История русской торговли и промышленности - Иосиф Кулишер

Депутат Екатерининской комиссии Миних был прав, говоря, что крестьяне в продолжение ста лет, несмотря на все запрещения, не переставали заниматься торговлей «и быть в оной заинтересованными на весьма значительные суммы».

Запрещение такое мы находим еще в Соборном уложении 1649 г. В нем (гл. XIX) устанавливается прежде всего обязанность для всех занимающихся торговлей приписываться к посадскому тяглу. «А которые всяких чинов люди на Москве ем-лют государево денежное и хлебное жалование и лавки за собою держат, и найму ют, и всякими промыслы промышляют, опричь стрельцов: и тем людем быти по-прежнему в своих чинех и служити государевы службы с государева жалованья. А с торговых со всяких промыслов быти им в тягле в сотнях и в слободах и в ряд с черными людьми подати давати, а службы никакой тяглой не служить; а кто не похочет в тягле быти, и тем людем лавки свои продать государевым тяглым людем» (ст. 4). Эта обязанность «в тягле быти» распространяется и на пушкарей, затинщиков, воротников, каменных плотников и кузнецов, которые «сидят в лавках и всякими торговые промыслы промышляют» (ст. 12).

Исключение сделано только для стрельцов, казаков и драгун, которым «с торговых своих промыслов платити таможенные пошлины, а лавок оброк, а с посадскими людьми тогда им не платити и тяглых служеб не служити» (ст. 11). Напротив, для крестьян исключение установлено в другом направлении — они вообще торговлей заниматься не могут, записываться в тягло им не разрешается. «А будет у тех пашенных крестьян на Москве и в городех есть лавки и погребы и соляные варницы: и им те лавки и погребы и варницы продать государевым тяглым людем, а впредь лавок и погребов и варниц опричь государевых тяглых людей никому не держати» (ст. 5){534},[38].

Крестьянам дозволяется только наравне с приезжими людьми и с иностранцами временно приезжать в города и продавать товары оптом из гостиных дворов. «А чьи крестьяне учнут к Москве и в городы приезжати из уездов со всякими товары: и им те товары продавати по вольным торгом бесценно, на гостине дворе с волов и стругов, а в рядах лавок не покупати и не наймовати» (ст. 17).

Это положение изменяется только при Петре. В 1699 г. было дозволено записываться в купечество казенным, патриаршим, монастырским и помещичьим крестьянам, желавшим жить в Москве ради торговли; а в следующем году вышел указ о взятии в посады крестьян, которые живут в городах на тяглых землях, занимаются торгом и тягло платят, и о запрещении городских промыслов тем, которые в посады записаться не пожелают. В 1711 г. Петр приказывает Сенату «денег как возможно собирать», а также — ради этой фискальной цели — «буде подлинно купецким людям никакого препятствия и обиды в торговых их промыслах от того не будет», то позволить «всякого чина людем торговать всеми товары везде невозбранно», «точно с такою ж пошлиною, а вместо десятой деньги по пре-порции с торгов класть». В том же году последовало уже безусловное разрешение «всякого чина людем» торговать везде «своими именами». Из последнего видно опять-таки, что причиной являлись фискальные соображения, ибо, не имея права торговать «своими именами», крестьяне в особенности вели торговлю на имя купцов и не платили соответствующих сборов{535}.

Таким образом, Петр дал возможность сельским жителям селиться в городских посадах, заниматься торговлей и переходить в купцы. «Беломестцам и дворцовым крестьянам, которые на Москве торгуют всякими товары в лавках, платить с тех своих товаров десятую деньгу и подати с посадскими людьми в ряд». Не только крестьяне, но и дворяне могут заниматься торговлей; если кто из младших детей дворянских фамилий захочет идти в купеческое звание или в какое знатное художество, говорится в указе 1714 г., то им сего в бесчестье не ставить. Запрещена была торговля только военным. Регламентом главному магистрату все регулярные граждане городов были в 1721 г. разбиты на три гильдии, причем к первой отнесены банкиры, знатные купцы, имеющие значительные отъезжие торги или торгующие разными товарами в рядах, а также лекари и аптекари, шкиперы, ювелиры, живописцы; ко второй гильдии — торгующие мелочными и харчевыми товарами и ремесленники; третий же разряд, который не назван гильдией, составляли чернорабочие и иные наемники, которые хотя и почитаются гражданами, но нигде «между знатными и регулярными гражданами не счисляются». Главный магистрат должен был «ведать всех купецких людей», чтобы «рассыпанную сию храмину паки собрать»{536}.[39]

