Млава Красная - Вера Камша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тяжёлые шторы в кабинете сатрапа всея Руси были плотно задёрнуты, и тем не менее Тауберт подошёл к окну, лишний раз поправил тёмно-зелёные с золотистой каймой портьеры. Решётки тоже в полном порядке.
Эх, Николай Леопольдович, грустно подумал он, при таких делах тебе шпионы под каждой кроватью мерещиться начнут.
Что ж, лорд Грили и его подручные не зря едят хлеб её величества королевы Анны и не даром получают выкачанные из индий и африк полновесные золотые гинеи. Нет, Николай Леопольдович отнюдь не считал своих соотечественников безгрешными ангелами, коим любой соблазн нипочём. Знал он и о том, как тщательно и осторожно создаёт английский посол – а по совместительству резидент секретной службы её величества – сеть агентов и осведомителей в Анассеополе, в кругах высшего света, чиновничества, военных; но доселе на английский крючок клевала относительно безопасная и безвредная рыбёшка. Так, караси да подлещики, в лучшем случае окуни. И вот впервые стало ясно, что в сети лорда Грили попалась настоящая многопудовая белуга.
Они были квиты. Шеф жандармской стражи узнал о донесении из Млавенбурга, лорд Грили – о рапорте Шаховского, назначении Булашевича и приказе к выступлению резервов. И если переход Конного и Кавалергардского полков в казармы скрыть бы не удалось – достаточно заглянуть к Борелли, то осведомлённость англичан о поиске подполковника Сажнева объяснялась единственным образом.
Николай Леопольдович отошёл от гудящей печки, отхлебнул чаю, закусил вафлей, почти не ощущая любимого с юности вкуса.
Дело обстояло совсем скверно. В мутных министерских и дворцовых водах предстояло изловить шпиона или дурака, притом сделать это так, чтобы посол не ухватил Уорфилда за воротник. Лорда Грили, увы, и без того могла насторожить государева «откровенность», но тут уж ничего не попишешь, а вот если он, Тауберт, хоть чем-то даст понять, что русские всполошились и ищут источник столь ценных для её величества сведений, – оборотистому секретарю несдобровать. Николай Леопольдович неприязненно поморщился и перечитал крик шпионской души. Уорфилд трясся от страха и чуть ли не требовал, чтобы Грили любой ценой и неважно как уверили в том, что вести с Млавы пришли к василевсу не из английского посольства. Правильно требовал. Значит, плешивый лорд должен узнать… О чём? Об услужливости свейского атташе или о шпионе в прусском посольстве? Свеи – это хорошо, у них к Рейнгольдам неплохой счёт, да и резидент в Ливонии сидит крепкий, вполне мог добраться до пламметовского рапорта, а телеграф из Млавенбурга в Стокхольм уже успели проложить.
Что ж, выходит, свеи. Лорду Грили это покажется вполне убедительным. Значит, шпион у свеев, о чём следует кому-нибудь проговориться, и пусть ловят!
Решено. Теперь следовало успокоить ценного – нет, ценнейшего! – мерзавца. Николай Леопольдович вновь взял письмо.
«Полагаю, Ваше Высокопревосходительство вполне оценит важность сих известий, как и риск, на коий мне пришлось пойти при их добывании. Подвергая себя смертельной опасности быть схваченным и, несомненно, подвергнутым мучительной казни, я покорнейше прошу Ваше Высокопревосходительство самому определить вознаграждение моё, ибо случившееся стало возможным исключительно благодаря моей находчивости и решительности…»
Тауберт усмехнулся. Да, каналья Уорфилд не врёт. Лорд Грили не из тех, кто разбрасывает донесения секретных агентов где попало, это даже не Пламметов рапорт. Чтобы хоть краем глаза взглянуть в такую бумагу, требуются и находчивость, и решительность.
Николай Леопольдович взял четвертушку бумаги и стал набрасывать ответ.
«…Что же до вопроса, поставленного Вами, любезный друг, спешу уведомить Вас о разрешении его к полному Вашему удовлетворению. Надеюсь, Вы найдёте прилагаемые к означенному посланию векселя вполне отвечающими трудности и рискованности дела…»
Шпиона надлежало подкармливать, но не доводить до обжорства. Шеф жандармов отомкнул сейф, затем открыл второй, внутренний, замок, извлекая на свет божий толстую кожаную папку, полную разноцветных плотных бумаг, украшенных эллинскими богами и богинями, скрытыми водяными знаками и прочими ухищрениями, до коих только смогла дойти современная печать. Подписи кассиров и управляющих, главных директоров – всё на месте. «Меерсон и сыновья», «Меняльная контора Штауффенбергов», «Банк генуэзских бирж и ремёсел», векселя на предъявителя, самые что ни на есть подлинные.
Шеф Жандармской стражи обмакнул перо, подумал и лёгким росчерком проставил суммы. Внушительные, но не настолько, чтобы господину секретарю хватило до конца его дней. Теперь предстояло зашифровать письмо и упаковать коробку. Добрые кондитеры Бер и Фаберже вручат посылку по назначению.
Подобные послания Николай Леопольдович шифровал только и исключительно сам, своим собственным шифром. О существовании Уорфилда не знал даже доверенный полковник Феоктистов. Майор жандармского корпуса, инкогнито обыгравший в своё время англичанина в карты, а потом намекнувший на возможность непыльного заработка, уже три года сидел в Генуе, занимаясь, помимо всего прочего, и вышеперечисленными банками… О том, что сталось с его «случайным знакомым», зацепился ли крючок или рыбка сорвалась, майор не знал также.
В крепко запертые двойные двери осторожно постучали. Три раза и снова три. Феоктистов, лёгок на помине.
Николай Леопольдович как раз поворачивал ключ на последний оборот.
– Николай Леопольдович, – полковник казался несколько озадаченным, – приехали великая княжна Зинаида Авксентьевна. Просят её незамедлительно принять по делу, не терпящему отлагательств.
Зюка? Тауберт недоумённо взглянул на помощника и невольно улыбнулся.
– Зинаида Авксентьевна говорят, они с просьбой от её сиятельства графини Варвары Виссарионовны, – ответил на незаданный вопрос Феоктистов. – Книжку при себе держат, что изъять давеча порешили. Опять у литераторов с цензорами закавыка вышла.
– Наверняка, голубчик, наверняка… Проси княжну сюда и распорядись с самоваром. И чего-нибудь вкусненького.
Вот тебе, Никола, и оказия. Крестницу домой отвезти да с Авксентием Марковичем стаканчик-другой пропустить. И никаких тебе министров, великий князь растрезвонит про свейского шпиона не хуже сороки, только поверит ли лысый Грили подобным известиям, имеющим источником его высочество Авксентия Марковича?
– Зинаида Авксентьевна, прошу покорно. – Феоктистов посторонился, кланяясь княжне, и Тауберт позабыл обо всех англичанах и свеях.
– Николай Леопольдович, я… – Разрумянившаяся Зинаида была умилительно свеженькой и юной. Ни жеманства тебе, ни притворства. – Я хотела вас видеть…
– И умница, – одобрил шеф жандармов. – Сейчас мы выпьем с тобой чаю, побеседуем, а после я тебя домой доставлю, так что литератора Варвариного, или кто там тебя привёз, гони.
– Меня штаб-ротмистр граф Никита Степанович Богунов проводил. – Зинаида залилась краской ещё сильнее, в руках она стискивала богато изданный вольнодумный альманах. До отвращения знакомый. – Он приехал к Геде и не застал… Я ему велела… То есть просила… Николай Леопольдович… Я… Я не знаю, как и сказать.
– Как есть, так и говори, – посоветовал Тауберт, любуясь не подозревавшей о своей прелести княжной. – Что там опять у моей тётушки Левенвольде?
– У Кнурова, – начала Зинаида Авксентьевна. – Он поэт и хочет стать Лебединским, но это не то… Я просто сказала Фоме Порфирьичу, должна же была я что-то сказать! Николай Леопольдович, я… Я открыла чужое письмо… Не по ошибке, нарочно. Это дурно, я знаю.
– По долгу службы не могу с тобой согласиться. – Николай Леопольдович кивнул пыхтящему от усердия не хуже внесённого им самовара Смирнову. – Ставь сюда. Всё зависит от того, что за письмо и от кого.
Ну, Авксентий Маркович, ну растяпа! Разбрасывать цидульки от своих актёрок на глазах у дочери. Какой повод даже не для разговора – для выговора. И на шпионов с разбросанных писем свернуть милое дело.
– Я распечатала, – волновалась Зюка, – потому что Геда в казармах, а ехать к нему нельзя. Я могла бы просить князя Иванчикова, меня бы пропустили, но… Но это очень важное письмо.
– От девицы? – предположил Николай Леопольдович. – То-то ты растревожилась. Роман-с…
– От Росского Фёдора Сигизмундовича, – потупилась княжна. – Я обещала Никите Степановичу, что отвезу письмо Геде, но… Но подумала, что, если там что-нибудь по-настоящему важное, Геда не поможет, только вы. И прочитала…
– Росский прислал письмо?! – подался вперёд Николай Леопольдович, чувствуя, как начинает заходиться сердце. – Что он пишет? Когда послано?
– Вот, – Зюка раскрыла альманах и вытащила распечатанный конверт, – я… Я поступила дурно, я знаю, но… Это ведь важно? Даже не говорите, Николай Леопольдович, я поняла, насколько это важно…