Сексуальная жизнь наших предков - Бьянка Питцорно

Выйдя на улицу, она остановилась у раковины, умылась и взглянула в ясное, без единого облачка небо. Сколько звёзд! И так близко: кажется, что Большая Медведица и вовсе устроилась на соседнем холме, положив голову на лапы.

Вернувшись в кухню, Ада поставила на плиту кастрюлю с тремя картофелинами, а пока они варились, достала дневник беременности и, проставив дату, записала: «Простыла. Потрясывает, болит спина. Похоже, поднялась температура. Надо завтра купить градусник». Поев обжигающей картошки, она почувствовала себя лучше и добавила: «Наверное, это просто от голода». Потом легла спать и заснула таким глубоким сном, что не слышала, как на рассвете домой крадучись вернулась Дария.

Проснулась она позже обычного. Из кухни доносилось бульканье кофейника. «Меня сейчас стошнит от одного запаха кофе», – подумала Ада. В это время она, как правило, была уже не дома, а во дворе, успев пережить очередной приступ рвоты, сполоснуть рот, умыться и причесаться. А то и на пляже, разок нырнув и сплавав туда-сюда, прежде чем идти в театр.

Дария что-то напевала, явно пребывая в прекрасном настроении. «Похоже, ужин в пиццерии удался, – подумала Ада, – и то, что было после ужина, тоже. Рада за неё».

Чарующий запах наконец проник в комнату. Но где же тошнота? Её не было, одно только безумное желание насладиться чашкой ароматного горячего кофе, и чтобы сахару побольше. А если у ребёнка будет родимое пятно? Как же она ненавидела все эти родинки, веснушки – в общем, все то, что нарушало однородный тон кожи. Но если он все-таки родится с родимым пятном кофейного цвета, причём прямо на лице? Смогу ли я полюбить его таким?

– Дария! Не выпей все, оставь и мне чашечку! Я уже бегу!

Ада вскочила с постели. Спина больше не болела, но она по новообретённой привычке упёрлась руками в поясницу и прошла в кухню. Дария возилась с чашками у посудной полки.

– Доброе утро. Сегодня лучше? – поинтересовалась она, не оборачиваясь.

– Да, гораздо. Чувствую себя совершенно здоровой, только голодной. Печенье ещё осталось? Но сперва кофе, и немедленно, запах просто с ума сводит.

Дария, держа в руке сахарницу, повернулась, и улыбка тут же сползла с её лица:

– Что ты наделала, Ада? Как? Откуда эта кровь?

О чём это она? Какая кровь, где? Я ничего не вижу. Безумие какое-то.

Но Дария, похоже, сама обезумела: она побледнела, словно собиралась грохнуться в обморок, и забормотала какую-то чушь:

– Так, не двигайся! Возвращайся в постель и ложись. Боже, какой ужас! И холодильника здесь нет, а значит, и льда. И телефона. Она меня уморит. Беги в машину сейчас же! Хотя нет, стой, стой! Да остановись же, черт возьми, я сказала!

Ада не двигалась, только присела на край стола и разинув рот глядела на подругу. Дария бросилась к ней, ухватила за край ночной рубашки и резким движением задрала её, продемонстрировав заднюю часть:

– Ты что, не заметила? У тебя кровь, а ты не заметила?

У самого края виднелось багровое пятно, похожее на цветок мака, засушенный между страниц толстой книги. Ада почувствовала, как что-то влажное и горячее стекает по правому бедру – медленно, даже до колена ещё не добралось.

– Что ты орёшь? – спокойно спросила она. – Это же просто месячные.

И, покачнувшись, осела на табурет, чтобы не упасть. Как она могла забыть, что беременна?

Разъярённая Дария ринулась в спальню подруги.

– Иди сюда и посмотри сама! – в бешенстве заорала она, словно обвиняя Аду. – У тебя кровотечение! Большая потеря крови! А ты и в ус не дуешь!

На белой простыне расплывалось кровавое пятно гораздо больших размеров, пропитавшее даже покрывало, которое домовладелец стелил вниз, чтобы не испортить матрас. Покрывало, наверное, служило ещё его бабушке: плохо впитывающая холстина, толстая и довольно грубая, с длинной бахромой по краям. А кровь была темной, густой, с плотными липкими сгустками.

Впрочем, Аде не впервой было видеть менструальную кровь такой консистенции.

Но что, если?..

Изучая купленное в Навплионе руководство, она ещё не дошла до главы о выкидышах – или, может быть, просто решила её не читать. И теперь не знала, почему это случилось без всякой боли, судорог или спазмов. Она ведь даже не проснулась! Совсем как обычные месячные, разве что несколько более обильные, но такое бывает. И точно в срок, разве что на месяц позже.

Дария была в ужасе. Она схватила Аду за запястье, но от волнения не смогла даже сосчитать пульс.

– Ты чувствуешь боль, слабость? Только, пожалуйста, не падай в обморок. Сможешь десять минут побыть одна, пока я съезжу в центр за помощью? Может, Василики уже в театре. Твою ж мать, да чтобы я ещё раз сняла дом на отшибе!

Она уложила Аду в свою постель и сунула ей под бёдра две завёрнутые в полотенца подушки, чтобы приподнять таз.

– Но я же вся перепачкалась, да и ты тоже. Может, лучше сперва сходить во двор и вымыться? А если найдутся прокладки...

Впрочем, прокладок всё равно не