Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

На стенах за весь путь не встретили ни одной надписи. Знаков было много, а вот надписей – ни одной. Зато постоянно встречались разноцветные, чуть светящиеся узоры: спирали, круги, скопления точек… Очень похожие были и на плащах подземных – когда те попадались. «Это, думаю, вроде языка на самом деле, – говорил Юхан (он вообще начал много говорить, когда добрались до туннелей). – Они, есть такой слух, даже мир видят по-другому. Может, потому рисунки среди них и прижились».

И вот теперь он вел куда-то… «Есть место, ближе к верху, там недавно стало что-то затеваться. Потом – стихло, но… Но. В общем, если где и можно что раскопать – то точно там».

И уже почти добравшись – залетели.

Шли по туннелю, выбрав момент, когда стих даже дальний медленный рокот («Коллекторы там, газовый отстойник. Подземье ж городу газ дает, да машины обслуживает, потому их и терпят»). Были на полпути к дальнему квадратному зеву отнорка, что должен был вывести как раз к нужному месту, когда справа скрежетнула, откидываясь, дверь – и вышли трое. Все в плащах и темных обтягивающих голову шапочках с разноцветными полосами. У двоих – старые укороченные морские карабины, третий – нес, выставив перед собою, разноцветный тюк.

Юхан и подземные увидели друг друга почти одновременно. Ну, быть может, Юхан – на полсекунды раньше. Однако именно эти полсекунды все и решили. Конрад не успел и вздохнуть, а Юхан уже скользил к подземным. Движение было слитным, почти не распадающимся на фазы, слышно было только, как хрустнула кость, кто-то сдавленно захрипел, загремел по полу карабин. Четверо сплелись, распались… Выстрел крякнул почти неслышно – не громче, как если бы сломалась толстая ветка. И сразу все кончилось: трое лежали, а Юхан, прижимая ладонь к животу, шел назад, к Конраду.

– Все, – сказал и обвалился головой вперед: Конрад едва успел его подхватить. Ткань на животе, чуть пониже диафрагмы, была темной, а рука Юхана – красной.

Конрад уложил его лицом вверх, беспомощно огляделся. Надо было что-то делать, но он никак не мог сообразить – что.

– Глупо все-таки, – вытолкнул Юхан, пытаясь подогнуть ноги. – Глупо… Киты – не летают… А Ирландца Шульц решил убрать – сам слышал… Надо бы сообщить…

И умер.

Конрад сидел, не зная, как теперь быть. То есть, мысли в голове крутились, однако же – будто вхолостую.

Встал, подошел к троим, что лежали возле так и не закрытого прохода: были они угловатыми, словно подростки. На всех троих – полумаски респираторов, делающие лица похожими на жабьи морды. Глубокие капюшоны. Огромные темные глаза – наверное, чтобы лучше видеть в темноте.

Преодолевая брезгливость, Конрад пошарил по одному из тел: на поясе у мертвеца был холщовый, прошитый суровой ниткой подсумок. Были там моток проволоки, мешочек с сухими квадратами, похожими на галеты, цветной мелок (мелок Конрад сунул себе в карман) и – книжечка в мягком переплете. Еще не достав ее, только нащупав, Конрад уже понял – что. Ричард Фокс догнал его, пусть даже и в таком вот виде.

Бумага была плотной и немного скользкой на ощупь. И – книга несколько отличалась от всего, что Конрад уже видел. Прежде всего, была не нарисована от руки, а потом сшита, но – отпечатана. Изображение, что правда, нисколько не напоминало обычную книжную гравюру: все линии предельно четкие, полутона не смазывались. Как можно было такого добиться, Конрад не знал.

Как-то.

И – в книге не было слов. Графический роман, правда, в любом виде не был богат на слова, но они оставались всегда.

Играли роль переключателя внимания, и как без них обходиться – не представлял, кажется, никто. Да и само понятие «текст» – обязывало. Об этом в свое время много говорили в «Обществе». Правда, даже тогда дальше разговоров никто не шел. А тут…

А потом зашевелился один из подземников: короткими ломаными движениями, словно раздавленная гусеница. Плащ с неприятным шорохом елозил по полу. Выбросил тонкую цепкую руку, ухватился за ствол карабина. Конрад вскрикнул (словно птица – пронзительно и коротко) и потянул оружие на себя. Наверное, задел спусковой крючок…

Подземника отбросило, и он замер ворохом тряпья. Откуда-то сзади, словно эхо, пришел нарастающий железный лязг.

Потом для Конрада наступил провал. Пришел в себя в вонючей щели, укрытый с головой плащом подземника. Плащ пах какой-то химической дрянью и кровью. Вспомнить, как он раздевал мертвеца (а откуда же иначе мог взяться плащ?), Конрад не мог. Как не мог вспомнить, зачем забрал респираторную маску и зачем – надел. Гадливо содрал: в голове шумело, руки тряслись и отказывались слушаться. Оказалось – содрал совершенно зря: в воздухе носилось такое амбре… Остро пахнущая дрянь, блевотина пополам с тухлыми яйцами; в голове сразу же зашумело сильнее. Пришлось натянуть респиратор снова. Где-то глубоко, в недрах, раз за разом гремело: словно били в огромный барабан – удары ощущались не ушами, но всем телом.

Конрад заворочался – и оказалось, что стена, в которую он уткнулся, не каменная, но из прогнившего дерева: треснула, и, расставив руки, он заскользил вниз.

Там, куда съехал, было попросторней, но передвигаться можно было только на четвереньках. Под ногами неприятно шуршало, словно бумагой по жести. Ход, наверное, изгибался вправо, потому что Конрад постоянно утыкался левым плечом в стену. Темнота стояла кромешная – даже дышать было трудно, воздух приходилось глотать, как студень, насильно проталкивать в горло. Потом опора под руками пропала, и Конрад кувыркнулся головой вперед. Упал на что-то мягкое, скатился, замер, прислушиваясь. Было тихо. Он шевельнулся, вставая на корточки, зацепился за что-то, и это «что-то» тотчас рухнуло – с коротким отчетливым лязгом. Конрад снова замер, но и в этот раз все было тихо. Откуда-то снизу пробился свет и – одновременно – быстрый стрекот: словно от швейной машинки.

Конрад осторожно, шаря руками вокруг, придвинулся ближе: под самой стеной были узкие длинные щели, забранные жалюзи, свет – прерывистый, словно на сеансе светографа, – шел оттуда.

Да это же и есть светограф, – понял вдруг. И сразу вспомнилось, как покойник Юхан говорил о Подземье, что, мол, слова им здесь не нужны, а нужны – краски и знаки.

Но если это – светограф, значит, сам он…

Конрад огляделся: света как раз хватало на то, чтобы не спотыкаться обо все подряд. Он был в квадратной небольшой комнатке с высоким потолком. У стен, под потолок, стояли полки. Он пошарил рукою – на полках жестяные коробки, в каких механики в светографе хранят пленки. В одном месте – шуршащей грудой навалены целлулоидные обрезки. Конрад прихватил парочку кусков, смотал, сунул в карман – пригодятся. Снова прилег у стены.