Светлолесье - Анастасия Родзевич

Рой вопросов пронесся у меня в голове.

– Ты ведь видел, что он сделал?

Я закусила губу.

– Менай украл твои таблицы.

– Как…

Смысл медленно доходил до меня. Я перепутала Феда с Менаем, а значит, жрецы схватили именно его. И те слова, что он кричал перед всеми…

Чудова Рать! Вот что происходит здесь. Она не погибла после битвы с царем Полуночи! Мое сердце глухо забилось о ребра, по спине прошел озноб. Нет, неужели?… Неужели я поверю в слова безумца?

– Куда червенцы увели Меная?

– Никуда, – произнес Минт. – Они казнили его.

Меня окатило ледяным, жутким холодом. Слова и мысли разом исчезли.

– А где тогда Фед?

– Он оставил послание. – Минт потер рубаху над тем местом, куда его ранил Колхат. – Сказал, что будет ждать тебя в мунне.

Наемник смерил меня тяжелым взглядом и, прежде чем исчезнуть в доме, сухо обронил:

– Вчера заговор-клинок вновь покрылся ржавчиной. Я успел вернуться, но это Альдан вытащил тебя с площади. Быть может, он видел и твои чары.

Он не мог видеть мое сплетение! Шел дождь, полыхала гроза, вокруг бушевала толпа. Не мог! Я смутно помнила дико злое лицо травника и, быстро стерев поднимающуюся в груди глухую тоску, выбежала на улицу.

Меная казнили, и я не сумела этому помешать. Снова. Я была слишком слаба, когда поймали Елара, слишком мала, когда погиб парень из моих снов… Зачем вообще дано колдовство, если я ничего не могу изменить?

В голове стучали одни и те же мысли, одно и то же ощущение: я бесполезна. Бессмысленна. Слаба.

Над Линдозером висела сизая хмарь, а вместо дорог расплескалось бурое месиво. Горожане на улицу и носа не казали, зато дюжина крепких, широкоплечих дружинников в полном боевом облачении расхаживала по омытой пепельным рассветом площади. Крыльцо мунны было целым, хотя еще вчера глубокая трещина разворотила его на части. Вокруг крыльца толпились червенцы, и их алые плащи с глазницами хищно развевались на ветру.

Не зная, где еще искать или ждать Феда, я обошла площадь, затем подошла к мунне и тут же удостоилась пристального внимания со стороны червенцев.

– Ты на Чтение? – спросил один.

Но я смотрела только на гладкий серый камень. Трещины не было. Даже следа, который можно было бы заподозрить в свежей глине. Нет! Ступени ровно такие же, как и до молнии.

Как такое возможно? Неужели снова морок? Я коснулась оберега… Но ведь не я одна видела это?

Чудова Рать! Быть может, дело в ней? Все эти странности вокруг города. Чудь все еще здесь, и, похоже, сам Мечислав когда-то приложил к этому руку.

«Лишь Полуденный царь совладает с Ратью», – так сказал Менай. И правда ли, что времени осталось мало? Час настал? Но откуда мне знать, не двигало ли Менаем то же самое, что и чародеями древности?

– Чего пялишься? – раздался грозный окрик над ухом. – Иди на Чтение, раз пришла!

Я шагнула в приоткрытые двери. В нишах теплились лучины, над пустыми скамьями висела дымка. По стенам ползли вверх неприметные с первого взгляда узоры, поблекшие руны Законов.

Просветитель обнаружился тут же, у входа, с лицом еще более неважным, чем всегда: синяки под глазами делали его изможденным, а тени от светильников – пугающим. Но не только лик был таков. Все в просветителе, даже тело, спорило с природой. Какая-то неведомая сила тянула к земле, покорежив осанку, но словно бы каждый миг он препятствовал этому, опираясь на посох.

– Здравствуй, – мягко сказал жрец. – Ты как раз вовремя. Сегодня народу немного. Чтение сейчас начнется.

Я не ответила и огляделась. Если не считать меня и просветителя, в мунне никого не было. Где же Фед? Придется дождаться его здесь. Это в духе моего наставника – спрятаться на виду у червенцев. Я хотела было сесть, но догнала хромающего к Книге жреца. То ли повлиял цвет одежды, так непохожий на ненавистный алый, то ли доверительный дух мунны, но я набралась смелости и спросила:

– Я видела вчера, как молния разбила крыльцо. Видела трещину, когда пришла на площадь. Но сейчас оно… целое. Как это?

Просветитель посмотрел на меня долгим взглядом, и в неверном свете блеснули глаза разного цвета: один ясный зеленый, а другой почти черный. О… Ого! С такими глазищами только в далеких городках и просвещать. Уж слишком они странные.

– То был морок, а его можно рассеять, – наконец промолвил жрец и обратился к Книге. – Любое колдовство можно разбить, если знать как.

Я уперлась взглядом в пол, мимоходом выискивая в словах просветителя иной смысл. Пожалуй, я ждала привычных слов о могуществе Закона, но их не последовало.

Я огляделась. Фед говорил, что знание дано для настоящего, не для прошлого. Тоска по прошлому уже не казалась такой всепоглощающей, робкая надежда повисла в воздухе. Если осталась Чудова Рать, быть может, и простая чудь – лешие, суседки, банники, водяные – только куда-то попряталась? Не ушла навсегда?

Снаружи ветер уже закрасил свободные части неба тяжелыми тучами и начался ливень. Червенцы жались к крыльцу, бросали тоскливые взгляды на лавки внутри. Я обвела взглядом мунну, поклонилась – точь-в-точь как Мечислав на Вратах Милосердия. Если в Линдозере могла случиться Чудова Рать, мог ли и Полуденный царь быть настоящим? Это слепая вера…

Единый. Отец-Сол. Крылатая… Все мы – и жрецы, и чародеи – служим богам, не ведая Пути, а только доверяя. Но неужели мы сами ничего не можем изменить?

– Помоги мне, – едва слышно выдохнула я. – Если я могу еще что-то сделать, если это не противоречит Твоему замыслу. Ответь, явится ли Полуденный царь хоть когда-нибудь? Если час настал, ответь, Крылатая.

– Чтение еще не началось, – настиг меня чуть насмешливый голос.

Было темно, почти все огни в мунне погасли. Слышал ли меня просветитель? Нет, не могло такого быть, я едва размыкала губы. И все-таки… Как глупо.

Щеки запылали так, словно я стала свидетелем чего-то непотребного, и я опустила взгляд в пол, чтобы молодой жрец не заметил моего смятения.

Вскоре по мунне поплыл едва слышимый шепот чужого наречия. Просветитель читал Книгу. Я прикрыла глаза, погружаясь в слушание.

– Аррадо маос, – прошептал кто-то рядом со мной.

– Фед?

Это был он в прежнем человеческом обличии. Пребывание в теле ящерицы оставило на нем отпечаток: зрачки затянуло черным так, что скрыло белки, но в целом Фед был ровно таким же, каким до превращения. Рослый, со спутанной гривой русых волос и слегка дрожащими руками. И одежда та же: