Кровь героев - Александр Зиновьевич Колин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Простите, — вклинилась в бурный словесный поток Олеандрова ведущая. — Что вы имели в виду, говоря о более авторитетном свидетельстве?
— Я имел в виду теорию величайшего русского ученого Льва Гумилева, надеюсь, что большинству наших зрителей знакомо это имя, однако для тех, кто забыл, о чем идет речь, я готов напомнить. Теория эта определяет энергетическую концепцию этноса как поля особых биофизических колебаний. Я не буду распространяться, скажу только, что взаимная антипатия и приязнь, возникающая между народами, основаны на диссонансе или резонансе между этими колебаниями.
— Куда это ты клонишь? — спросил Саша у изображения на экране. — Ой, я боюсь, мне может не понравиться, что ты скажешь дальше.
Ведущая, видимо тоже опасавшаяся, что дальнейшие экстравагантные заявления господина Олеандрова могут травмировать слабонервных телезрителей, в весьма изящных выражениях поинтересовалась, что же он собирается сообщить. Он, снисходительно взглянув на девушку, достал из той же самой папки несколько листков, скрепленных пластмассовой, заграничного производства скрепкой, и сказал:
— Недавно я получил от моего московского товарища любопытный материал, автор его Юрий Воробьевский. Некоторые факты и умозаключения, приведенные здесь, как нельзя лучше отвечают моим собственным мыслям и убеждениям касательно затронутых в нашей передаче вопросов, поэтому рискну процитировать два небольших абзаца:
«Всякая мода — дело рукотворное. Мода на товар — покушение на кошелек. Мода на мелодию и ритм — покушение на психофизиологические основы жизни этноса. Диссонанс его звучания и модной музыки, возможно, нарушает национальные стереотипы поведения. Так происходит унификация этнических характеристик.
Лишенный национальных корней, самоидентификации, народ уподобляется бессмысленному манкурту, описанному в известном романе Чингиза Айтматова. Существо, забывшее, кто оно такое и кто его предки, — идеальный объект для управления».
Олеандров протянул ведущей стопку листов.
— Ты это, гад, на кого тянешь?! — воскликнул Климов. — Предки! Я те покажу предков! Я двадцать лет слушаю «чуждую нашему народу рок музыку», придуманную неграми, но сам негром, как видишь, не стал. Наоборот, как был так и остался русским, несмотря на нормандских баронов просто кишмя кишевших среди моих предков. — Тут в голову Саше пришла мысль не раз уже возникавшая: «Когда это я из де Шатуана превратился в Климова? Впрочем, дед мой мог вполне скрыть свое происхождение, времена-то были ой-ой-ой. Как только это французы моего папашу отыскали? — Тут другая, далеко не такая забавная мысль посетила Александра. — Неужели Паук не врал, и батька мой, как тогда говорили, был расхитителем социалистической собственности? Ну и был, а мне какая разница? Наплевать?»
Саша не стал досматривать разыгравшуюся на экране схватку между продолжавшим, с настойчивостью танка, излагать в телекамеру перлы своей мудрости Олеандровым и изо всех сил старавшейся заткнуть его ведущей. Нажав на кнопку, Саша покончил с маразмом.
Ох, если бы всегда в жизни можно было прекратить неприятности простым нажатием кнопки. На какую клавишу, на каком пульте надавить ему, Климову, чтобы выбраться из переделки, в которую он угодил по какой-то нелепой случайности? Дернул же черт приехать на дачу к Лаптю в тот вечер, когда того пришили? А все этот ларец… Куда же Паук заныкал бабки? О черт, не думать, не думать, не думать!
Лучше вспомнить о другом. Что будет, если менты запомнили номер Нинкиной тачки? Посмотрев на опустевший стакан, Саша направился в кухню и, вернувшись обратно в комнату с бутылкой, налил себе еще вина.
В голове у Климова зрел план трусливого бегства. Надо позвонить Алику Манишкину и загнать ему «шестерку». Интересно, сколько он даст за нее? Или просто занять под залог? Махнуть на месячишко к друзьям в Москву или в Питер? Потом все уляжется, не век же «мусора» пост у его квартиры держать будут? А может, просто у страха глаза велики? Может, и нет никакого поста? Ага! Как же!
Лишиться машины? А лишиться башки? Кто убил Лешку? То-то. Не по его ли, Климова, душу приходил неведомый и страшный человек? Размышляя обо всем этом, Саша набрал домашний номер «богатенького Буратины» Манишкина. Старческий голос, принадлежавший лицу неопределенного пола, ответил, что Алика нет дома. Климов позвонил в офис, где, к своему удивлению, Манишкина застал. На Сашино предложение он откликнулся без энтузиазма, стал вяло торговаться, наконец сошлись на том, что Климов пригоняет машину, получает полторы тысячи грина и через месяц отдает на десять процентов больше. В случае просрочки имущество, то есть автомобиль, становится собственностью Манишкина. Честная сделка. Если учесть, что машине цена не меньше двух с половиной тысяч долларов…
«Ничего, — успокоил себя Саша. — Выкручусь и верну этому траглодиту его зеленые. Перезайму где-нибудь. Украду… Просто сейчас Алик — самый реальный вариант. Никто таких денег без залога не даст, а машину продавать с документами надо, а где они? Вот то-то и оно… При мне — живом — это залог, а пришибут меня? Впрочем, этот тип всегда выход найдет».
И тут нечто, будто прятавшееся в Сашиной черепной коробке зашептало: «Найди лапотниковские зеленые, парень, они скорее всего на даче, тут прятать негде, не в банк же он их отнес? Нет. Ну вот, видишь? В старом, еще отцовом сейфе, их, если верить ментам, не оказалось… Может, в саду закопал? Тоже не годится, значит, остается только «фазенда». Но ведь и менты, и богдановские архаровцы, поди, все там перерыли и не нашли. Они не нашли, а ты найди. Подумай, если папаша твой, будем вещи своими именами называть, воровал, то куда ценности прятал? Куда подевались материны драгоценности? А ведь были побрякушки. И опять же, ордена дедовы где? Это ведь все твое, Александр Сергеевич, даже дача твоя по праву… Интересно, почему Нинка об этом не говорит, а? Ведь не от нежной любви за мужика на тридцатник ее старше выскочила? А красивая баба… И куда это ее черт понес, уже ведь часа два где-то шляется. К подруге пошла? Запланированная встреча? Отменить нельзя?»
В углу комнаты стоял аудиоцентр, изготовленный той же фирмой, что и телевизор. Саша, конечно же, сразу как вошел, обратил внимание на большое количество компакт-дисков и кассет. Это была комната Нины. Муж, как она объяснила Саше, когда бывал дома, спал в кабинете, а она обитала здесь, в самой маленькой, но, несомненно, самой уютной комнате. Значит, и центр с компактами и кассетами тоже принадлежал ей. Что может слушать woman of her
