Эпоха Дугаров - Екатерина Хаккет

– А причины? – кукольное лицо Лоурен превратилось в озлобленную гримасу. – Я одна из приближенных к Демиану Амону!

Закарайя промолчал. Зачем подливать масло в огонь? Магесса завелась с пол-оборота, а южный страж еле сдерживался, чтобы не использовать меч по назначению.

– Мне глубоко плевать, кто вы, госпожа, – произнес мужчина с прежним хладнокровием. – Приказ есть приказ. Если милорд Ортакор запретил пускать в лагерь чужаков, то так оно и будет. Внутрь может пройти только сам Демиан Амон, а вам двоим лучше убраться отсюда добровольно, пока мы не вышвырнули вас вон.

Эльф похлопал обозленную магичку по спине, остужая ее пыл.

– Идем. Нам здесь не рады.

С трудом, но Лоурен все же повернулась спиной к южному воину, облаченному в латы, прекращая взглядом прожигать в нем дыру. В ее светлых глазах мерцали молнии.

– Что ты задумал? – тихо спросила девушка, поравнявшись с Заку на пересечении нескольких лесных троп.

– Идем в обход, вдоль выстроенной заставы.

– У тебя есть план?

– Не совсем, но мне пригодится твоя помощь, – с этими словами парень свернул в лес. – Если увидишь такого же худощавого стражника, как я, дай знать. Тогда войти в лагерь будет куда легче.

– Надеюсь, ты не собираешься никого убивать? – в голосе девушки проскользнуло сомнение, но она не собиралась сворачивать обратно на вытоптанную тропу.

Закарайя развел руками:

– Поверь, даже я не знаю ответа на этот вопрос.

Я очнулась в полной темноте. Пришла в себя, но шевелиться не стала – нутром чуяла, что делю темноту с кем-то еще. Под кожей на шее пульсировала тугая боль. Я лежала под теплым шерстяным пледом, различая запахи неведомых душистых трав и благовоний, но внезапно слабое свечение потревожило мой разум через сомкнутые веки.

– … Несносный мальчишка! – послышался чей-то скрипучий голос. – Знаешь, что ты натворил?!

Я приоткрыла глаза: чуть поодаль, где на деревянном столике мерцала одинокая свеча, стояли две темные фигуры, повернутые ко мне спиной. Слева – мужчина, высокий и с прямой осанкой; справа – нечто в длинном балахоне, отдаленно напоминающее женщину. Их тени хаотично подрагивали, иногда открывая мое лицо тусклому оранжевому свету, и тут, как белой вспышкой молнии, в голове всплыли ужасы прошедшего вечера.

– Я всего лишь хотел убить эльфийку! – вспыхнул гневом мужчина. Голос я сразу узнала – этот тип поранил меня кинжалом. – За её голову назначена награда!

Парень, было, указал на меня рукой, но тут старуха огрела его по голове чем-то похожим на половник.

– Ты всего лишь глупец, если не видишь истины! – злобно зашипела она, наблюдая, как собеседник от удара согнулся пополам и сжал голову руками. – Эта девушка носит уши изгнанника не с рождения! Она – как и ты! Вы с ней одного поля ягоды!

– Ты выжила из ума, старуха?! – парень выпрямился, скривился лицом, но как бы ему не хотелось отвесить обидчице сдачи, он этого не сделал.

– Ступай, – махнула женщина рукой. – К нам пожаловали гости.

Паренек и возразить не успел, как полог шатра всколыхнулся и озарил все вокруг солнечными лучами. Внутрь влетел обеспокоенный солдат с копьем в руке, что-то нечленораздельно пролепетал и юноша побежал следом за ним, позабыв про разборки со старухой.

Воцарилась тишина. Свеча продолжала подрагивать от сквозного ветра. Я закрыла глаза, слушала, притворялась спящей, но мой фокус не прошел:

– Очнись, дитя, я слышу – твое дыхание изменилось, – ласково проскрипел старушечий голос. – Я знаю, что ты не спишь.

Повинуясь воле незнакомки, я осторожно присела на спальном месте и вопросительно уставилась на неё.

– У тебя много вопросов, но у меня к тебе их больше, – старуха в черном балахоне медленно побрела по шатру и присела в кресло. Капюшон скрывал её лицо, но не ехидную ухмылку. – Расскажи мне о себе, дитя. Откуда ты? Мне известно, что эльфийские уши тебе подарили за особые заслуги.

– Ага, я слышала, – язык оказался быстрее разума. – Кто вы вообще? Откуда вы про меня знаете? И кто тот тип, что пытался меня прикончить?! – что-то внутри мне подсказывало, что эта странная особа уже становилась предметом для размышлений. А именно – была той самой Южной ведьмой, из-за которой пропадали люди.

– О-о-о, – женщина открыло свое лицо и меня перекосило от неожиданности. – Изволь сперва поведать о себе, а после я тебе представлюсь. Мне ведомо многое, о чем другим думать не под силу.

Седые грязные волосы, глубокие морщины; глаза, как у мертвеца. Точнее глаз… Один глаз все еще мог показаться живым, но не второй, что вблизи напоминал стекляшку.

