Лавровый венок для смертника - Богдан Иванович Сушинский

как хищница, и, натравливая на него своих писак, вцепилась такой мертвой хваткой, что развязка виделась только одной: то ли она засадит его в тюрьму, то ли он затолкает ее в целлофановый мешок, наподобие тех, которые местная полиция время от времени вылавливает в прибрежных водах острова.

— Однако на самом деле завершение этой «борьбы завистей и ненавистей» оказалось совершенно непредсказуемым…

— Сразу видно, что вы не зря практиковались у Тома Шеффилда, очаровашка вы моя, пусть даже в образе его секретаря. Она завершилась странной сделкой, в результате которой эта медуза Удайт почти за бесценок получила виллу «Голубой домик», а Сарди вообще покинул остров. То есть позорно ретировался. Хотя… с его-то возможностями! Он ведь мог запросто расправиться с ней. Причем самым решительным образом. Слышите меня, Эллин, самым решительным. Вы что-нибудь смыслите в таком сюжетном повороте этой драмы? Ремарки, диалоги и все прочее вас не смущают?

— Кое-что — да, становится понятным.

— Например?

— Что вы все еще влюблены в Роберта Сарди.

— Это не такая уж гнетущая тайна, чтобы ее невозможно было скрыть. Даже от вас, очаровашка вы моя. — На сей раз количество глотков значительно превысило количество затяжек, а выражение лица Лилиан стало еще более агрессивным. В нем появилось нечто отрешенно демоническое. — Но зачем скрывать? Как ни странно, в постели он тоже отдавал мне предпочтение перед многими другими женщинами.

— Ох, уж эти мужчины!..

— Нет-нет, — нетерпеливым движением руки упредила она сомнения Эллин. — Я знаю себе цену и никогда не услаждала себя иллюзиями относительно каких-либо более сакраментальных чувств, нежели чувство сексуального экстаза, которое он испытывал, оказываясь со мной в постели. Но в том-то и дело, что оказывался он там вместе со мной довольно часто. Несмотря на то что я лет на пятнадцать старше его. И — между нами, женщинами — это было непростительно заметно уже даже в те времена. Такой вот сексуально-ностальгический парадокс, очаровашка вы моя. Но, как бы мы там ни ладили, какие бы искусы нас ни соединяли, Валерии Удайт вторгаться туда не следовало. До сих пор не могу простить Роберту, что он не расправился с ней.

— В вашем представлении я должна оказаться в роли того мстителя, который смыл бы позор вашего проигрыша?

Лилиан иронично улыбнулась, прошлась по Эллин недоверчиво-критическим взглядом, как бы говоря: «А черт тебя знает… вдруг и ты тоже сбежишь, не устояв перед ней?!», и только затем уже ответила:

— Считаете, что стану отрицать? Как бы ни так! Неужели вы думаете, что я решаюсь на эту отъявленную авантюру только ради ваших баксов? Мне на мой век хватит и без них. Для меня куда важнее получить нравственную сатисфакцию. И я получу ее, черт бы меня побрал! Обязательно получу! Потому что чувствую: вы — именно та женщина… Словом, вы меня поняли… Тем более что начинала она здесь приблизительно так же, как и вы. И вдвоем на островке вам будет очень тесно. Вот на что мой расчет, очаровашка вы моя.

Эллин откинулась на спинку сиденья и, закрыв глаза, потянулась, по-кошачьи изгибаясь всем своим телом.

— Он отбыл отсюда неожиданно разбогатевшим, — напомнила она Эндрюэс то наиболее существенное, что интриговало ее сейчас. А уж с Валерией Удайт она как-нибудь справится.

— Можно сказать, нищим миллионером.

— Почему «нищим»? — насторожилась Эллин.

— Не разорившимся, успокойтесь. Можно ведь слыть миллионером, имея на своих счетах девятьсот миллионов, а можно — довольствуясь всего девятью, разве не так?

— Так их у Сарди было «всего-навсего» девять?

— Если между нами, то около семнадцати. Но это было в те времена. Уверена, что теперь у него их не менее двадцати.

Лилиан умолкла и, выдерживая паузу, долго смотрела на Грей, пытаясь выяснить, какое впечатление произвела на нее названная сумма. Однако Грей волновало не это. Она пыталась понять главное…

— Не томите душу, мисс Эндрюэс, и не темните. Когда неожиданно сваливаются с балконов или подвешивают сами себя за ноги на прибрежных соснах — кого это способно удивить? Но чтобы вот так, неожиданно, взять и разбогатеть… Тем более — судовладельцу.

— Вижу, вас это по-настоящему заинтриговало, очаровашка вы моя.

— Но ведь именно на это вы и рассчитывали, продавая мне свою информацию.

— Которая всегда стоит немалых денег.

— Если, конечно, она полезна и достоверна.

— Будучи только судовладельцем, Роберт вряд ли дотянул бы и до двух миллионов. Просто он учел то обстоятельство, что суда его время от времени используются не только благопристойными гражданами, но и наркодельцами, повстанцами из соседних стран…

— Все, больше вопросов на эту тему не последует.

— Испугались?! — удивилась Лилиан.

— Что вы! Всего лишь приняла к сведению, что ответ ваш был исчерпывающим — вот и все. А как он вообще, в реальной жизни? Женат и необратимо растлен деньгами, женщинами и связями с криминальным миром?

— Но при всем при этом, как мужчина, все еще довольно привлекателен.

— Уже кое-что.

— Иначе я не стала бы позволять ему затаскивать себя в постель. Впрочем, я немало помогла ему как юрист. Так что ему было за что платить, очаровашка вы моя.

Представив себе молодого миллионера в ее постели, Грей брезгливо покосилась на старуху. А вспомнив, что Лилиан уже не раз преподносили ей, как исчадие местного разврата, еще более брезгливо передернула плечами.

— Ну, происходило это, как я уже подсказывала вам, не вчера, — благодушно восприняла Эндрюэс ее бестактность. — Впервые мы по-настоящему поняли друг друга, когда Роберту было не более двадцати пяти. И длилось наше знакомство довольно долго. До тех пор, пока я еще кое-как смотрелась на взлетных полосах местных будуарных сексодромов. Хотя вам, Эллин, теперь уже с трудом верится в такое.

— Почему же… Вы все еще…

— Бросьте щадить меня. Это даже оскорбительно.

— Ничего, через пару лет какая-нибудь пигалица будет точно так же воспринимать мои собственные секс-мемуары, не понимая, как это мужчины могли не то что восхищаться, а вообще, в принципе, позариться на такое. Вы уж простите меня, мисс Эндрюэс.

— Возраст, Эллин, возраст… — все с той же невозмутимостью улыбнулась Лилиан, неожиданно очаровывая Грей двумя рядами мастерски вживленных хирургом белоснежных зубов. — Вот он — судия судей наших!

Из деликатности Грей промолчала, нервно забарабанив при этом пальцами по рулю. Возраст ветхозаветного нотариуса — не та тема, на пережевывание которой она могла позволить себе тратить время.

— Он, этот ваш нищий о жалких семнадцати миллионах… действительно женат?

— Известно только, что уплывал он отсюда на своей роскошной яхте, в очередной раз влюбленным в некую красотку из Штатов.

— Черт, у меня всегда было предчувствие, что с прибытием