Стальной блеск мечты (СИ) - Аларина Евгения

— И как вы это себе представляете, барышня? — строго спросил Эсгер. — Да господин комендант с меня три шкуры за это спустит. Или может, я должен по ночам украдкой к вам бегать? Нет уж, хватит с меня этакого учения.

— Но может можно что-нибудь придумать, — Юнис прекрасно понимала всю правоту клеймёного, но всё-таки сделала ещё одну попытку его уломать.

— Нечего тут думать, — отрезал сержант. — Нету такого способа, чтобы нам всё это устроить. Да и не для меня это занятие — благородных девиц обучать.

— Я попробую уговорить кузена, чтобы он разрешил нам эти занятия, как только он перестанет сердиться, — продолжала цепляться за соломинку Юнис.

— Уговорите, как же. Я от ваших разговоров давеча чуть было с «жилой» не познакомился, помните? — Эсгер повернулся к Юнис едва ли не спиной, как видно, не желая встречаться с девушкой взглядом. — Или, может, забыли уже? Девичья-то память, знамо дело, короткая. Всё бы вам хиханьки да хаханьки? Думаете, небось, что шпага нужна заместо игрушки, а мне потом за ваши прихоти отвечать.

— Почему вы так обо мне говорите?! — обиженно воскликнула Юнис. — Чем я такое заслужила? Вы же сами сказали, что у меня есть способности и я неплохо владею шпагой.

— Пожалуй, и впрямь недурно. Для девицы, которой, что фехтование, что танцы, всё едино, — глухо отвечал Эсгер. — Ну а ежели по правде сказать, то это у вас не сражение, а баловство одно. Мне игрульками детскими недосуг заниматься, уж увольте.

От обиды у Юнис на глаза навернулись слёзы. Она могла ожидать, что клеймёный станет злиться на неё за свои беды и была к этому готова, но вот осознание того, что он считает её увлечения детским капризом, стало для девушки тяжёлым ударом. Кусая губы, графская воспитанница изо всех сил пыталась совладать с собой, чтобы не заплакать, и всё-таки пару раз шмыгнула носом.

К стыду девушки, от Эсгера отнюдь не укрылись её усилия.

— Ну вот, уже и глаза на мокром месте, — немедленно отреагировал сержант. — Какое уж тут, спрашивается, учение, когда чуть что — слёзы в три ручья. Нет, барышня, никуда это не годится.

Борясь с подступающими рыданиями, девушка на сей раз не смогла ничего возразить.

— Прощайте, госпожа Юнис, — твёрдо сказал клеймёный и плотно закрыл за собой дверь.

***

Юнис долго не могла прийти в себя после ухода Эсгера. Словно сомнамбула, девушка перемещалась по комнате, дрожащими руками продолжая сборы, и порою не вполне осознавая, что происходит вокруг неё. Работа не спорилась: платье вдруг невесть каким образом оказывалось в шляпной картонке, разные мелочи то и дело рассыпались по полу, а дорожный сундук никак не хотел закрываться, в то время как вокруг оставалась ещё целая груда неупакованных вещей. Раз за разом девушка мысленно воспроизводила свой разговор с Эсгером, жгучая обида на жестокие слова клеймёного то накатывала, то отступала, подобно волнам бурливого океана. В разгар мучений графской воспитанницы явилась Меллиса, которая и сама пребывала в расстроенных чувствах и непрестанно шмыгала носом. В раздражении Юнис услала девушку прочь, чувствуя, что меньше всего в этот момент ей хочется слушать нытьё камеристки. К вечеру багаж был, наконец, кое-как собран, и от этого стало только хуже, больше ничто не отвлекало Юнис от её печальных мыслей.

