Приключения поручика гвардии - Юрий Шестера

Поэтому теперь наши взоры должны быть обращены на север. Там, в тундровой зоне Северной Америки, находятся нетронутыми большие запасы пушнины северной лисицы, или песца. Наша задача — освоить эти северные территории Аляски.

— Но у нас ведь нет практически никаких сведений об этом обширном районе! — озабоченно заметил осторожный Кусков.

— Это не совсем так, — парировал Баранов. — Экспедиция Коцебу, зимовавшая в заливе, носящем теперь его имя, обосновала там заимку и получила от эскимосов, местных аборигенов, ценные сведения как о численности песца, так и о способах его добычи. По мнению его спутников, это перспективный район промысла.

В связи с этим я думаю послать туда свою экспедицию, возглавлять которую будет Андрей Петрович. У него большой опыт по этой части. Однако перемещаться по тундре можно только зимой на собачьих упряжках, так как летом она практически непроходима. Сейчас начало лета, и можно начать подготовку к экспедиции с тем, чтобы через год выехать в залив Коцебу, где и будет ее основная база. Кроме того, за это время необходимо обработать материалы экспедиции в Новую Зеландию. Вы согласны с таким планом работ, Андрей Петрович?

«Он уже не спрашивает моего согласия. Это что-то новое. К чему бы это?» — несколько удивленно подумал он.

— В принципе да, — без особого энтузиазма почти официальным тоном ответил Андрей Петрович, — но оставляю за собой право внести свои коррективы, если таковые возникнут.

Все присутствующие настороженно взглянули на него — что-то новое и непривычное появилось в его голосе. Ведь он всегда с энтузиазмом воспринимал подобные предложения. Не ускользнуло это и от Баранова.

— Конечно, Андрей Петрович, это ваше право, — сдержанно подтвердил он.

«В чем дело? Или я допустил ошибку, безапелляционно взвалив на него, не спрашивая его мнения, столь трудное и рискованное предприятие? Наверное, так оно и есть, — сделал нелицеприятный для себя вывод Баранов. — Старею, одним словом…» — тяжко вздохнул Александр Андреевич, злясь на себя.

А слухи самого разного толка доходили до Петербурга почти с самого начала существования Российско-Американской компании. Так, например, капитан Ратманов, служивший под командой Крузенштерна в первом кругосветном плавании на шлюпе «Надежда» и бывший на Камчатке, имел якобы случай узнать о многих злоупотреблениях в поступках компанейских поверенных в Америке и на Алеутских островах, которые, по его мнению, надлежало бы пресечь. Однако граф Румянцев парировал ему на его замечания: «Иван был на пиру, а Марья рассказывает», — отмечая то обстоятельство, что Ратманов писал об этом, не быв в компанейских селениях, о которых господин Лисянский, бывший там, говорил совсем иное.

Противоречивых слухов было множество, но среди них были и очень тревожные, связанные якобы с наличием у ряда поселенцев сепаратистских настроений по отделению американских колоний от России, которые вроде бы разделял и их главный правитель. Срочно же вернувшийся в Кронштадт лейтенант Лазарев[48], капитан «Суворова», подтвердил их. А в правящих кругах очень хорошо помнили о казацкой вольнице, обосновавшейся совсем рядом, на южных границах империи, и бывшей постоянным источником смуты.

Поэтому в Петербурге в срочном порядке шла подготовка новой кругосветной экспедиции на шлюпе «Камчатка» под начальством Василия Михайловича Головнина[49]. Этот опытный капитан уже побывал в Русской Америке в 1807 году на шлюпе «Диана», когда у него сложились самые теплые отношения с ее главным правителем Барановым. Как раз с одним из офицеров «Дианы» Андрей Петрович и переслал в Петербург шкуру медведя, добытого у Медвежьего Ручья, в подарок своему батюшке. Однако теперь Головнину предстояла совсем иная миссия. Он получал соответствующие инструкции и полномочия по инспекции деятельности Баранова в должности главного правителя Русской Америки.

Корабль уже был полностью готов к плаванию, однако его отплытие все откладывалось и откладывалось.

А тем временем Головнин получал все новые и новые инструкции. На последней аудиенции император сказал: «Ты имеешь редкий случай сказать своему государю правду; я часто употребляю несколько месяцев, чтобы узнать истину о том, что делается около меня, но за 13 тысяч верст я не имею никакого на то способа; я надеюсь, что ты известишь меня откровенно о всем, что происходит в селениях нашей Американской компании, о которой я слышал много худого».

Таким образом, Головнин стал доверенным лицом императора Александра I.

Жизнь в Новоархангельске шла своим чередом, но все резко изменилось, когда в его гавани отдал якорь шлюп «Камчатка», и Головнин предъявил Баранову свои полномочия по инспекции его деятельности в качестве главного правителя Русской Америки. У его ближайших помощников это не вызвало особого беспокойства, так как Хлебников, лучше других знавший состояние дел в администрации, уверил Подушкина и Андрея Петровича, что особых замечаний по хозяйственной деятельности главного правителя быть не должно, в то время как Кусков находился в Россе. Они небезосновательно предполагали, что ревизия связана, в первую очередь, с убытками, понесенными Компанией при попытке колонизации Гавайских островов.

И действительно, после самой тщательной и длительной ревизии Баранов из всего своего многомиллионного хозяйства не смог отчитаться только лишь за бочонок рома. Мало того, оборот колонии достигал не четырех миллионов восьмисот тысяч рублей, как предполагалось, а семи миллионов. Все облегченно вздохнули.

Поэтому решение Головнина вопреки результатам ревизии все-таки отстранить Баранова от занимаемой им должности вызвало в Новоархангельске всеобщее недоумение. Стало очевидным, что решение об его отставке было принято в Петербурге заранее, еще до отплытия «Камчатки» из Кронштадта. Естественно, возникал вопрос — почему?

Соратники Баранова пришли к выводу, что веской причиной расправы с главным правителем могли быть дошедшие каким-то образом до Петербурга слухи о бродивших среди ряда поселенцев настроениях по отделению колонии от России. Но выяснить, кто конкретно мог донести о них в столицу империи, не представлялось возможным. Попытка же неподчинения решению Головнина исключалась, так как, во-первых, двое из помощников Баранова были офицеры, верные присяге, а, во-вторых, в гавани Новоархангельска рядом с «Камчаткой» стоял корабль «Кутузов», перешедший в подчинение начальника кругосветной экспедиции, то есть того же Головнина.