Кровь Ардана - M. Nemo

«Не отпущу».

Я тряхнул головой. Вот уже!

— Слушай, а если нам тропу спутают?

— Здесь нет тропы.

Вот утешил.

— А если, — тут я малость струхнул, а что? Я ведь не о абы чём вспомнил, а о самых них. — А если… мы огоньки увидим.

Тишина.

— Блуждающие огоньки.

Он меня вообще расслышал?

— Они ведь заведут в самую топь и погубят.

Прямо мать на память процитировал. И отца, и Нюшку. И Дед-Не-Ответ так говорил. Да у нас так вечно одно и тоже бормотали. С болотными огоньками лучше никогда и ни за что не встречаться. А то так уведут за собой, ничего не объяснят, заманят в самую топь и всё — поминай как звали. Нет-нет, я на такую удочку не попадусь.

— А когда мы уже придём?

— Скоро.

— Правда?

— Да.

Собственно, я зачем пошёл? Мне нужна эта ужасно удивительная штука. Чтобы принести её в деревню и чтоб все задохнулись от зависти. Тогда они поймут, что мне и пятнадцати не будет, а я уже в каменствах стану. Вот Дед-Не-Ответ. С ним какая история. С ним все разговаривают, но по существу и лишним словом не обмолвятся. Хотя недавно мать ему каравай испекла. К Деду только неделю назад во сне пришла весть, что он в каменства может идти.

Я поёжился. Вот так всю жизнь прожить, и только под восемьдесят лет… Ни за что так не хочу.

Нужно было с собой поесть прихватить. В животе засосало. А у нас к обеду хлеб горячий был. Ого! Это сколько уж я здесь брожу? Постойте-ка. Я увидел его утром на поляне… так. А потом он что? Меня позвал. Говорит, иди за мной, я покажу тебе место где гулять и самую интересную на свете штуку. Ещё солнце слабо светило и дым поднимался от ночных костров.

Я тогда как всегда бродил на поляне. То есть это поля такие. Но мы их все поляной называем. Тем более там и правда полянка есть, чуть деревьями отгороженная. Рюк её себе облюбовал. Оно и верно, там все наши.

Болота там нет. Оно только дальше за деревьями тянется. И мошкара не летает. Каменства же — не просто так тебе.

Вообще, там кроме которой травы ничего не растёт. Стоит себе поле. Вот я и приключаюсь каждый день. Приключения у меня, в общем. Это нужно видеть, в какой в каменствах одежде стоят. Мать говорила, что её бабка, Дулься, так в своём любимом платье с бомбонами и пошла, и стала вытянувшись. А по мне, смешное платье — ну чистый цирк.

Цирк у нас бывает, если что. Мы его сами делаем. Я обычно вампир.

— Есть охота. У тебя ничего нет?

— Нет.

Идём.

— Ты неправильно спрашиваешь.

— Чего? — отозвался я, примеряясь камешком в чащу. Кинул и притих. Там что-то рыкнуло.

— Нужно говорить, не «у тебя ничего нет?», а «у тебя что-нибудь есть?».

— А разница какая?

— Какой вопрос, такой и ответ.

— Ладно, у тебя что-нибудь поесть есть? — Я на всякий случай уточнил. А то ещё скажет там, руки-зубы имеем.

— Нет.

— Тьфу ты.

Вообще это всё шального народа радости. К словам там придираться или формулировками не точными пользоваться. Вот джинн, пожелаешь ему жить вечно, и радуйся потом до конца дней кактусом. С этими если договор заключаешь — нужно ухо держать востро и хвост пистолетом.

Они в чащах нецивилизованные.

Так вот, я когда в каменства уйду — пусть себе грызутся. А я себе буду прямой и гордый стоять, и только на них насмешливо поглядывать. Но нужно что-нибудь делать с белокрылами. Хотя Нюшка вытрет, она такая.

Эх, размечтался что-то.

— Сколько тебе лет?

— Много.

— Двадцать пять наверно. Ты уже такой старый. А всё ещё не в каменствах.

— Мне было меньше. Когда…

— Что?

Я не расслышал.

— Когда…

— Да говори громче!

И тут я услышал это. Разом как ледяным холодом дохнуло. Руки ноги свело что дай бог!

— Ч-что это?

Такой рык, что и невозможно. Сильный-сильный и низкий, как из самой земли. И чем дольше, тем ближе становится. Даже деревья застыли и замолкла трескотня, исчезла мигом мошкара и ночные чудища повтягивались в норы.

Шевелиться не хотелось. А оно и не получалось. Руки-ноги как одеревенели. Меня от следующего рыка пробрало… то есть оно немного напугало, но не очень.

Что нужно делать, если таки выдрался в болото и там нехорошо с тобой приключилось? Вот гадость. Ничего в голову не лезет! Кричать? Нет. Присесть? Нет. Ага, выдряпаться на ближайшее высокое дерево и сидеть там до утра.

Я оглянулся. Заприметил дерево и крался теперь спиной к нему.

— Эй. — Крикнул пятясь. — Пошли. Там высоко.

Эх, и выдерут меня дома. Ох выдерут. И за приключения, и за ночёвку в болотах. Как вернусь — отец лучшего ремня не пожалеет. А он у нас по особым случаям, с бляхой.

Стало ещё хуже.

— Что стоишь? Оно же сейчас прибежит и нам конец.

— Нет.

А щас! Сам полезу и тебя потащу. Хоть и надорвусь, а потащу.

— Нет. Не иди на дерево. Ни нас там достанут.

— Это кто ещё они?

— Волки.

— Волки? Волки по деревьям не лазят.

— Эти — лазят.

Тут меня как схватил за руку и давай нестись что аж в ушах засвистело. Нас хлестали лианы, зелёные мхи пружинили пятки. Со всех сторон тянулись чёрные ветки, и выныривал заныривала белая луна.

— Ай, ай, ай! Куда мы бежим? К-кто за н-нами г-гонится?

Волки? Какие такие волки? Волки здесь отродясь не водились и по болотам им лазить нечего.

Позади разнеслось леденящее:

— У-у-у.

— Волки! — я со всей дури кинулся вперёд и сам нас двоих потащил. А потом уже тащили меня, и ладонь сделалась влажная и холодная. С колотящимся сердцем я обернулся и тут же припустился вперёд.

Позади мерцали горящие зелёные глаза.

— Это неправильные волки, — совсем неправильные. Они когда под лунные лучи выныривают — у них шерсть темнотой исходит. А когда лапы бью землю — так та стонет.

— Это от силы.

А? Я споткнулся и меня рывком подняли и заставили нестись дальше. В груди горело похлеще пирожковой печки.

— У-у-у.

— Мамочки!

В ушах свистит. Ноги заплетаются. А позади так и слышно как когти кустарник рвут. Затрещало, повалившись, старое дерево. Да так что на всё болото слышно стало.

— Почему они…

— Быстрее к реке.

Какой такой реке? Нет в болотах рек. Одни топи.

Но вдруг впереди засверкал синяя лента. Вот это да. Риске расскажу. Ни в жизни не поверит, что я взаправдашнюю реку видел. А она такая длинная… ой! Аааа!

Меня чуть назад не рвануло. А я давай нырнуть под корень и пополз, пока с той стороны не выбрался. А вся рубашка со спины изодрана. И тут меня опять за руку как хвать, что те клещи.

— Ай, больно.

Хоть бы что. Волки рычат паром в спину. Клацают страшными челюстями. Меня аж обдало у лопаток. К затылку пробрало.