Искупительница - Джордан Ифуэко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой взгляд упал на Гакуру и его шестерых приятелей. Даже убивая невинных, они выглядели тошнотворно величественными – едва заметное свечение оканоба придавало их жестокости почти героический ореол. Я скрипнула зубами от злости. Как они смеют использовать этот редкий и могущественный дар во зло? Они не заслуживают называться благородными.
Не заслуживают свою оканоба.
С этой мыслью я выпустила свою силу на волю.
Моя маска вспыхнула. Никто из сражающихся не заметил этого света, слишком занятые битвой. Но в то же мгновение семеро полководцев Джибанти выронили оружие, схватившись за грудь и тяжело дыша. Их гордая осанка исчезла: они уставились друг на друга в недоумении.
Я не убила их. Однако свечение оканоба пропало: остались лишь семеро старых, усталых мужчин на поле битвы, полном жаждущих крови крестьян.
– А теперь, – прорычала я, хотя знала, что они меня не услышат, – посмотрим, как вам понравится честный бой!
Уже через несколько секунд простолюдины набросились на них всей толпой, погребая под живой волной из плоти и железа. Я не видела точный момент, когда полководцы умерли, но, судя по тому, как скоро крестьяне разошлись, победно крича, все произошло довольно быстро. Я прищурилась. Нет: один полководец выжил. Гакуру вылез из-под груды тел своих павших товарищей, держась за бок. Кто-то из крестьян поблизости закричал, готовясь закончить начатое, но Зури успел первым, вонзив свой шест Гакуру под ребра.
Я было выдохнула с облегчением… пока не увидела, как Гакуру, умирая, сорвал с лица Зури маску крокодила.
Сперва крестьяне потрясенно на него уставились. А затем, узнав в нем короля Джибанти, яростно двинулись к нему.
– Нет! – выдохнула я. Закричала изо всех сил, даже зная, что исполненные ярости простолюдины меня не услышат: – Нет, не трогайте его! Вы не понимаете: он на вашей стороне!
Но они остались глухи к моим крикам. Немудрено: насколько эти голодные, настрадавшиеся от власти простолюдины знали, Зури был таким же, как и полководцы. Просто еще один благородный, питающийся за счет их трудов. Разумеется, именно так они и думали. Именно этому Зури их учил.
– Стойте! – прохрипела я.
Но мой Луч не имел над ними власти.
Так что мне ничего не оставалось, кроме как стоять и смотреть. В грудь Зури вонзался один боевой шест за другим. Прежде чем упасть, он посмотрел вверх.
В горле у меня комом встали слезы изумления и ужаса.
Зури улыбался.
Улыбался, потому что наконец-то исполнил свою роль: послужил полезным инструментом.
Именно этого он и хотел все это время, поняла я вдруг. Он не планировал пережить сегодняшний день. Не собирался. Я вспомнила, как он уклонялся от моих вопросов на борту «Мухи Цеце», когда я спрашивала его о будущем. Вся его жизнь вертелась вокруг этой революции. Вокруг рождения нового Джибанти. Дело Зури было прекрасным, в этом я не сомневалась. Это было бескорыстно и однозначно правильно. Но он не оставил себе других причин жить.
Ничто больше не имело для него значения в этом мире. Как следствие, ему незачем было за этот мир цепляться.
В это мгновение я вдруг ясно увидела свое собственное будущее. Зури назвал нас одинаковыми – и был прав. Пока все остальные заботы и радости в моей жизни растворялись, уступая место единственной цели – я делаю недостаточно, всегда недостаточно, – я стремительно приближалась к концу Зури. И понадобилось это – ужасающая смерть Зури, предсмертная улыбка на его лице, – чтобы я поняла: я этого не хочу.
Я не закончу так же, как он.
Я не хотела героической смерти. Не хотела умирать в Подземном мире. Не хотела, чтобы моя история сократилась до единственной функции – утоления аппетита ненасытных призраков.
«Ты струсила, – зашипели оджиджи. – Предательница. Справедливости – мы требуем справедливости! Заплати за наши жизни. Разве тебе все равно?»
– Нет, мне не все равно, – сказала я вслух. – Я хочу справедливости для вас. Для всех. Но я должна найти баланс. Недостаточно просто заплатить за прошлые грехи. Я должна найти будущее, ради которого захочу жить.
Голоса помедлили, словно задумавшись.
«И ради чего же, – спросили они презрительно, – ты будешь жить, императрица-Искупительница? Что может быть важнее, чем мы?»
У меня не было ответа. В голове было пусто; ветер выл над башней, вызывая толпы мурашек у меня по коже. Я отдаленно понимала, что битва не закончилась со смертью Зури: он ошибся в своих предсказаниях. Когда умерли полководцы, не все воины начали отступать, некоторые продолжали убивать невинных простолюдинов.
Я вцепилась в балюстраду, выругавшись от бессильной ярости.
– Нет!
Неужели это все было зря? Собрание, жертва Зури? Неужели сегодняшний день все равно закончится бессмысленной резней?
И вдруг вдалеке зазвучали барабаны. Звук становился все ближе: я узнала сигнал. У меня на глазах одетые в гражданское воины высыпали во двор словно из ниоткуда, перекрыв линии наступления и застав врасплох как воинов Джибанти, так и простолюдинов.
– Сложите оружие! – гаркнул знакомый голос. – Сейчас же! Отпустите крестьян! Сегодня никто больше не умрет.
Я не верила своим глазам, которые тут же заволокло слезами.
На поле битвы, возглавляя войско против сил полководцев, стоял Верховный Генерал, Санджит из Дирмы.
Глава 28
Когда я спустилась с башни, в крепости уже полным ходом шла другая битва: битва паники и жадности. Джибантийские придворные дрались друг с другом в коридорах, беспорядочно отдавая приказы слугам и набивая сумки гобеленами, керамической утварью, факелами, статуэтками из золота и слоновой кости – любыми богатствами, которые они могли унести из павшего королевского дома Вангуру.
Я оцепенело и бесцельно скользила в толпе мародеров. Затем в голове раздался низкий встревоженный голос:
«Где ты, солнечная девочка? Ответь. Пожалуйста, ответь. Тар, ты в порядке?»
Я была слишком потрясена пережитым, чтобы ответить, но чувствовала, что говоривший движется ко мне, обыскивая крепость, кружа по коридорам. Наконец он появился прямо передо мной, тяжело дыша.
Я ничего не сказала: в глубине души я не верила, что он действительно здесь. У меня случались и более неправдоподобные видения. Правда, в этих видениях ко мне приходили парившие над полом мертвые дети, а не человек с глазами чайного цвета, в забрызганной кровью одежде, с певучим глубоким голосом, который я не слышала уже много месяцев.
– Тар! – выдохнул он, роняя скимитар. Я рассеянно задумалась о том, почему он не в своей гвардейской униформе. – Я так беспокоился!
