Убить вампира-завоевателя - Карисса Бродбент

Думаю, немного. Они были очень искусны в выслеживании отступниц.

И семи дней для них может быть вполне достаточно.

Мы с Атриусом двигались впереди его заметно сократившейся армии. В этот поход отправились не все воины. Часть осталась в лагере – присматривать за ранеными. Многих он потерял в сражении на Вератасе и при нападении на лагерь. Ну не глупость ли думать, что сотни воинов хватит для свержения Короля питоры?

Но это сотня воинов-вампиров.

Я остановилась рядом с Атриусом у бутылочного горлышка между зубчатыми скалами. Моя смертная природа дышала мне в затылок. Я поймала себя на странном ощущении: острый, неподдельный страх.

Когда я впервые помогала Атриусу, ослабляя боль проклятия, он говорил о времени. О том, как ему нужно время.

Сейчас я хорошо понимала его слова.

Утром, прежде чем тронуться в путь, я решила написать письмо Наро. Скорее всего, последнее. Мои предыдущие письма были какими-то вымученными и пустыми. Я больше писала о пустяках, чем о серьезных вещах. Задавала банальные, ничего не значащие вопросы: «Как ты себя чувствуешь? Как подвигается твое лечение? Какая погода в Васае?»

Брат не ответил ни на одно из них.

На этот раз, прежде чем взяться за письмо, я долго сидела перед чистым листом. Не хотелось вымучивать из себя ничего не значащие фразы, даже если это и было самым простым и удобным решением.

Довольно с меня простых и удобных решений.

Вероятно, скоро меня убьют. И Наро, вероятно, скоро умрет. Каждого из нас медленно умертвляли те, кто отнял всю нашу веру. И винить в этом нужно было только самих себя.

Так зачем нам притворяться и лицедействовать в преддверии смерти?

В этот раз я написала то, что было у меня на сердце.

Дорогой Наро!

Я люблю тебя.

Прости, что пятнадцать лет назад тебя подвела.

И тебя я прощаю за то, что ты меня подвел.

Быть может, в следующей жизни все сложится по-другому. А если нет, мои чувства к тебе останутся неизменными.

Я люблю тебя.

Виви

Письмо получилось коротким: всего несколько фраз. Но о чем еще я могла написать? Что еще предложить ему?

Сейчас, у входа на перевал, ощущая дыхание смерти, я вновь задумалась над этим вопросом. Ничего иного предложить я брату не могла и в то же время чувствовала: этого недостаточно.

Я поймала пристальный взгляд Атриуса. Он был напряжен не меньше меня, но само его присутствие успокаивало. Я проглотила тугой комок, полный страха и чувства вины.

– Что случилось? – настойчивым, но мягким голосом спросил он.

Он слишком многое видел.

– Ничего, – ответила я и шагнула вперед, однако Атриус поймал меня за руку.

– В чем дело?

Я остановилась, преодолевая то же чувство, что владело мной, когда я писала письмо Наро. Вопрос Атриуса был еще одним чистым листом.

Я повернулась к нему:

– Мне нужно взять с тебя обещание.

Ответом мне был всплеск тревоги. Атриус наморщил брови.

– Обещай, что не остановишься и не повернешь назад. Даже если меня вдруг не станет. Обещай, что твоей единственной целью будет свержение Короля питоры.

Атриус молчал. Его тревога усилилась.

Теперь уже я взяла его за руку и притянула к себе.

– Когда останавливаешься и замираешь, наступает смерть, – сказала я. – Не останавливайся, что бы ни случилось.

Он продолжал молчать. Потом кивнул.

Мне стало легче. Я снова повернулась к перевалу.

Наверное, таким и должен быть путь, ведущий в потусторонний мир.

– Готов? – спросила я Атриуса.

Он не был готов, и я это чувствовала. Но когда он ответил «да», в его голосе не было и тени сомнения. Он вел себя, как и надлежало полководцу: приняв решение, действовал. Я ценила это свойство его характера, хотя именно оно и могло меня погубить.

– Тогда идем.

Я сделала первый шаг, и мы вступили в туман.

* * *

Держать путь по нитям, тянущимся сквозь камни, – сущая пытка. Я всегда ненавидела хождение по гористой местности. Эти нити далеко не такие прозрачные, как нити земли или воды. Вдобавок они почти безжизненны. Не за что уцепиться. У меня был некоторый опыт хождения по таким нитям, но здешние оказались еще хуже. Сплошное пространство, усеянное зубами смерти.

Тропу, по которой мы шли, правильнее было бы назвать коридором, прорубленным в камне: настолько узким, что двое едва могли пройти плечом к плечу. Я шла впереди, служа проводником, указывающим путь. И хотя вампиры видели в темноте намного лучше людей, нашим главным препятствием была не темнота, а туман. Попав в него, человек оказывался слепым. Вампиры видели на несколько шагов вперед. Этого, конечно же, не хватало для путешествия сквозь каменный лабиринт.

Но сейчас вампиры шли за мной.

Я касалась стен, прижимала ладони к влажному камню и определяла путь на ближайшие несколько десятков шагов. Это требовало полной сосредоточенности, из-за чего я постоянно спотыкалась. Нити не позволяли одновременно видеть находящееся под носом и заглядывать далеко вперед. Атриус шел рядом. В одной руке он сжимал меч, в другой – мою руку, словно боялся меня потерять.

Так мы шли несколько часов. У здешней суровой природы все-таки было одно преимущество: туман настолько плотно закрывал солнце, что нам не требовалось делать привал и пережидать дневное время. День в каменном лабиринте почти не отличался от ночи, отчего границы времени размывались. Вампиры были выносливее людей и не нуждались в частом отдыхе.

Я начала уставать, но продолжала идти. Вскоре к усталости добавилась головная боль. Заныли раны, полученные на острове и не успевшие полностью исцелиться. Но утомительнее всего была моя предельная сосредоточенность.

– Тебе надо отдохнуть, – сказал Атриус, заметив мое состояние.

Не удостоив его ответом, я упрямо шла дальше.

Отдыхать было некогда.

Наконец Атриус объявил привал. Не знаю, когда это случилось. Я давно потеряла ощущение времени. Я даже не чувствовала заката и восхода, настолько густым был туман. Теперь и вампиры подустали. Услышав приказ, они дружно опустились на каменистую землю и потянулись к фляжкам с оленьей кровью.

Мне было не оторваться от скалы. Пальцы водили по камню.

Атриус осторожно отлепил мою руку. Стена служила мне опорой, и, когда ее не стало, мои колени подогнулись. Он подхватил меня, и мы оба опустились на землю. У меня кружилась голова. Второй раз в жизни я ощущала себя по-настоящему слепой. Утомление было настолько сильным, что я не могла ухватиться за окружающие нити, да еще и в