Вторжение - Сергей Ченнык

Кто и где должен был высаживаться? В связи с наличием у британцев кавалерийских подразделений, способных прикрыть войска от возможных действий русской кавалерии и пехоты, а также имеющих возможность вести непрерывную разведку по направлению движения и в глубь полуострова, они занимают левый фланг. Французские дивизии образуют правый. Движение войск прикрывает своей артиллерией эскадра из 14 кораблей. Они же осуществляют снабжение с базы в Евпатории.

1(13) СЕНТЯБРЯ 1854 г.

День 1-й: Евпатория — первая победа

30 августа (11 сентября) 1854 г. объединенный англо-франко-турецкий флот снялся ночью с якорей и стал вечером следующего дня недалеко от Евпатории.

«В 10-м часу утра 1 сентября в Севастополе увидели на горизонте два корабля и за ними густой дым большого числа пароходов, а около полудни Лукулльский телеграф известил, что видимый на NW флот идет в трех колоннах на румб ONO. Это и полученное князем Меншиковым сведение, что мимо Тарханкута прошло 70 неприятельских судов, показало, что союзный флот идет с десантом. Князь Александр Сергеевич сделал немедленно распоряжение о сосредоточении войск на р. Альме».{805}

Вид массы неприятельских кораблей, подходивших к берегам Крыма, впечатлял. После того, как к 6-ти часам вечера телеграф с мыса Лукулл сообщил о более чем 100 кораблях, а прискакавший казак донес, что их число увеличивается и уже невозможно пересчитать,{806} в Севастополе всем, от адмирала до матроса, стало ясно, что отныне война пришла в их дом.

«1 сентября 1854 года из Севастополя увидели сначала несколько, а за ними тучу неприятельских судов, шедших в трех группах. В течение нескольких часов армада эта разрослась до сотни судов; грузовой вид и прямое движение их по направлению к Евпатории давали ясно знать, что неприятель идет с десантом, что местом действий он избирает Крым, что по огромному десанту действия его предполагаются на сухом пути и что главнейшею его целью будет, конечно, Севастополь — сердце нашего Черноморского флота».{807}

Союзники не спешили. Только 1(13) сентября флот бросил якоря у самой Евпатории, которая тотчас же была занята десантом. Трудно понять эти задержки, тем более, что погода все время была благоприятна: «Они только затягивали выполнение этого большого и довольно рискованного предприятия».{808}

Казалось, само провидение помогает им. Погода способствовала успешному выполнению предприятия. «В самое опасное время наступления бурь, в осеннее равноденствие, наш более счастливый, нежели благоразумный неприятель дерзко замыслил свезти десант на полуоткрытом Евпаторийском рейде. Погода благоприятствовала ему: 1 сентября был ясный день, совершенный штиль и море представляло незыблемую зеркальную поверхность… 2 сентября при такой же благоприятной погоде союзники начали высадку в 9 часов утра…».{809}

Это в общем, а теперь попытаемся разложить операцию союзников по этапам и времени.

Итак, первым русским городом, которому суждено было быть оккупированным неприятелем, стала Евпатория. Почему этому небольшому приморскому городу была уготована столь трагическая судьба? Причин тут немного и все они лежат на поверхности. В принципе, мы о них уже говорили. Первая — база снабжения. Вторая — плацдарм, взять который не представляло особого труда. Третья — занятие Евпатории незначительным числом войск позволяло контролировать Каламитский залив, где предстояло высадить на следующий день главные силы десанта.{810}

«Так как и у устья Качи, и у лежащего севернее устья Альмы были замечены лагери неприятельских войск, то пришли к решению произвести десант еще севернее, в 12-ти милях от Евпатории. Перед этим же решили занять Евпаторию, где глубина рейда допускала высадку под прикрытием тяжелой судовой артиллерии».{811}

В этом тихом провинциальном городе представители союзных войск появились в полдень 13 сентября, еще до начала высадки основных сил, не встретив никакого сопротивления. Для английских солдат, наблюдавших за происходившим с бортов транспортов, это казалось первой крупной военной победой. В воспоминаниях о войне они с долей романтики говорят о своей удаче, благодаря чему пал русский город, известный «…своими курортами и торговлей тонкой шерстью, которую здесь называют каракуль».{812}

Гарнизон города, насчитывавший примерно 200 излечивавшихся после болезней солдат, не мог быть серьезной силой, способной отразить высадку десантных сил. И потому когда в полдень зловещий призрак Крымской войны, вездесущий «Карадок», под командованием капитана 2-го ранга Самюеля Хоскинса Дерримана в компании более мощных «Симпсона» и «Фридланда» и 36-ти пушечного винтового «Трибюна» подошел к Евпатории, город сдался. Вид изготовившегося к стрельбе «Трибюна» оказался лишним.

