Дуэль с Лордом Вампиров - Элис Кова

– На какое-то время свежая кровь поможет. Даже лучше, чем консервированная, – признает Кэллос.

– Тогда бери, – протягиваю я руку.

– Но она не решит проблему полностью. – Кэллос поворачивается ко мне и смотрит на меня поверх очков.

– Знаю. Для этого нужно снять проклятие, – тихо говорю я. – Но мы должны хоть как-то сдержать его действие. Нельзя же оставлять Рувана в таком состоянии.

Я не позволю ему превратиться в одного из монстров.

– Но неизвестно, насколько хватит сил, которые ты ему дашь, – вздыхает он. – Через некоторое время даже твоя кровь может стать бесполезной.

Я это уже поняла, учитывая, что Руван пил ее только вчера вечером. Но сейчас дам ему, сколько нужно.

– Можно дополнить ее кровью, которую мы собрали в ночь кровавой луны, – предлагает Куин.

Кэллос качает головой.

– Лучше всего подействует кровь того, кто связан с ним кровной клятвой. Она более свежая, а не сохраняется за счет магии ритуалов и флаконов. К тому же кровь, собранную после ночной охоты, надо оставить для следующей пробужденной группы.

Судя по тону, он почти не сомневается, что следующая группа появится довольно скоро. Я не осмеливаюсь уточнить почему. Хотя, похоже, ответ очевиден.

– Я с радостью отдам свою. – От этих слов по спине пробегает холодок. Что я вообще говорю? Может, моим разумом завладела магия кровной клятвы?

«Помоги ему выжить, – кричит голос внутри меня. – Доведи это дело до конца».

Только что это вообще за голос? И можно ли ему доверять?

– Отлично, тогда не будем медлить. Я проведу ритуал, чтобы напитать кровь дополнительной силой. Надеюсь, так она лучше подействует. – Кэллос поднимается с кровати. – Ждите здесь.

Он уходит, а мы с Куином молча сидим у постели Рувана, глядя на хрупкую фигуру повелителя вампиров. Подумать только, когда-то я боялась этого мужчину! Теперь же он похож на уродливого, немощного старика.

Я сдерживаю горький смех, обжигающий не меньше слез. Нежданно-негаданно, но… меня разрывает на части. И чтобы вновь стать цельной, мне нужна кузница, огонь в которой горит так же жарко, как и его страсть, и молот, быстрый и надежный, как и все, что меня окружало в Охотничьей деревне. И то и другое сразу, но получить я смогу лишь что-то одно. И когда все закончится, я знаю, что должна выбрать.

Я не создана для мира вампиров.

Но, возможно, пока я здесь, смогу ему помочь, и мы закончим начатое. Не только из-за навязанной магической клятвы крови, но и ради блага всех нас.

– Ты уверена? – шепчет Куин, будто способен читать мои мысли.

Я ловлю на себе его косой взгляд.

– Да.

– Ты поддерживаешь жизнь повелителя вампиров.

– Знаю. И это единственный выход, – решительно отвечаю я.

Кэллос возвращается с золотой чашей, по ободку которой выгравированы фазы луны вместе с какими-то завитками и символами, не имеющими для меня никакого значения. Я не слишком понимаю, что происходит, и меня никто не спешит просветить. Остается только наблюдать и делать собственные выводы.

Вампиры друг за другом подходят к чаше и со словами: «кровь подданного» берут обсидиановый кинжал длиной с ладонь Кэллоса и пронзают свою плоть, каждый в своем месте. Уинни закатывает рукав и делает надрез возле локтя; Лавенция, откинув назад волосы, протыкает кожу прямо за ухом; Вентос выбирает место под коленной чашечкой; Кэллос – прямо у колена; Куин наполовину расстегивает рубашку и острием кинжала проводит по левой половине груди.

Все порезы неглубокие, так что в чашу попадает лишь несколько капель крови, скапливающихся в углублении обсидианового кинжала возле рукояти, и наносятся строго поверх изображенного на коже ромба с длинной тонкой каплей под ним и изогнутыми по бокам двумя стилизованными крыльями.

Метки Рувана.

Поэтому, когда кинжал наконец переходит ко мне, я знаю, что делать. Чашу передо мной держат все пятеро; каждый подпирает основание двумя пальцами.

Я расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки и провожу пальцами по впадинке у основания горла, где находится знак кровной клятвы Рувана. Мягко, осторожно прокалываю кожу. Кровь тонкими струйками стекает по кинжалу, вниз по пальцам и, омывая костяшки, сливается в чашу. Я отдаю больше, чем остальные, позволяя крови литься до тех пор, пока рана не затягивается. Вместе с темно-красной жидкостью тело покидают и остатки силы, которую Руван передал мне вместе с поцелуем.

– Кровь кровницы, – нараспев произношу я.

На краткое время жидкость в чаше меняет цвет, приобретая более насыщенный оттенок. И светится почти так же, как выкованный мной кинжал. Интересно, можно ли – и если да, то как – использовать его в таких вот ритуалах? Мне так много еще нужно узнать о магии крови. И если я найду в себе смелость изучить и попробовать, то смогу гораздо больше им помочь.

Свет гаснет, оставляя в чаше вязкую массу чернильного цвета.

– Дай ему, – почтительно произносит Кэллос.

Когда я хватаюсь за ножку чаши, остальные убирают от нее руки. Я подхожу к Рувану, а вампиры застывают в нескольких шагах от кровати. Осторожно просунув ладонь под шею повелителю, слегка приподнимаю его. Голова его откидывается назад, он чуть приоткрывает рот.

– Пожалуйста, выпей, – шепчу я.

Веки Рувана трепещут, как будто он меня слышит. Там, где я касаюсь его, моя кожа слегка согревается. Несомненно, он знает, что я здесь.

Медленно наклонившись, я подношу чашу к его губам. Вязкая жидкость стекает Рувану в рот. Он глотает.

– Вот так, – бормочу я, продолжая вливать в него кровь.

Хочется опрокинуть сразу всю чашу, чтобы Рувану поскорей полегчало. Сущая мука смотреть, как он медленно пьет глоток за глотком.

Когда чаша пустеет, я возвращаю ее Кэллосу и инстинктивно прижимаю кончики пальцев к основанию горла Рувана, где красуется моя метка, пытаясь влить в него частицу себя – нечто большее, чем просто кровь, которую я уже отдала.

«Мне и так плохо, ведь я вдали от дома и страдаю от разлуки с братом. Не хочу потерять еще и тебя».

Руван разлепляет веки, и я облегченно вздыхаю. Постепенно его кожа вновь начинает разглаживаться, серость уходит с лица, уступая место уже привычной бледности. Даже румянец возвращается, а губы темнеют. Глаза вновь походят на блестящие озера расплавленного золота. И все же он по-прежнему выглядит очень печальным.

Наши миры сближаются, и на миг мы дышим в унисон. Он возвращается ко мне, а я к нему. Я сжимаю пальцы, борясь с внезапно нахлынувшим желанием притянуть его ближе и прижаться губами к его губам, а потом обнимать, пока мы не уснем глубоким сном без сновидений.

– Сколько я находился без сознания? –