Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

«Сегодня!»

Такой была первая мысль, пришедшая с пробуждением.

Он сел в постели и с хрустом потянулся.

«Сегодня!»

С этой же самой мыслью он опустил ноги на пол, нащупал атласные тапочки и сунул в них ступни. Просторный халат обнял плечи, после чего Артуро де ла Коста, последний – и, возможно, не самый удачный – отпрыск своего рода отправился умываться. Включать титан и греть воду он не стал – чтобы быстрее проснуться. День начинался такой, что жалеть и баловать себя не хотелось.

Сегодняшний день!

Не обращая внимания на холодные струйки, змеящиеся по плечам и груди, Артуро внимательно изучал в зеркале свое отражение, пытаясь понять, что же чувствует на самом деле: предвкушение? вожделение? азарт? страх? А может, и то, и другое, и третье, и четвертое, помноженные друг на друга?

Душа маялась: прыткое ликование сменялось тягучим страхом, приступы желания оборачивались брезгливым отвращением. Он сам не мог понять, действительно ли хочет того, за что заплатил.

– Сегодня! – твердо произнес последний из рода де ла Коста.

Отражение – узкое вытянутое лицо, капризная линия губ, породистый нос с характерной горбинкой – медленно и торжественно кивнуло. Артуро взбил пену и, взяв в руки бритву, начал приводить себя в порядок, уделяя особое внимание щегольской ниточке усов.

«Сегодня!» – мысленно произнес он и тут же выругался: рука дрогнула и оставила на коже едва заметный порез.

Старина Паоло Веццо, как обычно, встретил его во второй гостиной, приспособленной под фехтовальный зал. Несмотря на упредительные манеры и вышколенный вид, это был не дворецкий, а, скорее, настоящий мажордом, служащий семейству де ла Коста вот уже третий десяток лет. Сказать по чести, Артуро не представлял, во что превратится фамильный особняк, если Паоло когда-нибудь покинет его больше чем на неделю.

Мажордом уже был облачен в фехтовальный костюм. Серебряный поднос, на котором красовались подрумяненные тосты с беконом и чашка дымящегося кофе, казался в его руках совершенно лишним. Артуро не удивлялся: так начиналось каждое буднее утро.

– Доброе утро, сеньор, – склонил голову Веццо.

– Доброе, Паоло.

Молодой де ла Коста старался держаться со старым слугой приветливо. После смерти отца прошло уже больше месяца, и Артуро опасался, что со дня на день Веццо может потребовать выходное пособие. Одно дело служить такому влиятельному и уважаемому человеку, как де ла Коста-старший, и совсем другое – его беспутному отпрыску. Только приняв на себя бремя старшего в роду, Артуро начал понимать, сколь многое не только в хозяйстве, но и в финансовых делах семьи де ла Коста держится на аккуратности, пунктуальности и педантичности Паоло Веццо.

Остаться без него – все равно что без рук. Придется позабыть привычную праздность и браться за нуднейшую рутину ведения дел – или нанимать нового управляющего, что по нынешним временам тоже не так-то просто.

Да и разминаться по утрам будет не с кем…

– Я немного проспал? – спросил Артуро, прихлебывая кофе.

– Самую малость.

Паоло терпеливо дождался, пока де ла Коста закончит завтрак, облачится в костюм для фехтования и возьмет рапиру. Отсалютовав хозяину, Веццо встал в защитную стойку.

Артуро атаковал в непривычной для себя агрессивной манере. Рапира жалила и рассекала воздух, старый мажордом едва успевал парировать выпады, медленно отступая в конец зала. Несмотря на происхождение, Паоло Веццо не жаловал италийский стиль фехтования с характерными низкими стойками и размашистыми ударами, однако в защите от него был весьма искусен…

Ныне – в эпоху револьверов и первых автоматических пистолетов – аристократы уже не носили шпаг, но в семействе де ла Коста фехтование считалось для мужчин занятием обязательным. Избавившись от диктата всесильного отца, Артуро и не подумал изменить традиции. Ему казалось, что ежедневные упражнения – это дань уважения долгой череде предков, наверняка с неодобрением посматривающих сверху на своего взбалмошного потомка.

А основания для неодобрения у них, безусловно, имелись. Избавленный от особых пороков, младший де ла Коста вырос практически лишенным и добродетелей. Скорее равнодушный, чем жестокий, лицемерный, чем лживый, легкомысленный, нежели похотливый, поверхностный, нежели недалекий, Артуро производил впечатление обломанной ветки, влекомой бурным течением жизни.

И он давно уже отдался на волю волн – человек без определенной цели и даже без серьезных желаний. Артуро слишком быстро уставал от любых впечатлений, которые приносил проплывающий мимо мир.

Еще до смерти отца молодой аристократ пресытился теми развлечениями, что мог дать Кетополис. Балы и опера наводили на него скуку. Скоротечные романы тяготили необходимостью изображать галантного кавалера. В спорах о политике, женщинах и играх де ла Коста раздражался самим фактом существования людей, несогласных с его мнением.

Одно время отец собирался отправить его учиться в Навигацкую школу, но карьера военного офицера явно не подходила переменчивому и непостоянному Артуро. И потом, гибель младшего офицерского состава считалась не таким уж редким делом, а де ла Коста-старший боялся отойти в лучший мир, так и не увидев наследников. По этой же причине он не отправил отпрыска в Европу, где у семейства имелись свои предприятия, управляемые поверенными, и где молодому человеку следовало бы получить серьезное образование. В Европе царило беспокойство – социальное, международное, политическое… Де ла Коста-старший не хотел рисковать.

До тех пор, пока Артуро не обзаведется семьей и наследником, отец намеревался держать его подле себя. Сильный и жесткий мужчина, разочаровавшийся в сыне, он с нетерпением ждал появления внука, который мог бы реализовать его надежды и мечты.

Но последний из рода де ла Коста давно строил жизнь по собственному разумению. Очень скоро он испробовал все, что в Кетополисе можно было купить за деньги. Перспективный молодой аристократ, некогда блиставший на балах и светских приемах, Артуро все чаще оказывался замешанным то в нелепых выходках Клуба Завидных Холостяков, то в мутных историях, связанных с сомскими бобами. Перед ним распахнули двери опиумные курильни Пуэбло-Сиама и сомнительные заведения Горелой Слободы, а бульварные газетенки трепали его имя, как охотничья собака подбитую птицу.

Если Артуро о чем и думал, то никак не о продолжении славного рода де ла Коста. Его эпатажное поведение вызывало неослабевающий интерес прекрасной половины кетополийского аристократического общества. Но повышенное внимание женщин лишь окончательно утомило, развратило и разочаровало Артуро.