Бог лабиринта - Колин Уилсон

Я взял наугад несколько листов и просмотрел их. И почти сразу же мой взор остановился на словах «Общество Феникса». Я прочел контекст, в котором они употреблены. Не было никаких сомнений: в первоначальной рукописи – а сомневаться в том, что это оригинал, не приходилось, – Гленни говорит об «Обществе Феникса», а не об Ордене Грифа, как в опубликованном варианте. Очевидно, он решил, а вернее, его заставили изменить название. Я вытащил всю рукопись целиком из шкатулки. Листы, на которых она была написана, были неодинаковы по размеру: те, что лежали внизу, были явно меньшего формата. Затем я увидел, что они вовсе не являются частью рукописи романа, они написаны рукой Эсмонда Донелли. Первое из этих писем начиналось:

Мой дорогой Гленни!

Я прошу поверить мне и торжественно клянусь тебе, что ты ошибаешься, опасаясь за меня. Я могу также тебя уверить, что ты совершенно не прав по поводу сути нашего общества. Оно не «тайное» в общепринятом смысле этого слова. Разве ты назовешь «тайным» королевское общество? И все-таки нищий бродяга, идущий на свое сборище, знает, что там говорят на странном языке, непонятном для непосвященных, чтобы замаскировать свои истинные цели.

Я наконец-то открыл то, о чем так мечтал последнюю неделю: определенное свидетельство связи Эсмонда с Сектой Феникса.

Дрожа от возбуждения – и от промозглого холода чердака – я отправился назад в свою комнату, сжимая в руках оловянную шкатулку. Я позвонил по телефону, стоящему рядом с постелью – который наш хозяин предусмотрительно установил – и попросил принести легкий завтрак прямо в мою комнату. Никто не мешал мне, хотя я слышал шаги Аластера, поднимающегося на чердак. В течение часа я узнал об Эсмонде Донелли больше, чем до этого за долгие недели моего исследования.

Я не буду целиком цитировать эти письма по очевидной причине – из-за недостатка места: они заняли бы около пятидесяти страниц. История, которую я извлек из них по крупицам, вкратце такова. Эсмонд узнал о существовании Секты Феникса из двух источников: от Руссо и от Рестифа де ла Бретона. Последний был сам членом этой секты, как позже установил Эсмонд, который самостоятельно развивал воззрения, близкие к идеям этой секты, о чем я уже говорил и о чем свидетельствуют неопровержимо эти письма. Он знал о существовании этой секты, но не знал, как с ней связаться, поэтому он выпустил книгу «Наблюдения во Франции и Швейцарии» с изображением феникса на титульном листе; в книге также дается короткий рассказ об истории секты, вложенный в уста вымышленного лютеранского пастора. Мы знаем, к чему это привело. Он получил символ феникса по почте. И кто же осуществил первый контакт Эсмонда с этой сектой? Все было достаточно абсурдно и удивительно: это сделала девушка, которая первой познакомила его с радостями любви: Мари, или Миноу – горничная его сестры. Она продолжила свою карьеру пылкой и страстной нимфоманьячки в Париже и стала любовницей члена секты, который разглядел в ее бескорыстном поклонении мужским гениталиям истинный дух фанатизма.

Гленни и Эсмонд были близкими друзьями. Но у Гленни не было определяющего качества члена секты: бескорыстного служения сексу как сверхличностному опыту. Эсмонд предложил ему вступить в секту, и Гленни провел два дня в Париже с Эсмондом и Абдаллой Мумином (который изображен в романе «Письма с горы» как Абдалла Саба, эту фамилию Гленни позаимствовал у Гроссмейстера Ордена террористов и наемных убийц). Что там произошло на самом деле – не совсем ясно, но после этого Гленни поссорился с Эсмондом и в гневе ушел от него. Два месяца спустя, однако, он и Эсмонд снова встретились в Лондоне и уладили свою ссору – главным образом, по инициативе Гленни. Во время этого визита они встретили в Лондоне Мэри и Шарлотту Инджестр, дочерей графа Флэкстеда, которые остановились у кузины Эсмонда – Элизабет Монтагю, и они тогда же заключили шутливый договор жениться на этих прелестных девушках и поделить их между собой. В какой-то момент Гленни вынудил Эсмонда рассказать ему кое-что о Секте Феникса. В Лондоне они снова встретили Рестифа – и в результате еще одна ссора, скорее, еще один взрыв гнева у Хораса Гленни (все это подтверждает мою догадку, высказанную раньше, что со стороны Гленни в их отношениях был сильный элемент гомосексуализма). Гленни нанимает литературного поденщика с Граб-стрит и с его помощью строчит памфлет «О зловещем Обществе Феникса». До Эсмонда доходят слухи об этом памфлете, и он принуждает Гленни не публиковать эту работу. Гленни соглашается и посвящает осень 1772 года соблазнению Мэри Инджестр, в то время как Эсмонд успешно покоряет сердце Шарлотты. Но в ноябре происходит еще одна ссора. Гленни возвращается в Шотландию и пишет «Письма с горы» между декабрем и февралем следующего года. Он сообщает об этом Эсмонду, одновременно данное им обещание не позволяет ему публиковать памфлет, он чувствует, что художественное произведение не нарушит этого обещания (разве это не попытка любым способом привлечь внимание Эсмонда?). В результате он получает длинное письмо от Эсмонда, которое я нашел среди рукописей:

Много лет мы с тобой друзья – нет, братья. Много бутылок вина опустошили мы с тобой вместе, и много было девушек, которых мы лишили невинности, по-братски разделив их ласки и содрогания между собой. Почему же тогда ты выбрал это время, чтобы сомневаться во мне и обвинять в двойной игре? Что случилось с братством, которому мы поклялись в гостинице в Гейдельберге, когда я перебросил одного из грубиянов через плечо, а ты рубанул второго по глазам и сделал его слепцом на всю жизнь?

Эти напоминания о былой дружбе, о совместных попойках и о женщинах, соблазненных совместно, звучат фальшиво в устах Эсмонда. Хорас Гленни был подл и низменен, и Эсмонд знал это. То, что сейчас делал Гленни, было неприкрытым шантажом Эсмонда, и оба понимали это. Их отношения были отношениями мастера и ученика. Они сблизились тогда, когда блестящий Эсмонд только что открыл радости женского тела, и он проповедовал евангелие обольщения с жаром и пылом революционера. Мы уже видели, как откликнулся Гленни на проповедь друга – в эпизоде с Фионой и Мэри. Из списка имен, упоминаемых Эсмондом, мы можем узнать, что они вдвоем имели очень много совместных любовниц в Геттингене. Но Эсмонд не был, по существу, полностью поглощен сексом, как таковым. Для него секс был ключом к таинству, которое и интересовало его в первую очередь. По характеру Гленни во многом напоминал Казанову – которого он встречал однажды в Утрехте. Ему нравились радости жизни, и он любил женщин. Он не мог понять, почему Эсмонд, его учитель в искусстве обольщения, не живет в столице Англии и не вступает в «Клуб Адского Огня». Для Гленни этот Лондон – Шеридана, Уилкиса, Дэшвуда – был самым захватывающим местом в мире: петушиные бои, лошадиные бега, бокс голыми кулаками (входивший тогда в моду вид спорта), ночи на Друри-лейн, общество прекрасных женщин. Какого рожна еще надо Эсмонду? Почему он стал таким занудой, отравляющим жизнь другим? Совместное обольщение сестер Инджестр продемонстрировало, что их партнерство было таким же успешным, как и прежде.