Приключения поручика гвардии - Юрий Шестера

— Выходит, батюшка, наши предки сколотили состояние не столько воинскими заслугами, сколько участием в монархических усобицах? — хитровато улыбнулся Андрей Петрович.

Петр Иванович внимательно и изучающе, словно видел его впервые, посмотрел на сына.

— Ты не иронизируй, Андрюша, — мягко сказал он. — Чтобы сколотить состояние, как выразился ты, за счет ратных дел, им надо было бы быть по меньшей мере воеводами. А это ох как не просто, поверь мне. Потому-то они и добивались всего своим разумением.

Возьмем, к примеру, тебя, Андрюша, как представителя рода Шуваловых. Если бы ты не ушел с Крузенштерном в кругосветное плавание, то непременно бы участвовал в Отечественной войне с Наполеоном и дослужился бы, может быть, и до полковника, если бы, не дай бог, не сложил свою голову где-нибудь под Бородиным или Малоярославцем, — и Петр Иванович истово перекрестился, приподнявшись левой рукой над подушками. — Ну и что, получил бы ты за свои подвиги тысячи червонцев?

— Десятки тысяч, батюшка, — скромно поправил отца Андрей Петрович.

— Как так?! — словно ослышавшись, недоверчиво посмотрел он на сына, но увидев на лице того лукавую улыбку, понял, что это правда, и вдохновился еще больше. — Нет, конечно. В лучшем случае Георгия, что, разумеется, тоже не так уж и плохо. А вот за время службы в Российско-Американской компании ты сколотил целое состояние. И к тому же немалое, — уточнил он, прикинув что-то в уме. — И не столько своим геройством, сколько головой и умением. Вот так-то, Андрюша… — и в изнеможении откинулся на подушки.

И Андрей Петрович возражать не стал — у батюшки своя правда, свое понимание жизни…

— Управляющие имениями, — продолжал наставлять отец сына, — вроде бы и регулярно пересылают деньги, но, боюсь, без хозяйского догляда воруют, обирая холопов. А это очень опасно, потому как могут довести их до разорения, лишив нас доходов. Посему прошу тебя, Андрюша, как войдешь в наследство, не спеша объедь имения и разберись с их делами на месте. У тебя после отставки времени на эти дела будет более, чем предостаточно. Не откладывай, прошу тебя, это на потом, до лучших времен. Это очень и очень важно, поверь мне. Мне, к сожалению, сделать это было уже недосуг из-за немощности. А тебе, почитай, будет в самый раз.

Если же обнаружишь где произвол, принимай смелые решения, не сюсюкайся с ними, ибо единожды преступивший свои обязанности будет и впредь поступать так же, — и он обессилено откинулся на подушки. — Это закон жизни, Андрюша, и не нам его менять, — добавил Петр Иванович уже чуть слышно.

Андрей Петрович понял, как это волновало батюшку. Ведь значительно приумножить наследство он так и не смог, но почти все доходы от него, за исключением лишь затрат на приличествующее их положению приданное для своих дочерей, скрупулезно накапливал в банке, так как оплачивать все расходы на содержание имений и своей семьи он мог за счет службы. Тем самым он смог значительно увеличить родовые активы. Батюшка прямо не просил его об этом, но, видимо, очень хотел, чтобы его наследник поступал именно так же. Поэтому он и встревожился, узнав о намерении сына покинуть военную службу, приносившей если и не такой уж большой, но зато постоянный доход. Однако, узнав о его финансовых успехах, успокоился.

— Не забывай и о сестрах. Они хоть и замужем за достойными и вполне обеспеченными мужчинами, но в жизни всякое бывает. В случае крайней необходимости можешь воспользоваться и банковскими активами. Они, собственно говоря, для этого и предназначены. В общем, ты станешь главой рода со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Помни об этом и будь же достоин этого почетного звания.

— Я понимаю это, батюшка.

— Тем не менее ты должен знать, что пока были силы, и я боялся, что ты не успеешь вовремя вернуться домой, мной были подготовлены подробные инструкции для тебя по тем вопросам, которые мы уже оговорили. Они лежат в верхнем левом ящике письменного стола в запечатанном пакете, и матушка предупреждена об этом. Имей это в виду и изредка заглядывай в них — это как бы мое духовное завещание.

Так постепенно Петр Иванович вводил своего наследника в курс родовых проблем, о которых ранее предпочитал не распространяться, видимо, следуя проверенной временем мудрости, что всему, мол, свое время.

Как-то Петр Иванович был по его желанию общими усилиями посажен во главе стола в гостиной, так как обычно он принимал пищу в постели. «Предстоит, наверное, важный разговор», — предположил Андрей Петрович. И не ошибся. После того как была убрана посуда и прислуга покинула гостиную, Петр Иванович внимательно посмотрел на сына.

— Тебе, Андрюша, уже сорок лет, и пришло время подумать и о наследнике. Что ты думаешь по этому поводу?

«Ну вот, кажется, и подошло время сообщить им о том, чего они пока еще не знали. Ведь я не писал им об этом в своих подробных письмах — не хотелось тревожить заочно», — признался он себе.

— Вообще-то у меня уже есть сын.

Матушка всплеснула руками и чуть не лишилась чувств, а Петр Иванович напряженно смотрел на сына, ожидая подробностей. Сделав паузу, пока матушка пришла в себя, Андрей Петрович продолжил:

— Ему сейчас около шести лет. Его мать — дочь вождя большого племени, то есть по-европейски будет герцогиня или княжна, — он улыбнулся, увидев, как матушка при этих словах с удовлетворением закивала головой. — Зовут сына Андрэ, как звали и меня в индейском селении, значит, по-нашему будет Андрей Андреевич.

— А как выглядит его мать, как ее зовут? — с чисто женским любопытством спросила матушка.

— Это очень милая, преданная и нежная девушка, которая не требовала от меня ничего, кроме любви. Все индейцы очень уважали ее. А зовут ее Малоннела, но я с ее согласия звал ее Маня.

— Малоннела, — как эхо, повторила матушка. — Красивое имя. Маня, Маша, Мария, — перебирала она синонимы женских имен, — тоже хорошо.

Наконец, справившись с волнением, вступил в разговор Петр Иванович.

— Но ведь это незаконнорожденный сын, не так ли, Андрюша? — очень осторожно спросил он.

— По нашим законам — да, так как мы с Малоннелой не обвенчаны. А по законам индейского племени Андрэ вполне законный мой сын. Когда я в последний раз покидал индейское селение, то перед всем племенем объявил его сыном русского дворянина и в подтверждение этого вручил ему свою офицерскую шпагу.

Петр Иванович удовлетворенно кивнул головой, подтверждая благородный поступок сына, а матушка запричитала:

— Внучек ты мой, кровинушка моя, и никогда-то я тебя не увижу, не обниму, не расцелую. Остался ты, соколик наш, на чужбине, в далеких краях…