Странная неожиданность - Борис Владимирович Попов

Мужчина в возрасте поражал невероятной длиной усов. Никаких изгибов не было, и абсолютно прямые усищи торчали строго горизонтально в разные стороны. Таких усов за свою долгую жизнь я не видал ни разу, – ни в жизни, ни на картинках. Можно было бы расценить это как преувеличение гравера, вдобавок бородища у императора тоже была в эдаком ассирийском стиле – очень большая, но юноша на заднем плане имел небольшие и очень приличные усики и бородку.

– А что это переднему такие усищи пририсовали? – поинтересовался я. – Врагов что ли стращать?

– Монета ходит в обращении уже больше четырех веков, и как в ту пору выглядел император Констант Второй, никто уже не помнит, – то ли были такие поразительные усы, то ли нет. Но у его сына – Константина Четвертого, который изображен за левым плечом императора, явно была выраженная лопоухость, которую прятать не стали. Значит стремились добиться сходства изображения и властителя. Так что враги от вида усов просто трепетали!

Сейчас эти солиды чеканит императорский монетный двор в Константинополе. Он же следит, что бы не было лишних примесей и за весом монеты. Всякие плохонькие, но очень похожие монетки, вроде ареуса, сразу же изымаются. Солиды не выпуклые, чеканятся легко.

– Давай-ка посчитаем, сколько у тебя должно получиться золотых монет, – опять взял быка за рога я.

– Да я потом все посчитаю!

– А я сейчас.

– Самолично? Ты же боярин, зачем тебе отягощать свой светлый ум цифирью?

– Боярин не боярин, а денежки счет любят!

Соломон начал мне рассказывать о трудностях производства монеты и неизбежных потерях металла во время этого процесса.

– Давай все-таки посчитаем, как будем делить наши солиды, – перебил я чеканщика фальшивой монеты.

Такая формулировка улучшила настроение дяди Соломона, каждый из нас взял по писалу и куску бересты, стали считать. Письменными принадлежностями мастерская была оборудована на славу.

Посидели, посчитали. Получилось около девятисот солидов.

– А теперь послушай меня, как будут делиться готовые золотые, – начал говорить дядя Соломон.

– Говори! – напрягся я.

Ох обует богоизбранный, разует и разденет…

– Мне Наина с Ваней рассказали о вашем походе. Знаю, что золото не на пропой пойдет, не на загул с девчонками. Знаю, что ты не прибыль для себя идешь добывать, а от себя, от своей семьи деньги, и немалые деньги, оторвал. Вы все, вся ваша ватага, идете спасать мир, Землю, свои и наши семьи.

И мы, евреи, на этом наживаться не будем. Солиды из антековского золота получишь без всяких вычетов – поработаем в кои-то веки даром, не обломимся. Да еще и от себя добавим.

Люди нашей общины собрались вчера вечером, раввин тоже присутствовал, и решили дать денег, кто сколько сможет. Нас двадцать три семьи, по одному неровному взносу с каждой – есть евреи богатые, есть зажиточные, а есть и просто бедные. Я понимаю, выражение бедный еврей звучит смешно для русского человека, но такова горькая правда жизни.

Даже у богатых деньги сейчас вложены в дело, год был особо тяжелым, поэтому не взыщи – что собрали, то и собрали, большого мешка золота не получилось.

Соломон протянул мне кожаный увесистый мешочек. Ого-го! Да тут примерно с полкило!

– Спасибо и на этом! – обрадованно поблагодарил я.

– Немного, но если сравнивать с тем, сколько дали русские князья, бояре в высоких горлатных шапках, ваши богатейшие купцы, хозяева судов, лавок, теремов, мешков серебра, золота, кип драгоценных мехов, думаю мы дали совсем неплохо.

Да уж. Наши не дали ничего. Реально вырвал коней у новгородского князя Мстислава боярин Богуслав, так он белый волхв, и сам с нами идет.

Да и я колотился за княжескую жизнь как мог, работал днями и ночами, иначе и доблестному бывшему воеводе ничего бы не обломилось.

– Есть у нас один очень нищий Аарон, от него никаких денег и не ждали. Его последнее время наши женщины кормят из жалости. Так он снял с шеи дрожащими руками, одна из которых парализована, малюсенький холщовый мешочек, вынул из него золотой арабский динар и сказал:

Это все, что я скопил себе на похороны. Вы отдали от себя сто шестнадцать золотых, а этот динар будет сто семнадцатым, удачным. А если я умру, не скопив других денег, закопайте меня просто так.

Меня очень растрогала эта история, но из любопытства я все-таки спросил:

– А чем славится число сто семнадцать? Что в нем особо хорошего или плохого?

Соломон аж заохал от моего дремучего невежества, но потом вспомнив, что я ни с какого бока не иудей, объяснил.

– У нас, у евреев, нет плохих чисел, – есть хорошие и очень хорошие. Сто семнадцать для нас – это количество строф в Песне песней, которую принято читать в Песах.

Да, чтобы это понять, надо быть евреем как минимум в третьем поколении!

Видя выражение моего лица, ювелир дополнил свое объяснение:

– Сто семнадцать – ровно столько раз упоминается в Торе исход иудеев из Египта. Тора – это пятикнижие, дарованное Всевышним евреям и всему миру, божественное откровение и наследие.

Ну вот эта нумерология была русскому человеку попонятнее.

– Песнь песней царя Соломона входит и в ваш Ветхий Завет, который ты, видимо, плохо изучал.

– Да я его вовсе не изучал! И не читал даже. Что я тебе, поп что ли!

– Там повествуется о том, – продолжил лучший златокузнец Руси иудейской национальности, не обращая внимания на мои дерзостно-невежественные речи, – как царь Соломон полюбил крестьянскую девушку Суламиту, а ее сердце было уже отдано молодому пастуху.

Хотелось добавить в его стиле: это входит и в ваш русский фильм «Свинарка и пастух», который вы тщательно и много раз изучали в счастливом советском детстве при просмотре неведомого нам сейчас телевизора.

– Нисан – это царский месяц, глава всех месяцев года. По григорианскому календарю, которым ты так любишь пользоваться (Ванька с Наиной, предатели, стуканули!) это март – начало апреля. 14 нисана и у вас, и у нас Пасха.

Конечно, тут же вспомнились бессмертные строки Михаила Афанасьевича Булгакова из лучшего романа всех времен и народов «Мастер и Маргарита»:

«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана…», которые я давно знаю наизусть. А вот с Ветхим Заветом как-то не сложилось…

Вернемся к золотым солидам.

– А ничего, что деньги такие стародавние? Брать-то будут?

– С руками оторвут! Верная монета, испытанная и проверенная. С такой жулики не ходят! Мы ей наших купцов обеспечиваем, нареканий не