Ансель явился поздно, что определённо свидетельствовало о том, что его извинения были приняты комендантом благосклонно. Услышав тяжёлые шаги в коридоре, Юнис поспешила перехватить друга, пока он не отправился спать. Девушке требовалось выговориться, и, разумеется, кроме Анселя довериться в Орлином Гнезде ей было некому. Маг пребывал в изрядном подпитии — видеть друга в таком состоянии было для Юнис в новинку. Ансель, хоть и знал толк в дружеских пирушках, но никогда не заявлялся к Пилларам после одной из таковых. Девушка боялась, что её приятель попросту не захочет больше говорить об Эсгере, но тот, видя её плачевное состояние, сжалился и проявил необычное для себя сострадание. Маг извлёк невесть откуда непочатую бутылку вина, налил Юнис полный бокал и сочувственно выслушивал жалобы обиженной девушки, не забывая время от времени подливать ей хмельного напитка. Несчастий Юнис хватило, должно быть, на целых пару часов разговора, а может быть ровно столько ей, непривычной к большим порциям алкоголя, удалось продержаться прежде, чем сон сморил её. В любом случае, наутро девушка не помнила, как оказалась в постели, и кто помог ей избавиться от лишней одежды, а впрочем, немало смущённая, и не горела желанием искать ответа на сей вопрос. Разбуженная ни свет не заря камеристкой, Юнис сильно пожалела о том, что вчера опрометчиво назначила отъезд на столь ранний час. Заспанный и страдающий от похмелья Ансель на все лады проклинал крепости, кареты, кучеров, взбалмошных девиц и виноделов славящегося своими напитками солнечного Аквелона.

ОфицерыОрлиного Гнезда в полном составе явились проводить отбывающих гостей, хотя многие из бравых вояк выглядели и, по всей видимости, чувствовали себя ничуть не лучше мага. Прощание Юнис с комендантом Мервалем получилось хотя и отменно вежливым, но всё же весьма холодным. Обменявшись парочкой положенных по случаю фраз и дав обещание непременно заверить графиню Пиллар в глубочайшем почтении со стороны её племянника, девушка с облегчением уселась в карету: с утра моросил мерзкий холодный дождь, так что верховая прогулка отнюдь не вызвала у неё энтузиазма. Пришлось ещё некоторое время подождать Меллису: та прощалась в сторонке с лейтенантом Тарбердином и молодые люди, невзирая на непогоду, всё никак не могли наговориться. Наконец, экипаж тронулся, и Юнис попрощалась с Орлиным Гнездом, гадая, доведётся ли ей когда-нибудь вернуться в неуютную, притулившуюся на утёсе крепость. Впрочем, вероятность подобного развития событий всё же оставалась, и немалая. За ночь вчерашняя обида девушки переплавилась в винном котле и превратилась сперва в смирение, затем в признание правоты Эсгера и, наконец, в жгучее желание во что бы то ни стало изменить отношение клеймёного. «В самом деле, — размышляла графская воспитанница, — что ещё сержант должен был обо мне подумать, если я и вправду вела себя как капризная, избалованная барышня?» Оставалось только утешаться размышлениями о тех способах, которыми она непременно когда-нибудь докажет клеймёному, что он ошибается, считая её увлечения нелепой детской причудой.

Первые часы поездки прошли не слишком приятно. Карета неспешно ползла по извилистой горной дороге, трясясь и раскачиваясь на многочисленных ухабах. Бесцеремонно развалившийся на сиденье Ансель громко храпел, а Меллиса, похоже, подхватила нешуточную простуду: она непрестанно чихала и с очень смущённым видом постоянно сморкалась в кружевной платок. Впрочем, стоило экипажу немного спуститься с гор, оставив позади село Кангар, погода наладилась, и Юнис немедленно решила дальше ехать верхом. Маг не поддержал её идеи, собственно, он даже не проснулся, и Юнис до самой остановки на обед оказалась предоставлена самой себе и своим раздумьям. После сытной трапезы маг немного приободрился, настолько, что даже вознамерился присоединиться к Юнис в её верховой прогулке. И тут же подвергся самой решительной атаке жаждущей поделиться своими мыслями девушки.

— Ансель?

— Да.

— Я просто хотела спросить, как по-твоему, что теперь будет с Эсгером?

Выражение лица молодого человека недвусмысленно говорило о том, насколько ему надоело упоминание имени клеймёного.

— Не знаю.

— Думаешь, его всё-таки накажут? — не унималась Юнис.

— Наверняка, — буркнул маг.

— А если Аден поостынет и перестанет на него злиться? Мой кузен, в сущности, хороший человек. Вдруг он смягчит наказание или вовсе его отменит.

Маг бросил на девушку уничижительный взгляд.

— И потом, Эсгер ведь довольно обаятельный, — ничуть не смутившись продолжила та. — Может быть, ему удастся как-то оправдаться, как ты считаешь?

Ансель нарочито тяжело вздохнул.