– Нет уж, – я отрицательно помотала головой, ощущая, как внутри от негодования забурлила кровь. – Вы и так лучше меня знаете, кто я. Вы пытались рассказать это тому парню! Кто он такой?!

Ведунья тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла:

– Что же, Присцилла Де’Лин, возможно в твоих словах есть щепотка правды, – она задумчиво задрала подбородок. – Я начну с того, что у тебя очень могущественные покровители. Хелена Броундет явилась мне и предупредила о беде. Вчера я могла опоздать.

– Броундет? – я поморщилась, а перед мысленным взором возник призрачный силуэт беловолосой ведьмы. – Ашила? Стойте…

В подтверждение своим догадкам я потрогала шею – все верно. Мне не показалось. Пальцы прошлись по неровному, но тонкому шву, зудящему от боли. Такая рана могла обойтись мне смертью без временно оказанной помощи.

Старуха смиренно ждала, пока я снова обращу на нее внимание:

– Благодарности свои прибереги для Хелены, – морщины добродушно собрались гармошкой у уголков ее глаз. – Я лишь заштопала рану.

– А что с тем парнем?

– Вы с ним как две части одного разбитого зеркала, – её костлявые пальцы потянулись к окровавленной тряпице на подлокотнике. Поднеся ткань к лицу, она с шумом, словно с наслаждением, втянула воздух в ноздри.

Меня в который раз передернуло:

– Это что, моя кровь?!

– Твоя, – неспешно кивнула собеседница. – И она принадлежит к роду Ортакор, как и у юного Морокеи.

– Как…? – сама я умом все понимала, но мне не верилось в подобную чушь. Ведь детство я провела в рыбацкой деревне у реки Шогл, а не в императорском дворце. Меня выращивал одинокий старец, рассказывая, что моя мать умерла при родах. Он был хорошим и заботливым отцом, но в то же время слишком старым, чтобы защитить меня от обозленных горожан, решивших, что я сойду за жертвенного ягненка на обеденном столе Дугаров. Пришлось бежать, оставляя за собой дорожку из умертвленных тел…

– Дитя, зачем спрашиваешь, если знаешь ответ?

– Извините, но в ваших словах нет смысла.

Старуха только устало покачала головой. В тусклом свете, во всем этом беспорядочном хаосе высокого шатра, среди связок трав и ветхих пергаментов, она выглядела как злобная ведьма-отшельник из легенд, пересказанных предками. Однако при этом, не смотря на отталкивающую внешность, она излучала свет и доброту. Ореол благодати обогревал меня сильнее, чем шерстяной плед. И эта старуха, якобы, была причастна к исчезновению людей?

– Сейчас я осмотрю твою шею и попрошу стражу проводить тебя до лагеря, – нежно промурлыкала она, выворачивая жутким взглядом мою душу наизнанку. – Сейчас в низинах небезопасно, одурманенные люди твоего друга так и вьются у главных ворот.

– Какого друга?

– Лорда Джованни.

Когда я зашла в шатер «Тактической планировки», предо мной предстала очаровательная картина: Заку и Лоурен, в компании хмурых южных стражников, стояли у невысокого монумента на коленях в ожидании, пока Демиан не перестанет в разочаровании упираться лбом в ладонь.

– … Эти двое шныряли как крысы у наших стен! – сокрушался один из воинов во всю глотку, не брезгуя летящей изо рта слюной. – Мы бы их казнили, да помним, что эта девчонка всегда крутится возле вас!

– Этого больше не повторится, будьте уверенны, – без каких-либо эмоций произнес Амон, обращая взгляд на стражу, а затем я театрально покашляла в кулак.

– Я с докладом.

Южане были крайне недовольны моим появлением, но кажется, это заставило их уйти. Два огромных бугая чуть не столкнули меня с ног, следуя к выходу. И только они скрылись, Демиан устало, не скрывая облегчения, закатил глаза:

– Вы оба свободны. Мне не интересно знать, что вы забыли у лагеря Юга, но впредь не попадайтесь, иначе все закончится кровавой резней.

Отряхиваясь, эльф и магесса поднялись с дощатого пола. На их лицах отразились сотни вопросов, когда те проходили мимо меня. Они молчали, не могли ничего сказать. Да и я не могла – каждый раз встречаясь с Амоном взглядом, мне чудилось, что он вот-вот превратится в то чудище, что одним дождливым днем провожало нас с Заку из лагеря.

Полог закрылся. Мы остались наедине, как хорек и тигровый уж, закрытые в одной клетке. За недолгое время отсутствия я поняла, что Демиан стал выглядеть хуже: его кожа стала бледной как пергаментная бумага, щеки страшно осунулись, а под глазами собрались темные круги, будто тот нарисовал их углем. Делать было нечего – я рассказала ему все… О беспокойствах в столице, нищете и беженцах, про стражу из живых мертвецов в броне, и то, как сам лорд Джованни отсутствовал в столице несколько дней. Я смогла даже по памяти отметить на карте города, где примерно стоит стража, и где сменяются патрули, однако Амон был не очень доволен этой информацией. Какое-то время он напряженно вглядывался в карту, закусив губу, а затем вовсе прогнал меня прочь, объясняя это желанием «побыть одному».