Для занятия Евпатории союзники выделили отряд из 3 000 чел. турецкой, французской и английской пехоты под командованием генерала Юсуфа, 8-ми осадных и 4-х легких орудий.{813} Эти войска составили оккупационный гарнизон.

К счастью, услышать грохот корабельной артиллерии, свист ядер, увидеть убитых солдат и кровь мирных жителей на своих улицах евпаторийцам в этот день было не суждено. Вскоре шлюпки, в одной из которых находились офицеры английского и французского штабов, полковники Стил и Трошю причалили к городской пристани. Вначале были выполнены все таможенные формальности: таможенный чиновник окурил представленную ему бумагу с текстом предложения властям о сдаче города.{814}Кажется, Евпаторийская таможня имеет славные боевые традиции. Раньше ее чиновник вышел на встречу неприятельской эскадры, потребовал объяснений причин вхождения в территориальные воды Российской империи, но был взят в плен. Теперь вот другой таможенный чиновник снова выходит один против союзного флота и даже призывает врага к соблюдению правил.

Этот эпизод заслуживает быть приведенным полностью. В конце-концов война еще принесет много горя и слез. Позволим на мгновение усмехнуться. Скоро у нас это желание исчезнет.

«В этом деле особенно отличился некий чиновник, занимавший в Евпатории таможенный пост и известный как человек с большими сведениями и замечательною способностью выпить. Накануне высадки английский военный пароход стал на якорь у самого рейда Евпатории, чиновник немедленно приказал изготовить лодку-«четверку», сел, поплыл к пароходу и стал согласно данной ему инструкции опрашивать гостя. Его взяли на пароход и объявили, что он в плену. «Это ваше дело, — отвечал чиновник, — а я делаю свое и объявляю ваше судно контрабандой». Он очень понравился всему экипажу, и, владея английским и французским языками, когда владел языком, был приятным собеседником. Но после обеда буфет как-то остался без присмотра, и когда кому-то понадобилось грогу, то оказалось… или лучше вовсе не оказалось рому: чиновник выпил весь ром и спал очень сладко с последней бутылкой в руках. Его не будили, а спустили на его же «четверку» и приказали поскорее увезти куда угодно, только подальше».{815}

Трошю и Стил не стали чинить препятствий добросовестному человеку и выполнили все, что он требовал от них. История не сохранила информации, требовал ли он досмотра грузов, но только после встречи с ним на берег сошли представители англо-французского штаба. Оказавшись в городе, они потребовали немедленной встречи с первыми лицами военной или гражданской администрации Евпатории. Долго ждать не пришлось.

Встречать неприятельский десант вышла вся наличная городская власть в главе с надевшим по этому случаю парадную форму комендантом Николаем Казначеевым. Офицеры союзных сил предъявили им письменный ультиматум, составленный якобы русском языке. Его автором называют польского эмигранта Токарского. Неизвестно, как он составил текст, но оккупантам служил верно, и вскоре именно этот человек возглавил гражданскую власть в городе.

Парламентеры потребовали передать Евпаторию союзным войскам ввиду отсутствия в ней укреплений, необходимых для сопротивления, а войскам гарнизона давалось право покинуть город в течение 24 часов. Городские власти согласились на требования союзников. Хотя трудно сказать, кто их представлял, так как большая часть чиновников, бросив город и его жителей на произвол судьбы, погрузив всё, что можно погрузить на телеги, бежала в Симферополь, а некоторые, сея панику, добрались до Перекопа: «Никто ничего не знал, большинство городов лишилось своих чиновников».{816}

Как водится во все времена и во всех войнах, первыми жертвами этой войны становились мирные жители, они же стали через несколько лет и последними ее жертвами, оказавшись на разоренной земле. Кстати, и татарское население покинет степной Крым после Крымской войны не как жертва преследования на национальной почве со стороны российских властей, а потому что война уничтожит все мало-мальски пригодное к жизни.