала.

– Извини, дорогая, – говорит мама. – Они пишут ужасные вещи.

– Это изнанка профессии. – Я знала это, когда Гаррет перешел в высшую лигу. Хотя, когда ты становишься главным героем спортивных новостей дня, легче от этого не становится.

Моя мама как будто читает мои мысли, отвечая:

– Тем не менее такие вещи могут сказаться на отношениях.

– Это не мое любимое занятие, – признаю я. – Ты же знаешь, в эти дни я стараюсь держаться подальше от всеобщего внимания.

Быть автором песен и продюсером – очень публичный способ зарабатывать на жизнь для некоторых избранных, но я предпочитаю держаться в тени. Не поймите меня неправильно. У меня нет проблем с тем, чтобы подняться на сцену и выступить перед аудиторией. В Брайаре я делала это постоянно. И я не испытываю неуверенности в себе. Но с тех пор, как мой парень стал национальной хоккейной сенсацией, я поняла, что мне действительно не нравится постоянное внимание. После колледжа я могла бы попробовать себя в карьере певицы, но это меня больше не привлекает. Папарацци, злобные твиты, навязчивые поклонники. Кому, черт возьми, это нужно?

– Надеюсь, он знает, как ему с тобой повезло.

– Он знает, – заверяю я.

И хотя я ожидала, что моя мама будет беспокоиться обо мне, но истина в том, что я мирюсь со всей этой ерундой потому, что, в конце концов, быть с Гарретом – стоит того.

Как только я развеиваю мамины страхи, я поднимаюсь с дивана, бросая недоеденные крекеры, чтобы пойти