Странная неожиданность - Борис Владимирович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Евреи, конечно, очень умны, да и я не лыком шит – отговорился я, вспомнив, что у меня со средним сыном Израиля одинаковый Ай-Кью.
– Ты тоже далеко не дурак, – согласился Богуслав. – Только условия будут предложены самые грабительские. Ты будешь сражаться как лев, Соломон потихоньку будет уступать – в общем обычная история. И когда удастся сбить цену на производство монеты вдвое, ты согласишься.
– Пожалуй, да.
– А потом выяснится, что с тебя заломили в четыре раза больше, пользуясь тем, что выбора у тебя нет. Точнее он был, но ты о нем не знал.
– Все может быть, – согласился я, удрученный предстоящей дружбой народов. – А что же делать?
– Походить по рынкам, посоветоваться с менялами и златокузнецами – во что нам встанет разделить наш брусок золота на десять или двадцать частей и обменять все это на звонкую монету.
– А зачем делить?
– Богатого менялу месяц будем искать, а по мелочи на восьми рынках, два десятка деляг быстро разберут. Часть и златокузнецы прихватят.
– Так пошли?
– А уже и идем.
Да, боярский Ай-Кью мой явно превзошел, тут и говорить нечего.
– Заодно и Василису между делом половим, – добавил Богуслав.
– А Оксана толковала, что дело это дохлое.
– Ты ей веришь? – заинтересовался Слава.
– Ей родная бабушка даже не верит!
– Значит ловим?
– Обязательно!
Дошли до базара. Остановили спешащего мимо мужичка с тремя вязками баранок на шее.
– А скажи, мил человек, какой это рынок? – поинтересовался Богуслав.
– Да это вовсе и не рынок, – завертел башкой от изумления столичный житель, – это торг!
– А название какое-нибудь у него есть? – решил вмешаться я.
– Это Подольское Торжище! Здесь обычным товаром торгуют.
– А на рынке чем?
– Так невольниками, как обычно.
Мы со Славой удивленно переглянулись.
– Эх вы, деревня! – обозначил степень нашего ничтожества бараночник и убежал.
– А я всю жизнь перед иноземцами хвалюсь, что на Руси рабами не торгуют, – с горечью вздохнул боярин. – Это, дескать, в Константинополе. А они тут, вишь, целый рынок открыли.
– Ты у Матвея спроси, сколько он всяких иноверцев за пять лет хождений на ушкуе в рабство продал. У него для каждого врага два исхода – либо смерть, либо рабство, – рассказывал я, вспомнив подходы ушкуйника к делу о проворовавшемся в нашей лавке приказчике Алексее.
– Ладно, что есть, то есть. Пошли с нужными людьми переговорим.
Переговоры длились в течение трех часов. Нас знакомили с нужными людьми, потом вели к следующим. Менялы сменялись ювелирами. К концу содержательных бесед стало ясно – дело решаемое, но долгое.
Значительных живых денег в кошеле не было ни у кого. А ждать, когда они наменяют нам денег, или продадут изделия из нашего же золотишка, было просто некогда.
Хотя бы определились с их долей за обмен нашего бруска на монету. После моих подсчетов выходило, что он нашего золота русаки отщипнут 15 процентов. Теперь, когда альтернативный вариант ясен, можно подаваться сегодня и на иудейское торжище с дядей Соломоном.
В какой-то момент Богуслав оживился.
– А вон гляди, гляди…
– Что там? – отозвался я.
– Уже ничего. Показалось, наверное.
Вернулись на постоялый двор, завалились полежать.
– Чего ты там увидал? – поинтересовался я.
– Да показалось.
– А что показалось? – назойливо продолжил я.
– Василиса вроде промелькнула в толпе. И тут же исчезла. Да это может вовсе и не она была, я ведь только краем глаза ухватил.
– Ты сегодня идешь куда?
– Куда мне бродить! Здесь с Марфой поваляемся.
– Без меня, если кто-то в дверь будет стучать, сразу не открывай, спроси кто пришел. Если ведьма, Марфуша гадину и через дверь учует. Осторожен будь, когда я уйду.
– Это ты уж лишнего!
– Запаса крови на тебя не осталось!
– Хорошо, хорошо, буду осторожен.
– Вот то-то же.
Потолковали еще с полчаса. В дверь постучали.
– За тобой пришли, – съехидничал я.
Боярин неслышно подкрался к двери, прижал к ней ухо. Судя по его разочарованному лицу, ничего интересного он не услышал. Я на всякий случай сел – вдруг затеется какая потасовка.
– Кто там? – грозно рыкнул Богуслав.
– Это я, Ваня. За мастером пришел, – в гости пора идти, у матери невесты моей будем кушать. Пока дойдем, все уже готово будет.
Слава распахнул дверь.
– Заходи.
– Вань, а посиделки какие будут: только мать и дочь Наины, или народу придет немеряно?
– Народ будет, – сразу ухватил мою мысль Иван, – одевайтесь по-боярски.
Я приоделся, мы зашли к ушкуйнику за антековским золотом (протоиерей уже куда-то убежал по неотложным церковным делам), и бодро зашагали в гости к будущим Ваниным родственникам.
– Вань, а тебя не смущает, что невеста гораздо старше тебя и с взрослым ребенком?
– Я думал вы спросите не отталкивает ли меня то, что она еврейка.
– Я с уважением отношусь к любому народу. В каждой нации есть хорошие и плохие люди, честные и нечестные, умные и глупые. Так что национальность Наины меня не заботит. А вот то, что она уже успела повидать жизнь и до тебя, резковата, усиленно отстаивает собственное, зачастую неверное мнение, вот в чем загвоздка.
– Я много думал об этом, – нехотя поделился бригадир кирпичников, – молодой непьющий парень очень часто нравится и молоденьким чистым девушкам, усиленно хранящим невинность для суженого. А с тех пор, как я начал хорошо зарабатывать, и их родители стали поглядывать на меня благосклонно. И приданное хорошее дадут, и дом для молодоженов строить новая родня поможет – живи да радуйся. А для меня на Наине свет клином сошелся – не могу даже глядеть на других девиц. Для меня она свет в окошке. Поэтому, чем скорее поженимся, тем лучше.
Я пожал парню руку.
– Уважаю. За свою любовь надо уметь биться.
– Да и реальная, мастер, битва на пороге. Муж ее развода не дает, артачится изо всех сил. Развод это для него позор, удар по положению. Да и клиенты могут начать сторониться – дурная, вишь, слава о нем по Киеву пойдет, что был нечестен с женой. А Абрам ростовщик, к нему и купцы, и даже бояре обращаются. Причем богат – может и большую сумму ссудить.
– И отдают?
– Попробуй не отдай! Он двух лбов содержит, они из любого деньги вышибут. Здоровенные, морды зверские, всегда вооружены. Я было настаивать на разводе начал, так меня эти бандитские рожи за дверь, как куренка выкинули.
– А что ж жена убежала от такого богатства? И дочь у них общая.
– Так он, жадюга, ни на жену, ни на дочь денег сроду не давал! Живите, мол, как хотите – хотите будущее предсказывайте, хотите милостыню по улицам