Четвёртая четверть - Инна Тронина

Когда Светлана, стесняясь и краснея, сняла куртку, перед гостями возникло жуткое существо. До пояса это были два разных человека, а ниже — один. Как горестно признался Вячеслав, таких не могут разделить даже за границей. Особенно — в девятилетнем возрасте. Да и за новорождённых вряд ли взялись бы — слишком тяжёлый случай.

— Может случиться так, что сегодня всё будет кончено?

Генриетта воодушевлённо жевала корюшку. То же самое делали и Озирский с Чугуновым.

— Если повезёт, — коротко ответил шеф.

— Сил уже нет, — призналась Генриетта, вспомнив разом все свои печали. Но корюшку всё же сунула в рот. — Почти два месяца прошло с тех пор, как погибли Колчановы. Мать их встречает меня одним и тем же вопросом: «Не нашли ещё?» а я не знаю, что делать, как себя вести. Понимаю, что два месяца — не срок. Я не в упрёк говорю, ни в коем случае! — Гета заметила, что лица мужчин поскучнели. — Всё понимаю, но эта неизвестность! И ужас перед тем, что упустим убийц навсегда…

— Быстро поедешь — тихо понесут, говорят у нас.

Озирский вытер пальцы салфеткой, откинулся на спинку треснувшего стула. Вся мебель в доме Лупановых была дедовская — пыльная, рассохшаяся. Стол, шесть стульев, сервант, буфет, платяной шкаф, комод представляли собой настоящие раритеты. Тут же стояла широкая кровать, на которой спали никогда не расстающиеся сёстры. На оттоманке в углу кормила выводок котят пушистая белая кошка. Там же валялись клубки разноцветной шерсти, спицы, недовязанный носок.

Озирский не беспокоился и не проверял, дома ли Лупановы. За ними ненавязчиво следили Руслан Величко и Щипач-Воровский. Последний был приглашён для опознания Беловой. Мальчишки развлекали Эллу с Беллой около топящейся печи.

Для девочек этот день, судя по всему, оказался самым содержательным и счастливым в жизни. Они слушали с одинаковым интересом про жизнь на свалке и приключения Щипача, про опасную и увлекательную работу Божка, про плюсы и минусы мобильной связи, обсуждаемые мальчишками.

Бедняжки, для которых проблемой было даже завязывание шнурков и обычная ходьба, таяли от внимания совершенно нормальных, симпатичных мальчиков — пусть даже один из них был рваный и грязный, как чучело. Две пары голубых глазёнок смотрели на Божка и Щипача с немым восторгом. У сестёр были светлые, как лён, коротко стриженые волосы. Когда голова Эллы кашляла или чихала, рука Беллы быстро закрывала ей рот.

— Работа ювелирная, — добавил Чугунов. — Чуть напорешь — и все усилия псу под хвост. Попробуем сегодня, а там уж как выйдет.

— Оксана передала, что Белова сегодня точно явится? — не могла успокоиться Гета. — А вдруг передумает?

— Точно будет, если по пути с ней ничего не случится, — успокоил Озирский. — До сих пор, хозяева говорят, Надежда Вадимовна без предупреждения не отменяла уроков. А она учит девочек уже третий год.

— Хочу ей в глаза взглянуть!

Генриетта, переломив хребет очередной корюшке, подумала — последняя. Но потом решила — нет, предпоследняя. Очень уж вкусно.

— Не могу понять, как можно такое сделать! Убивать детей, будучи женщиной, педагогом…

— И глянешь, и узнаешь. Она будет здесь через полчаса. — Озирский подмигнул девушке. — Помнишь об уговоре?

— О каком? — Гета широко открыла чёрные, как мокрая смородина, глаза. — Ты имеешь в виду работу по Колчановым или историю с моим арестом? Что касается последнего, то утром я встречалась с адвокатом. Потом побывала в прокуратуре. Картина вырисовывается следующая. Налицо непредумышленное убийство при смягчающих обстоятельствах. Суд состоится через три-четыре месяца. Максимум — через полгода. Всё это время придётся провести под подпиской. Адвокат полагает, что можно надеяться на условный приговор, или с отсрочкой исполнения. Следователь тоже настроен миролюбиво. Я понимаю, что помогли защитник и знаменитая фамилия. Посадить дочку Ронина, даже когда тот лежит без сознания, не каждый решится. А так бы и безупречное прошлое не помогло. Я получила инструкции, как именно следует давать показания, на что обращать внимание следователя. Обязательно нужно вести тонкую психологическую игру. Этому тоже научил меня адвокат. Он ведь бывший студент Энвера Хасановича? Его протеже?

— Миша Фельдзамен учился у профессора Хенталова, был его аспирантом, — подтвердил Озирский, надевая на руку кастет. — Он молод, толков и порядочен. Пойдёт далеко, если ничего не случится. Понравился он тебе?

— Класс!

