Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 5. Освобождение шпиона - Данил Корецкий

На улице уже дважды просигналила машина — при­везли Мигунова.

На часах 8-47.

В вестибюле, кроме Максимыча, дежурили еще два постовых милиционера — сегодня управление под уси­ленной охраной. Белобрысый сержант говорил по ра­ции.

— Товарищ следователь, там обвиняемого достави­ли, — доложил он, опуская рацию.

— Знаю, — сказал Воронов и направил палец бело­брысому в грудь. - Вы контролируете вход в здание и лестницу. Четверть часа никого не пропускайте вообще. Только по прямому указанию сотрудников!

Он повернулся к совсем молоденькому рядовому милиции. Ему лет двадцать, не больше, лицо совсем мальчишеское...

— А вы очистите мне правое крыло коридора на вто­ром этаже! Чтобы у кримполигона никого не было. Пусть ждут в приемной или под кабинетами!

— А моя задача? — браво поинтересовался Макси­мыч.

— Запереть дверь, как только мы войдем, — приказал Воронов и вышел на улицу.

Патрульный «УАЗ» стоял у крыльца, развернувшись задом к ступеням. У зарешеченного окошка задней дверцы жадно дымит сигаретой капитан Кардашов, ко­мандир взвода ППС, а сейчас — старший спецконвоя. Он в бронежилете и каске, на правом плече висит АКС-74У[6], капитан придерживает его локтем, чтобы не болтался, а правая кисть свободна и готова мгновенно схватиться за рукоятку. По обе стороны автомобиля стоят остальные конвойные: пэпээсник лейтенант Личко и участковый Гулямов. Они тоже в полном боевом снаряжении, с автоматами, и выглядят весьма внуши­тельно.

Увидев следователя, капитан почтительно поздоро­вался и отбросил сигарету. Искры брызнули на мокрый асфальт. Полгода назад Воронов проверял факт приме­нения Кардашовым оружия и признал его правомер­ным. При другом решении капитана бы уволили из ор­ганов. А мог и за решеткой оказаться...

— Так что, выгружаем?

— Выгружайте, — несколько нервозно сказал Воро­нов. — Чего ждать?

Подняв голову, он заметил в окнах любопытные лица коллег, среди них выделялась огненно-рыжая челка Вильчинского. Американский шпион, трижды убийца, «пожизненник» — такое в Заозерске увидишь нечасто.

8-49, Время идет.

— Ну, живо! Работаем быстро! — взвинченно крикнул Воронов в спину капитана, отпирающего стальную дверь отделения для задержанных.

8-50.

Лязгнуло железо, дверь распахнулась, из крохотного зарешеченного отсека тяжело вывалился Мигунов со скованными за спиной руками. Поскользнувшись, он с трудом удержался на ногах.

«Сломает ногу — все пропало!» — мелькнула тревож­ная мысль. Воронов почувствовал, что весь вспотел.

Мигунов смотрел на мокрый асфальт, не поднимая глаз. Личко и Гулямов стали по сторонам, Гулямов взял­ся за наручники. Кардашов контролировал двор, пово­дя стволом автомата в поисках неведомого врага. Он не мог знать, что враг находится за его спиной.

— Заводите! - скомандовал Воронов.

Он зашел первым, за ним Личко и Гулямов ввели Мигунова, Кардашов замыкал процессию.

Торжественно-суровый Максимыч запер дверь.

Они прошли через опустевший вестибюль, подня­лись по пустой лестнице. В коридоре правого крыла го­рели все лампы, там тоже было пусто, если не считать молоденького милиционера, молча застывшего перед дверью полигона. При виде Кудряшова и Личко он вы­тянулся и отдал честь своим начальникам.

—Спускайся, контролируй входную дверь! - прика­зал Воронов.

—Есть! — милиционер побежал вниз.

Пять человек вошли в полигон. Понятые напряжен­но повернулись.

8-55.

—Итак, мы воспроизводим показания обвиняемо­го, — объявил Воронов. Голос его подрагивал.

—Мигунов покажет, что именно происходило в его ка­мере на Огненном Острове, воспроизведет действия, ко­торые производил с Блиновым в момент совершения пре­ступления, прокомментирует все, что делает, ответит на мои вопросы громко и четко... Я зафиксирую все на ви­деокамеру, потом составим протокол, который подпишут не заинтересованные в исходе дела граждане...

Он повернулся к анемичной особе и сельскому ин­теллигенту.

— Товарищи, ваша задача — внимательно смотреть и слушать, затем подтвердить происшедшее своими под­писями. Ясно?

Понятые кивнули.

Наступила тишина, и стало слышно, как гудит лам­па дневного света под потолком.

— Товарищ капитан, снимите с подследственного на­ручники.

Кардашов перевесил автомат за спину, подошел к Мигунову, отстегнул браслеты, снял, быстро отошел назад и вновь взял оружие наперевес. Мигунов потер запястья, обвел глазами лабораторию, осмотрел поня­тых, следователей и конвой. Презрительно скривил гу­бы.

