История русской торговли и промышленности - Иосиф Кулишер

Картина изменилась лишь во второй половине XIX ст., и к началу XX ст. (1909-1913 гг.) 44% привоза и 29% вывоза приходилось на долю Германии. Англия была отодвинута на второй план (привоз 13%, вывоз 20). За ней следовали в области вывоза Голландия (12) и Франция (6%), в сфере привоза Китай и Соединенные Штаты (7 и 7%). На самом деле вывоз в Германию превышал 29%, ибо значительная часть русского хлеба, показанного в качестве вывезенного в Голландию, в действительности шла транзитом в Германию[41].

Это вытеснение Англии Германией совершилось под влиянием перемены в характере нашей внешней торговли, как и в связи с промышленным развитием Германии с конца XIX ст. Место прежнего дворянина, закупавшего дорогие английские товары лучших сортов, занял массовый потребитель текстильных, металлических, химических, кожевенных и всякого рода иных изделий, которые Германия стала доставлять ему по дешевым, доступным ему, ценам. Она же снабжала развивавшуюся русскую промышленность каменным углем, хлопком, машинами — блестящее развитие ее металлургической, каменноугольной, электротехнической, машиностроительной индустрии давало ей эту возможность, а умение приноровиться к вкусам и потребностям русского массового покупателя (реклама, коммивояжеры, долгосрочный кредит) облегчало ей достижение цели. А Россия взамен этого давала ей хлеб, в котором Германия нуждалась с 70-х годов, и сырье для ее фабрик и заводов — лес, кожу, лен, меха, шерсть, нефть, которые частью возвращались к нам обратно в переработанном виде.

Неболсин указывает на ограниченное участие русского купечества во внешней торговле еще и в середине XIX ст., вследствие чего она остается по-прежнему в зависимости от иностранцев. «Коренные русские купцы ведут свои коммерческие дела большей частью с портовыми комиссионными конторами, не производя заграничного торга на собственный счет». «Весьма немногие имеют прямые сношения с заграничными торговыми домами». Из «Видов торговли» (официального издания) можно усмотреть, что в 1847 г., когда вывоз составлял 134 млн. руб., коренными русскими купцами отправлено товаров всего на 3 млн., т.е. менее 3%, а из всего привоза ими выписана всего девятая часть. В списке купцов, производивших торг при петербургском порте на сумму свыше 50 тыс. руб., числится не более 20 русских фирм, обороты которых составили 8 млн. руб., тогда как обороты иностранных фирм — 94 млн. А в Одессе, Таганроге и других южных портах купечество состоит из греков и итальянцев и нет ни одного коренного русского. Только меновая торговля с Китаем находится в руках русских купцов, да и то лишь потому, что иностранцы к ней не допускаются, остальную же азиатскую торговлю русские также мало производят, предоставляя ее армянам, татарам, бухарцам, персам. Причина всего этого, по мнению Неболсина, заключается в недостатке коммерческих сведений, приобретаемых «коммерческим воспитанием, которое одно может возвысить купца на степень образованного негоцианта».

В частности, результатом отсутствия торговых связей является привоз различных товаров не из мест их произрастания или выделки, а из других стран-посредниц. Так, среди произведений южных стран фрукты, масло деревянное, соль доставляются к нам оттуда непосредственно, напротив, испанские и португальские вина привозятся из Англии, итальянский шелк — из Пруссии и Любека. Но точно так же промышленные изделия английские, французские, швейцарские, приобретаемые для России на лейпцигских ярмарках, доставляются оттуда из Любека и Штеттина. Отсюда и действительные суммы привоза из той или другой страны не совпадают с соответствующими записями.

Но иностранцы обращают в свою пользу и выгоды от перевозки товаров между Россией и другими государствами. Даже в год необыкновенного оживления в хлебной торговле, в 1847 г., когда в наши порты прибыло и отбыло до 14 тыс. судов, среди них имелось менее 2 тыс. (1786) под русским флагом, или всего 12%. Считая груз этих иностранных судов в 168 млн. руб. (всего перевезено в этом году товаров на 191 млн. руб.) и принимая фрахт по самому умеренному счету, в 10%, получаем потерю России в 16 млн. руб.

Да и у тех немногих судов, которые плавают под русским флагом, одно название русских судов. Одни из них ладьи, употребляемые лишь в сношениях между беломорскими портами с Норвегией, на других, выходивших из наших южных портов, экипаж состоит из греков, а все остальные принадлежат Финляндии{562}.