Гета сверкнула крупными белыми зубами. Глаза её ещё больше сузились. Сейчас было особенно хорошо видно, что в жилах девушки течёт азиатская кровь.

— Я понимаю, что Михаил Сергеевич получил гонорар. Но есть то, что дороже денег. Ты можешь дать мне номер телефона Хенталова? Я хочу поблагодарить его за ценные советы и рекомендации…

Генриетта пальцем рисовала на скатерти вензеля. Чугунов собрал в пакет объедки от корюшки и вышел на крыльцо. Со двора доносились детские голоса.

— Он ведь очень болен, и принял во мне такое участие!..

— Есть у меня номер мобильного телефона. Но сейчас ты до него не доберёшься. Хильда Ярота, его жена, сказала, что десятого мая мужу сделали сложнейшую операцию на спинном мозге. Она стоит громадных денег. Есть вероятность, что Энвер Хасанович будет ходить. Конечно, при помощи разных приспособлений, но всё-таки… И многие функции его организма восстановятся. А пока Хенталов долго будет лежать, не шелохнувшись. Надеюсь, Гета, он узнает о вашей с Фельдзаменом победе, но позже…

— Десятого мая? — Генриетта прижала ладонь к губам. — Дай-то Бог!.. Так ведь уже двенадцать дней прошло!

В это время вошли Руслан Величко и Алексей Чугунов. Мальчик тут же уселся за стол, заболтал ногами. Его лоб был перевязан марлей.

— Что, Божок, подружился с девочками? — Шеф заботливо снял с куртки ребёнка фрагмент рыбьего скелета.

— Да это жуть какая-то! Мы со Щипачом много чего повидали, а такого — никогда. Держимся, конечно, а всё равно страшно. Зачем их только мучают? Надо было сразу укол сделать…

Божок поперхнулся, поймав укоризненный взгляд Геты. Как педагог, она не могла спокойно реагировать на людоедские высказывания Божка. Тот снисходительно прищурил свои шоколадные глаза. Хотел, по привычке, взлохматить чёлку, но смог. Волосы были коротко острижены, спрятаны под повязку, которую не разрешали снимать.

Три дня назад Руслан Величко едва не погиб. Он был сброшен на рельсы метро под прибывающий поезд. Это сделали два подростка, которые в суматохе скрылись, но потом были задержаны. Случилось всё на станции «Улица 1905 года», когда Божок возвращался с очередного задания. Он как раз встречался с Оксаной Бабенко, которая передала новые сведения. Дело касалось вот этой самой засады в Строгино.

Матери Божок ничего не сказал. Сообщил, что подрался с парнем во дворе. А из-за чего — не её забота. Озирский с таким решением согласился. Татьяна Величко могла и не пережить страшной правды. Ведь поезд наехал на Божка, и все, включая служащих, уже оплакивали мальчика. Но выручила прекрасная физическая подготовка, и Божок спрятался в жёлобе, под днищем вагона…

— Они, если поругаются, так и идти не могут, — продолжал Руслан обсуждать Эллу с Беллой. Он совсем по-детски раскачивался на спинке кровати. — Ноги в разные стороны движутся, и руки тоже. Поэтому они всегда должны дружить. Но надоест же всё время ходить сцепленным с кем-то. Это они, пока маленькие, смешно. А когда вырастут, с ума сойдут. Всю жизнь дома не просидишь. А им забавно. Говорят, что у них два сердца и два желудка. А еду любят разную. Элька молоко с пенками пьёт, а Белку от него тошнит. Эта колбасу копчёную обожает. И всё так. Спать — вместе, в туалет — тоже. Мыться сами не могут. Да ещё, умора, в разные институты собрались. Одна — в медицинский, а другая хочет быть актрисой. Им бы в цирк…

Русик и сам понимал, что ведёт себя не лучшим образом, но сдержаться не мог.

— Вообще-то они девчонки хорошие, но знают мало. Вернее, вообще ничего не знают.

— По сравнению с тобой никто ничего не знает, — хмыкнул Озирский. — Как там хозяева? Чем заняты?

— Сидят в комнате. Светлана на машинке шьёт, а хозяин тачку ремонтирует. Прямо в дом её притащил.

— Говорят между собой? — продолжал Андрей.

— Так, по мелочи. Ничего интересного. Сейчас за ними Щипач смотрит, так что не выскочат. И трудно будет. Окошко маленькое, а они оба толстые…

— Больше нет новостей? — перебил Озирский. — Вспомни-ка.

— Вячеслав сказал, что в семь вечера ему удобрения привезут. Вот он тачку и делает. Самосвал нужно встретить, калитку открыть, помочь проехать на участок. Так что придётся его выпускать.

— В семь часов уже будет можно, — прикинул Озирский. — К тому времени мы с Беловой общий язык найдём. Деваться ей всё равно некуда. И пусть хозяева встречают самосвал с навозом, сколько влезет. Значит, так, Божок, возвращайся на пост под окнами. Если что, сигнализируй. Задача ясна?