Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

Но если это – светограф, значит, сам он…

Конрад огляделся: света как раз хватало на то, чтобы не спотыкаться обо все подряд. Он был в квадратной небольшой комнатке с высоким потолком. У стен, под потолок, стояли полки. Он пошарил рукою – на полках жестяные коробки, в каких механики в светографе хранят пленки. В одном месте – шуршащей грудой навалены целлулоидные обрезки. Конрад прихватил парочку кусков, смотал, сунул в карман – пригодятся. Снова прилег у стены.

Щели были узкими, прорезанными под неудобным углом: почти ничего не увидеть. Ясно оставалось одно: там, внизу, вовсе не зал для зрителей, а, скорее, что-то вроде мастерской. Впрочем, отсюда, сверху, виделся и кусочек натянутого полотна, однако разобрать что-либо совершенно невозможно. Какие-то полосы, пятна…

Конрад всмотрелся до боли в глазах…

И картинка вдруг сложилась: Конрад понял, что смотрит на оживший роман. Герои, похоже, были не живыми, а рисованными. Мелькнула растопыренная пятерня, налитый кровью глаз… Кажется, он сам только сегодня задумывался над такой возможностью, но – как над курьезом. А здесь…

Или – что-то другое?

Скрипнул металл, на стене напротив прорезалась щель, и там, в проеме двери, встал кто-то: сгорбившийся, тщедушный. Конрад замер, припав к полу и стараясь не дышать. Человек сделал шаг, другой, ведя руками по полкам. От Конрада его отделяли только два ряда ящиков, наваленных в центре комнаты. Вот сейчас он обернется…

Треска первых выстрелов Конрад просто не разобрал за стрекотом светографического аппарата внизу. Просто человек вдруг стремительно развернулся к двери и бросился наружу, задержавшись лишь для того, чтобы посмотреть влево-вправо по коридору. И сразу же замолчал стрекот светографа внизу, а где-то в стороне отчетливо ударили: раз, два, три – выстрелы. Глухо ухнуло, с потолка посыпалась крошка.

Конрад медленно, на корточках, пробрался к двери, выглянул в коридор: тот загибался, уходя под легким наклоном вниз и вправо. Там, справа, кто-то лежал, раскидав ноги, трещали выстрелы, донесся легкий запах дыма. Конрад метнулся в другую сторону, вверх по коридору: в эту сторону тот шел прямо, без изгиба.

На цыпочках добежал до поворота – и там его сбили с ног, навалились сверху, выворачивая руки. Он рычал и брыкался, пока ему не наступили на спину, заламывая подбородок вверх. Содрали маску.

– Вот это да, – произнес вдруг мощный, хорошо поставленный голос, и Конрад сразу перестал сопротивляться. – И что же вы здесь делаете, господин Ауэрбах?

Чай горчил.

Вкус Конрад еще мог различать, а вот смысл того, что говорил юнкер-офицер Хлодвиг Клодт – стремительно ускользал в дыру, что образовалась вместо сознания. Сижу, словно кукла, – подумалось вяло и тотчас застучало: кукла! кукла! кукла! Марионетка с обрезанными ниточками.

– Господин Ауэрбах, – рокотал между тем Клодт, – мы со всей ответственностью можем заявить, что если бы не наше стесненное положение, то Канцелярия Его Величества никогда бы не посмела вовлечь вас в это дело вот так, втемную. Однако обстоятельства… Мы никак не смогли бы по-другому разворошить это гнездо, а безопасность города требовала…

Кажется, он – разными словами – повторял это уже трижды. Или дважды.

Еще господину Клодту хотелось знать, кто начал стрельбу в тоннелях за полчаса до начала операции, чем поставил все дело на грань срыва, однако в этом Конрад помочь ему не мог. Да и вообще, наверное, что бы там ни говорил господин юнкер-офицер, – не мог.

В комнату то и дело входили какие-то чины – армейские либо официалы Канцелярии. Военные были прокопчены, от них несло той гадостью, которой пропахло все внизу, люди же Канцелярии в большинстве своем выглядели с иголочки. Правда, господин Клодт тоже был прокопчен.

– У вас сажа на щеке, – сказал Конрад и показал рукою.

Господин Клодт рассеянно мазнул ладонью по лицу, сбившись с накатанной колеи разговора.

Изменять мир, вяло подумалось Конраду. Смешно.

Он отставил чашку и встал.

– Я, наверное, пойду. Все равно толку от меня в этом… – он неопределенно повел вокруг руками, – …толку от меня чрезвычайно мало. Кстати, если вам это интересно, за копировальщиками стояли люди Гибкого Шульца, но копий больше не будет – передали, что художник больше не при делах.

На миг в глазах господина Клодта мелькнул неподдельный интерес.

– Вот как? Значит, они все же потеряли Фокса… А вы – конечно, можете идти, господин Ауэрбах. Полагаю, на днях вас могут пригласить на Золотой проспект – решить некоторые формальности… Думаю, определенная компенсация…

Конрад кивал, особо не вслушиваясь. Потеряли Фокса, думал он. Потеряли. Какие же вы все же суки, господа государственные мужи!

С шумом ввалился морпех, навис над столом, возле которого стоял Клодт. «Газы, – донеслось до Конрада. – Перекрыли туннели… Второй взвод… Троих – на куски». Его изрядно шатало.

Не оставалось сил даже на злорадство.

Медленно, шаркая и приволакивая ноги, Конрад дотащился до выхода из здания: штаб разместили наискосок от площади, в пустом доме над коллекторами. Все почти успокоилось, и только внизу еще приглушенно охало эхо не то взрывов, не то обвалов. Двое морпехов, охранявших вход, покосились на Конрада, но препятствовать не стали: в конце концов, человек выходит, а не пытается войти. Тяжелый подземский плащ ему заменили на армейскую шинельку, но вот запах…

Песочные часы на площади были расколоты, и золотые невесомые секунды просыпались теперь на промерзшую мостовую вперемешку со снежными иголочками. Время – закончилось, – все так же вяло подумал Конрад. Время – закончилось и здесь тоже. Неподалеку от часов топтались сыскные дознаватели, на земле – несколько накрытых рогожкой тел. Конрад повернулся и пошел в другую сторону.

Что его заставило поднять голову – он так и не понял. Может быть, перезвон трамвая. Может, отсвет лунного света.

Там, над площадью, поднималась башня – метров на сорок. Обычно на праздник ее украшали флагами и подсвечивали снизу мощными тысячеваттными лампами переносных прожекторов. Но сегодня – сегодня там, высоко в небе, парил кит. Нет – Кит. Мощное тело, насыщенные переходы белого и черного… Конрад мог бы поклясться, что почти узнает руку художника.

Неужели? – толкнулось в самое сердце, и он почувствовал, что оседает на обледенелую мостовую. Неужели?

К нему бежали люди, но Конрад глядел только туда, где в ночном небе парил Кит. Кит, который научился летать.

Часть II

В ПОИСКАХ

Подземная Джульетта: история аристократа

«Сегодня!»

Такой была первая мысль, пришедшая с пробуждением.