— Не понял, это что, цирк, что ли? — с блатны­ми интонациями произнес он. — А я у вас вроде за клоуна? Или за дрессированную обезьяну? Так вы еще двадцать лохов приведите, пусть на меня поска- лятся!

Конвоиры переглянулись. Воронов удивленно раз­вел руками.

— Как это понимать, Мигунов? Вы же дали согласие показать все под запись!

— Так я для суда обещал! Для суда! А не для этих...

Он показал пальцем на понятых, потом на конвои­ров.

Воронов скосил глаза на часы, подведенные утром по сигналам точного времени.

9-06.

—  Следствие и проводится для суда, — рассудительно произнес следователь. — Но существуют определенные процедуры! И я обязан их соблюдать!

—  А я не обязан! — огрызнулся обвиняемый. — Я со­ветский полковник, а не клоун! Пусть лишние выйдут! Иначе ничего делать не буду...

—  А кто тут «лишние»?! — разозлился Воронов.

—  Вот эти тетка с дядькой! — Мигунов указал на по­нятых. Потом перевел палец на конвоиров.

— И вот эти гоблины! В машине на меня пялились, теперь здесь хотят бесплатный спектакль посмотреть.,, Вам развлечение, а мне трагедия...

— Я тебе сейчас дам «гоблинов»! — пригрозил Карда­шов, — Прикладом по ребрам!

— Тихо, тихо, - следователь сделал ему страшные глаза. И обратился к Мигунову: - Понятых убирать нельзя. Без них все, что мы сделаем, будет недействи­тельным для суда...

— Раз этих нельзя, конвой убирайте! Пусть за дверью ждут! Хватит на меня пялиться!

— Да кто на тебя пялится? - уже миролюбиво бурк­нул капитан Кардашов. — Нужен ты нам больно...

—Всё, разговор окончен! — в голосе Мигунова не­ожиданно прозвенели стальные командные нотки.

Он вытянул перед собой сведенные вместе руки.

— Надевайте кандалы, везите меня обратно. Я не бу­ду ничего делать!

— Да что он нервы мотает, гад! — выкрикнул запаль­чиво Личко тонким, каким-то не своим голосом. - То его не выдают, то он нами командует! Может, надо ему профилактику сделать?

— Угрожаете? — удовлетворенно проговорил Мигу­нов. — Хорошо. Я подам на вас жалобу. А адвокат все в газетах распишет!

Наступила томительная пауза. Все застыли на своих местах, как каменные изваяния. У анемичной особы отъехала вниз челюсть. «Сельский интеллигент» при­нялся протирать запотевшие стекла очков.

«Театр абсурда», — подумал Воронов. Он вдруг по­нял, что ему не надо ничего играть. Он прошелся меж­ду заключенным и конвоирами, вздохнул.

— Не надо ни на кого жаловаться, не надо сканда­лить. Адвокат, газеты, правозащитники... Кому это нужно? Понятых я убрать не могу, а конвоиров попро­шу постоять в коридоре. Мы быстро закончим.

Перехватив напряженный взгляд Кардашова, он приобнял: его за плечи, отвел к двери, наклонился к уху:

— Куда он денется? На окнах решетки, у меня писто­лет. Если что — прострелю ему ногу.. А жалобы нам ни к чему. Тут такая вонь поднимется...

Капитан пожал плечами.

— Так значит так, вам видней... Если что — стреляй­те!

г. Москва

Самые нетерпеливые стали выезжать на обочину в надежде объехать пробку. Но и обочина очень скоро встала. Справа от такси, едва не упираясь дверцей в дверцу, остановилась черная «ауди». Сзади фафакали в несколько клаксонов, но «ауди» продолжала стоять. Ро­дион повернул голову и увидел коротко стриженные го­ловы, крепкие подбородки, пустые скучающие глаза.

Под ложечкой неприятно заныло. Он не верил в предчувствия и интуицию, у него не могло быть ника­кой интуиции, поскольку он не профессиональный ггент. Родион осторожно повернулся в другую сторону. Слева, во втором ряду, стоял серый «мерс». Тоже моло­дые люди. Пятеро. Один посмотрел на Родиона и сразу отвернулся. Парень, сидевший на переднем пассажир­ском сиденье, шевелил губами, ни к кому явно не обра­щаясь.

Родион прокашлялся, Оторвал взмокшую спину от сиденья. В зеркале заднего вида поймал внимательный взгляд водителя.

Попробовал заставить себя улыбнуться и расслабить лицо. Но вместо этого почувствовал, как мелко задро­жали губы.

Ничего, ничего. Он ничего никому не сделал, и ему не сделают...

Родион мягко потянул на себя ручку двери. Дверь не открывалась, кнопка блокиратора была утоплена вниз.