Убить вампира-завоевателя - Карисса Бродбент

когда один день сменялся другим. Местность становилась все более суровой. Я не привыкла столько ходить без передышки. У меня болели ноги, густо покрытые ссадинами. Едва одни успевали затянуться, как тут же появлялись новые. Ничего удивительного. Я не могла прокладывать путь для сотни воинов и одновременно замечать, куда ступаю. Я все тяжелее опиралась на Атриуса, а он порою опирался на меня. Каменные обломки под ногами становились все крупнее и острее. То и дело мы натыкались на ответвления. Это заставляло меня напрягать силы и прощупывать путь сквозь каменные толщи, отсекая пути, ведущие в тупик.

Тупики были коварны еще и тем, что тянулись на целые лиги, мешая определять настоящий проход. Возле некоторых ответвлений я прижималась щекой к камню. По лбу струился пот. Я застывала на долгие минуты, проверяя и перепроверяя нити, чтобы принять решение.

Я сознавала ответственность за каждое из этих решений. Чем дальше мы шли, тем чаще натыкались на останки путников, которым повезло гораздо меньше, чем нам. Иные кости были очень старыми. Они торчали из ржавых, помятых доспехов. На более поздних встречались следы зубов и когтей слейвиков, съевших тела подчистую. Самыми «свежими» из попавшихся нам были останки взрослого человека и ребенка.

Увидев детские кости, Эреккус остановился. Его обдало волной печали. Я уловила ее по дрожащим нитям.

– Ребенка-то зачем нужно было тащить… – начал было он и тут же умолк, словно уже знал ответ на собственный вопрос.

Разумеется, знал. Мы все знали. Отчаяние – вот главная причина. Отчаяние, которое заставляет человека вместе с детьми отправляться в чужие далекие страны, надеясь найти там новую родину. И не только человека.

Атриус положил руку Эреккусу на плечо и осторожно подтолкнул его вперед. Никто из нас не оглянулся на детский скелет.

Чем дальше на север, тем чаще я стала ощущать присутствие слейвиков. Теперь на каждой развилке я не только определяла тупики, по которым можно ходить кругами до самой смерти, но и пыталась установить местонахождение этих тварей. В этой части перевала слейвики сбивались в стаи. Обойти стаю немного легче, чем одиночную особь, зато столкновение с ней было многократно опаснее. Иногда, почуяв стаю, я выбирала обходные пути, что тоже было рискованно. Каждый такой обход поглощал драгоценное время, но лучше потерять время, чем жизни. А когда где-то поблизости слышалось верещание слейвиков, каждый понимал, насколько это реально.

Атриус помечал дни в записной книжке: замусоленной, с темными пятнами засохшей крови. Я сомневалась насчет точности его пометок, поскольку никто из нас, и он в том числе, не знал, сколько дней мы пробирались через Задрасский перевал.

Иногда казалось, что мы движемся по бесконечному кругу. Переход. Сон. Переход. Очередная развилка, где нужно менять направление. И снова переход.

Атриус утверждал, что семь дней уже прошли. Я считала его утверждение голословным, пока не почувствовала это сама.

Мы достигли очередной развилки. Дальше начинался ощутимый подъем. Проход между каменными стенами сузился. Теперь можно было передвигаться только гуськом. Вчера я подвернула лодыжку. Я была не единственной, кто пострадал на переходах. Все это заставляло нас идти еще медленнее.

Что еще хуже, у нас кончались запасы продовольствия.

В голове появился вопрос. Сколько я его ни гнала, он упрямо возвращался.

«А вдруг я веду отряд неверным путем?»

Разум громко нашептывал мне эти сомнения и сейчас, когда мы подошли к развилке. Я приникла к камню, ощутила нити… двинулась по ним…

Я стремительно выпрямилась и едва не опрокинулась назад, ударившись о грудь Атриуса.

– Что случилось? – встревожился он.

– Тсс, – прошипела я и снова впечаталась в каменную стену.

Вдруг мне это просто мерещится? Вдруг я ошиблась? Мне стало страшно.

Но нет.

Я ничего не придумала.

Я отвернулась от холодного, пыльного камня и судорожно выдохнула. Звук этот больше напоминал всхлипывание. Я не знала, смеяться или плакать. Кончилось смехом сквозь слезы.

Вот так, да покарает нас Прядильщица.

Атриус наклонился ко мне.

– Виви, в чем дело? – спросил он, сжимая мое плечо.

Меня должно было бы раздражать, когда он называл меня так. Но не раздражало. Даже нравилось. Жизнь слишком коротка, чтобы врать себе. А сейчас еще короче.

Я повернулась к нему.

– Мы находимся совсем близко к концу перевала. Пара лиг, не больше.

Боги, я еще не видела Атриуса улыбающимся во весь рот. Я думала, он заплачет от радости.

– Но между нами и выходом – целое гнездо слейвиков, – добавила я.

Атриус сник.

– Понимаю, – пробормотала я.

Слейвики любили холод. Большинство их гнезд находились вблизи северной границы гор. Нас угораздило наткнуться на целый выводок этих тварей. Я не могла их пересчитать, но чувствовала, что их там много.

– Их больше пятнадцати особей, – только и могла сказать я.

Выражение его лица не изменилось, однако я знала, какой ценой дается ему эта выдержка.

– Больше пятнадцати. А меньше… это сколько?

Я мешкала с ответом, потом сказала наугад:

– Где-то с полсотни.

Атриус выругался сквозь зубы, а Эреккус запрокинул голову и безудержно захохотал.

Я не упрекала его. Мне самой хотелось смеяться.

Спрашивается, каким образом утомленным, полуголодным, израненным солдатам, бредущим гуськом по узкому проходу, справиться с полусотней величайших хищников, сотворенных природой или богами?

Эреккус больше не смеялся. Мы молча стояли втроем, и каждый крутил в мозгу этот вопрос.

– Давно пора сделать привал и отдохнуть, – нарушил молчание Атриус.

На самом деле это звучало так: «Я не представляю, как действовать. Мне нужно время, чтобы что-то придумать».

Этого никто не представлял.

* * *

После многочасовых раздумий мы пришли к общему выводу: наше положение – дряннее не придумаешь.

Пробиться через слейвиков мы не могли. Один детеныш едва не погубил нас с Атриусом. При всей опытности вампирских воинов им было не одолеть десятки тварей, особенно в узком пространстве, где не развернешься. Слейвики злобны и агрессивны. Они сомнут нас.

Эреккус, Атриус и я говорили по очереди, пытаясь найти решение. Говорили мы с Эреккусом, а Атриус сидел, словно каменная глыба, и смотрел в пространство. Нити подсказывали, насколько он разъярен. Иногда он подбрасывал заведомо неосуществимый замысел, сам зная, что из этого ничего не выйдет.

Отчаяние заставило меня снова подойти к каменной стене и приложить ладони, обратившись к нитям.

– Зачем ты это делаешь? – раздраженно спросил Эреккус. – Сама же говорила, что никакого обходного пути нет.

Он едва сдерживался.

Я велела ему закрыть рот и снова прильнула к стене.

Нити в очередной раз подтвердили то, что я уже знала: гнездо никак не обойти. Все ухищрения были весьма рискованны и могли окончиться нашей