Как мы видим, в смысле инициативы и предприимчивости в области торговли, установления непосредственных сношений, развития торгового мореплавания Россия и к середине XIX ст. немногим ушла вперед по сравнению с эпохой XVIII ст.

Н. Семенов, писавший через несколько лет после Неболсина (в 1859 г.), признает, что, «не имея собственных торговых домов за границей, русское купечество принуждено обыкновенно обращаться с поручениями к иностранным домам», иностранец же, действуя как комиссионер заграничных домов, «и при отправлении за границу наших товаров избирает для этой перевозки преимущественно перед русским свой отечественный корабль». Русские судохозяева не в состоянии «состязаться с чужеземными кораблями даже в собственных портах, а тем менее в иностранных, где русских торговых контор вовсе не существует и где консулы наши, большею частью будучи тамошними уроженцами, не берут на себя труд достать нашему кораблю какой-либо груз». Отсюда «нахождение всей нашей внешней торговли в руках иноземцев» и «охлаждение духа нашего купечества к заведению своих собственных кораблей для непосредственных заграничных сношений».

В целях борьбы с этим Семенов рекомендует «приспособлять и образовать детей купцов» в области «истинно торгового образования», давать им «практическое торговое направление»; этому препятствует запрещение выдавать заграничные паспорта до достижения 21 года, так что невозможно посылать детей за границу. «Дабы возвысить в понятии народном почетное поприще отечественной внешней торговли», он считает необходимым «отличить наименованием» «образованного человека, производящего заграничный торг, от простого сидельца в лавке», а не включать их в те же гильдии. «Справедливость в оборотах и торговая честность, — поясняет автор, — теряется почти совершенно в большинстве мелких лиц, одного с ним сословия, но далеко отстоящих от него в образовании и понятиях о чести; следствием подобной несообразной смеси просвещения и необразованности бывает уклонение от сословия многих благовоспитанных детей купечества».

Развитие судоходства в наших портах Семенов изображает в следующих цифрах:

Получается, что за полвека число судов увеличилось в 21/2 раза, а тоннаж их в 3 раза, но для русских судов повысилось лишь с 1/11 до 1/8, а тоннаж их с 9 до 11%, причем в значительной мере, как он сам прибавляет, это явилось результатом присоединения финляндских судов.

Что касается, наконец, капитала, помещенного в торговле, то он отмечает увеличение его, но находит, что много капиталов вместо помещения в торговых предприятиях лежат праздно в кредитных учреждениях. На рост капитала в стране указывают учреждение многочисленных частных промышленных предприятий, крупные обороты по казенным подрядам и винным откупам, быстрое распространение акций Главного общества железных дорог, возникновение 15 обществ на паях с капиталом в 23 млн. руб., наконец, наличность вкладов в кредитных установлениях, по отчету 1856 г., на 1 млрд. руб., причем прирост их (за вычетом извлеченных вкладов) в этом году составил 471/2 млн.{563}

С начала XIX ст. среди вывозимых из России товаров постепенно приобретает все большее и большее значение экспорт хлеба. Как мы видели выше{564}, в XVII ст. хлеб принадлежал к числу заповедных товаров, и вывоз его допускался лишь с особого каждый раз разрешения и по специальным ходатайствам иностранных государств. И в XVIII ст. еще многократно устанавливались запрещения вывоза хлеба, ибо опасались недостатка его в стране и подъема цен. Иностранные государства по общему правилу довольствовались своим хлебом и только в неурожайные годы обращались в другие страны, в том числе и в Россию, только южная Европа более или менее систематически получала хлеб, привозимый голландцами главным образом из Пруссии, Польши, Мекленбурга. Положение стало изменяться лишь с конца XVIII ст., когда Англия ввиду быстрого роста своего населения и отлива большого числа рабочих рук в города на вновь возникшие фабрики оказалась не в состоянии кормиться собственным хлебом и стала привозить его из-за границы. С этим совпадает и начало экспорта русского хлеба из вновь присоединенных новороссийских губерний и на вновь завоеванные Россией черноморские и азовские порты{565}, в 1786 г. вывезено оттуда 69 тыс. четвертей пшеницы, а в 1793 г. вдвое больше — 162 тыс.