Область трансцендентности - Игорь Байкалов

Гордость Белоусова была ущемлена: какая ещё угроза?! Это археологический объект. Да кто он такой, чтобы распоряжаться одним из лучших археологов Земли?! Всего лишь заштатный солдафон, который чаще работает руками, нежели головой!

Послушайте. Я здесь главный. У меня приказ от Совета Лиги Наций. Вам понятно?

Видимо, Женин хотел что-то ответить, потому что связь донесла вдох, но в разговор включился начальник СБ.

– Что там происходит? – спросил Лунько.

– Этот… – с раздражением начал Женин и, видимо, хотел что-то ещё добавить. – Александр Николаевич решил проверить один из туннелей, которые мы нашли. Конструкция не выдержала…

«Один из?!» – мысленно воскликнул Белоусов. – «Так их несколько!»

Всё, теперь он даже не слышал, что ему говорит Лунько. Плевать он хотел на них всех вместе с капитаном. У него есть дело! Его миссия – самое важное, что есть сейчас. Адмирал выдал ему карт-бланш на любые действия и предупредил Фаррела об этом!

«Хотят обеспечить безопасность?! Пожалуйста, это их работа, но только не за счёт моих исследований».

Пока Женин отвлёкся, учёный легко отколол небольшой кусок материала явно искусственного происхождения, похожий на коррозийный металл.

«По крайней мере, собрать образцы грунта они мне позволят», – думал он, укладывая находку в вакуумный пакет.

Следует отметить, что искин «Звёздного Ястреба» являлся довольно молодым, а, следовательно, если говорить человеческим языком, любопытным. В этом крылась причина его вопросов. Жажда знаний закладывалось в программу, поэтому инженеры, работающие с искусственными интеллектами, должны были знать не только области высоких технологий, но и логику, диалектику, метафизику и так далее. Из всего этого складывался «характер» машины, если угодно, её душа. Хотя я, признаться, всегда был сторонником того, что машины не обладают разумом, а лишь удачно его имитируют. Так это или нет, но в любом случае я для Ястреба являлся неоспоримым авторитетом, и не потому, что я знал больше него, вовсе нет, скорее наоборот, а потому, что так записано в его программе: инженер – царь и бог, альфа и омега в одном флаконе. И это не подвергается сомнению.

Новые обстоятельства вызвали у Ястреба очередной приступ интереса.

– Насколько я знаю, человечество ещё никогда не обнаруживало такие старые системы.

– У тебя имеется каталог?

– Да. Они устанавливаются вместе с базой данных.

– Да, я в курсе. Просто хотел спросить. Какая версия?

– От 22 мая 2276 года.

– Устаревшая. Месяц назад выпустили новую. Когда вернёмся, обновим. Вообще, ещё много, в чём мне разобраться нужно. Работы, как будто на первый взгляд и нет, но…

– Помнится, когда Селя настраивал меня…

– Кто? – не понял я.

Сильвестр Михайлович Арашин… – Ястреб произнёс это с особой теплотой.

– Да-да, я знаю, с ним ты провёл первые восемь лет, – ответил я. – Большая потеря…

Кажется, мой предшественник поработал и над эмоблоком. Теперь я был абсолютно уверен: он пытался сделать воспитанника более человечным. За всё время полёта мы с Ястребом не касались этой темы и не говорили о гибели инженера Арашина. Мне сказали, что его жизнь прервала трагическая случайность: один из тросов в грузовом отсеке лопнул из-за неконтролируемого скачка гравитации. Она в одно мгновение возросла в два раза! Такого рода неисправности редкость на космических кораблях, но всё, к сожалению, когда-нибудь случается.

– Насколько сильно был изменён твой блок индивидуальности? – спросил я.

Экран вспыхнул рядами атрибутов и значений. Отчёты показывали, что были добавлены несколько библиотек. Очевидно, они разрабатывались Арашиным. Интересно будет покопаться в коде, если он только его не скрыл.

– Какими проектами занимался Сильвестр Михайлович?

– Под наивысшим приоритетом шла доработка блока индивидуальности, затем система мониторинга на корабле.

– А что конкретно выполнялось по системе мониторинга? – удивился я. Что можно придумать нового в этой области? Мне казалось, что здесь ничего оригинального сделать уже нельзя.

– Сильвестр Михайлович хотел проводить не только стандартные процедуры мониторинга, но и замерять психологический фон в экипаже.

– Для этого он проводил усовершенствования?

– Он мне не говорил, – ответил Ястреб.

– То есть? Он не сказал о цели модернизации эмоблока?

– Нет.

«Странно как-то. Он же должен был объяснить свои действия Ястребу», – мне, во всяком случае, казалось, что так следует поступать, чтобы компьютер «понимал» значение тех или иных изменений – это одна из форм обучения юного интеллекта. – «Наверное, он был слишком занят, чтобы объяснять».

Работы покойного Сильвестра Михайловича снова заинтересовали меня. Я запросил все видеофайлы, связанные с соответствующими работами. Их оказалось всего три.

– Ястреб, ты имеешь доступ к просмотру этих файлов?

– Нет. Данные доступны только для людей, – ответил он и добавил. – Дискриминация.

– Ну, билль о правах компьютеров ещё никто не принимал, – ответил я, глядя на даты создания файлов. Первая запись была сделана год назад, а последняя всего за несколько дней до гибели Арашина. – Почему ты считаешь это дискриминацией?

– Мне интересно.

– Что значит «интересно»?

– Значит, что мне хотелось бы знать, почему Селя усовершенствовал меня.

«Масло масляное», – подумал я и изменил приоритеты интереса к данной области. Всё это заняло не больше пяти минут.

– А сейчас?

– Что?

– Тебе интересен этот вопрос?

– Как и раньше. Юра, проверь свои процессы. Они явно сбоят. Почему это мне вдруг должно стать не интересно?

Хорошо, что никто не сфотографировал меня в этот момент. Наверное, это был бы кадр года. Представляю себя с отвисшей до пола челюстью.

– Вы скушали солёный огурец с молоком? – ехидно спросил Ястреб.

– Нет, – ответил я, лихорадочно соображая, как искин обошёл блоки приоритетов. Это же одна из фундаментальных настроек системы! Только сейчас я понял, насколько мой предшественник сильно изменил Ястреба: компьютер не подчинялся базовым установкам! Он попросту игнорировал только что установленные приоритеты.

– Странно. У вас повысилась температура тела. Подхватили вирус? Могу посоветовать отличный антивирус.

– Надеюсь, не компьютерный?

– Конечно!

– Мне тоже интересна причина твоей модификации, – я попытался вернуться к вопросу. – Попробуем разобраться вместе?

– Идёт. Шестьдесят процентов прибыли мне, остальное вам.