Вместе с введением подушной подати для крестьян в размере 80 коп. с души обложены были и городские обыватели по 40 алтын с души. Однако и в том и в другом случае это был лишь средний оклад, который множился на количество душ той или иной категории, и затем полученная сумма развёрстывалась между ними, в зависимости от степени зажиточности плательщиков: «А им верстатися между собою городами по богатству». В гильдиях старосты должны были с согласия всех граждан уравнивать подушный сбор, «по рассмотрении каждого гражданина в пожитках состояния, самою сущею правдою, без лицеприятия, — чтоб пожиточные'к посемейные облегчены, а средние и бедные семьянисты отягчены не были, — дабы в том никому, а наипаче бедным людям обиды излишние и, сверх возможности, тягости не было»{537}.

Упомянутые подушные деньги в 80 коп. с души крестьяне обязаны были платить и в случае перехода их в посад, переход же самый допускался свободно для всех крестьян — «вольно, чьи 6 ни были», но под условием, чтобы торговые обороты их составляли не менее 500 руб., а если они везут товары к Петербургскому порту, то не менее 300 руб. Мало того, даже беглые крестьяне, если они, долгое время пробыв в посаде, оказывались помещичьими и дворовыми людьми, хотя и наказывались кнутом за утайку своего звания, но не отдавались обратно прежним владельцам, а записывались в посад, если они производили торги на указанные суммы в 300 и 500 руб.{538}

XVIII ст. можно найти много примеров зачисления отъезжих к портам торговцев не в первую гильдию, как следовало по регламенту, а во вторую и даже в третью, очевидно исходя из состоятельности. Городовое положение 1785 г. принимает этот принцип: к первой гильдии отнесены купцы с капиталом в 10—150 тыс. руб., ко второй — с капиталом в 5—10 тыс. и к третьей — с капиталом в 1 — 5 тыс. Впрочем, оно комбинирует этот принцип «пожиточности» все же с делением по характеру торговли: к первой гильдии отнесены занимающиеся как внешним, так и внутренним торгом, ко второй только внутренним, к третьей мелочные торговцы.

Но крестьяне, по общему правилу, предпочитали жить по-прежнему у себя в деревнях и не нести посадского тягла. Могли ли они в этом случае заниматься торговлей? На это еще указ 1700 г. отвечал: торгующих или имеющих кожевенные и иные промыслы крестьян «взять в посады, а которые крестьяне не похотят, и им никакими торгами нигде не торговать и промыслов никаких не держать, и в лавках не сидеть, а жить им за помещиками». А в указе 1722 г. прибавлено: «А которые живут в деревнях, тем товары продавать в города градским посадским, а самим в городах и слободах не торговать; также таких в пристани морские не допускать торговать, ежели в посад не запишутся»{539}.

Следовательно, если крестьянин не записался в посад, то он не мог ни торговать в городах и слободах, ни держать лавок, амбаров, погребов и промышленных заведений, ни «ездить» к портам. Дозволялось только, как это было установлено еще Соборным уложением, продавать товары на гостином дворе с возов и стругов, но только оптом городским посадским.

Указом 1745 г. запрещалась торговля и во всех слободах и селах, расположенных «в ближнем от городов расстоянии». А в таможенном уставе 1755 г. (гл. X, п. 4) говорится: «Крестьянам позволяется в знатных селах и деревнях, состоящих по большим дорогам и не в ближнем от городов расстоянии, ради проезжающего народа и их необходимых крестьянских нужд, по приложенному при том пункте реестру (в него входят посуда, земледельческие орудия, одежда, сбруя, домашняя утварь и т.п.) мелочными товарами торговать… а кроме тех товаров другими, також в городах и слободах городских и кои слободы и селы расстоянием не далее пяти верст, отнюдь не торговать под конфискованием всех таких неуказанных товаров»{540}.

Что касается дворян, то, согласно тому же таможенному уставу 1755 г. (гл. II, п. 9), им разрешается продавать только «домашние свои товары, которые в собственных их деревнях у них и у крестьян их родятся и за домовными расходами бывают в остатке, а не скупные у других». Продавать их помещики могут «в тех городах, в которых те их деревни» находятся, но могут «на продажу везти и в другие города» и в обоих случаях сбывать и в розницу. Наконец, им дозволяется отправлять эти свои произведения «в морские российские пристани и на государственную границу, в том запрещения им [не] чинить», но только в этом случае «продавать их оптом, кому они похотят, а врознь отнюдь не продавать, под опасением конфискации»{541}.