КГБ в Англии - Олег Царев

Несколько обескураженный таким заявлением Берджеса, Коровин попросил его разъяснить Бланту «всю бессмысленность столь мрачных настроений» и убедить «оставить мысли о самоубийстве». Он сказал, что Берджес, Блант и Филби «безусловано могут рассчитывать на нашу помощь».

На слова Коровина о том, что им придется прекратить личные встречи, Берджес выразил сожаление, поскольку «не видит никаких признаков опасности», и сказал, что он готов в любой момент возобновить передачу документов в подлиннике в пленке или же в виде личных заметок.

Отметив, что он обсудил с Берджесом новые условия связи, Коровин закончил свой отчет на оптимистической ноте:

«ПАУЛЬ был в хорошем настроении. На встречу он явился в трезвом виде. Он долго благодарил за беседу с ним и просил заверить Центр, что у него все в порядке и что он будет ждать указаний о передаче нам материалов».

И Центру и резидентуре было над чем подумать после встречи с Берджесом. К 1 июля 1950 года Иван Чичаев и Михаил Шишкин подготовили «Заключение по результатам беседы РОССА с ПАУЛЕМ». Поставив целый ряд уточняющих вопросов и дав конкретные рекомендации резидентуре, авторы «Заключения» делали главный вывод:

«Учитывая отсутствие каких-либо опасных признаков, касающихся ПЯТЕРКИ, провести с ПАУЛЕМ назначенную встречу в первой половине июля, на которой назначить встречу с ЯНОМ через месяц для получения материалов. В дальнейшем документы от ПАУЛЯ и ЯНА получать только в непроявленной пленке и на личных встречах. Дать согласие на предложение резидентуры о продолжении работы с ПАУЛЕМ и ЯНОМ и на получение от них материалов».

Дальнейшие события внесли радикальные изменения в планы Центра. На очередную встречу 1 июля 1950 года вместо Бланта вышел Берджес. Он сообщил, что получил официальное назначение на работу в посольство Великобритании в США и уедет туда 28 июля. Памятуя наставление Центра не приносить без разрешения документы, Берджес устно сообщил информацию о войне в Корее. На следующей встрече 8 июля 1950 года ему были переданы условия связи на США. Свой последний привет лондонским коллегам Берджес передал через Бланта в виде нескольких пленок с переснятыми документами Форин Офиса.

На этой встрече, состоявшейся 30 июля 1950 года, Модин попытался получить ответы на некоторые вопросы, которые мог дать только Блант. Блант, в частности, рассказал, что в 1939 году Берджес в связи со своим кратковременным отъездом за границу передал ему на связь Горонви Риса, и, таким образом, тот знал о связи Бланта с советской разведкой. Этот контакт продолжался несколько недель. Блант считает, что Рис не забыл об этом, но сейчас делает вид, что ничего подобного не было. По мнению Бланта, Рис не будет болтать, и опасения Берджеса были необоснованными. Лео Лонг слишком уважает Бланта и как своего учителя, и как человека, чтобы устроить ему неприятность. Майкл Стрейт также относится к этой категории его знакомых. Опасность могло представлять только упоминание Бобом Стюартом имени кого-либо из группы в помещении, оборудованном микрофоном МИ-5, если, конечно, он знал кого-нибудь, кроме Эдит.

Блант сам подошел в разговоре к вопросу о своей реакции на опасность провала. Модин писал в отчете:

«ЯН заметил, что если возникнет опасность провала, то он попытается бежать в Париж или покончит жизнь самоубийством. Мысль о самоубийстве в случае крайней необходимости возникла у него из-за его чувств к своей матери, которая, по его словам, сможет пережить его самоубийство, но не сможет пережить его «разоблачение и заключение». ЯН заявил, что вся его позиция свидетельствует о его «буржуазном индивидуализме», но добавил, что он вряд ли сможет поступить иначе и решиться начать новую жизнь».

С отъездом Берджеса в США блестящая пара распалась, хотя Блант и договорился с ним об обмене письмами с условными знаками. Блант продолжал сообщать информацию о деятельности МИ-5 и положении Маклейна, Берджеса и Филби.

В США же сложилась новая разведывательная группа Филби — Берджес, в которой последний выполнял роль связного с нью-йоркской резидентурой советской разведки.

Глава 11

«Оксфордская группа»

Об «Оксфордской группе» источников лондонской резидентуры может быть сказано очень немного. Не потому, что ее значение было невелико — в сущности, по важности она равнялась «Кембриджской группе», но потому, что согласно имеющейся информации ее члены не были до сих пор идентифицированы, да и ее работа проходила без каких-либо драматических событий, чего нельзя сказать о кембриджцах. В силу этих причин то немногое, что может быть сказано, относится скорее к характеристике умонастроений и политических ориентиров английской студенческой молодежи 30-х годов и к тому, как советская разведка использовала это уникальное социально-политическое явление, построив на нем методику приобретения источников в британском истеблишменте.

Интерес к привлекательному в идеологическом отношении полномасштабному социальному эксперименту — построению социалистического общества в России, с одной стороны, утверждение у власти в Германии, Италии и Австрии нацистских и фашистских режимов — с другой, и социально-экономический кризис конца 20-х — начала 30-х годов в буржуазно-демократических общества Запада — с третьей, способствовали распространению коммунистических идей в наиболее восприимчивой как по возрасту, так и по своему интеллектуальному уровню среде — студенчестве. Помимо объективных предпосылок, этому способствовала и активная работа коммунистических партий в студенческой среде. И хотя марксизм в головах отдельных студентов часто принимал весьма своебразные, «домашние» формы (см. автобиографию Энтони Бланта), его наднациональная, интернационалистская составная побуждала их преступить законы общества, которое они презирали и которому, по их мнению, оставалось уже недолго жить.

Как и в случае с «Кембриджской группой», проникновение в Оксфорд началось для советской разведки с подсказки ЭДИТ, имевшей огромное количество связей в левых кругах Британии. В письме нелегальной лондонской резидентуры от 8 октября 1936 года в Центр сообщалось:

«ЭДИТ. Через ЭДИТ мы получили ЗЕНХЕНА. В прилагаемом докладе вы найдете данные о втором ЗЕНХЕНЕ, который, по всей вероятности, располагает еще большими возможностями, чем первый. ЭДИТ считает, что у… больше перспектив, чем у ЗЕНХЕНА… Из доклада вы увидите, что у него имеются конкретные возможности… Мы должны поспешить с этими людьми, пока они не выявили свою активность в университете».

Однако настоящая работа по расширению агентурной сети в Лондоне началась только после возвращения Теодора Малли из Москвы в январе 1937 года. В письме от 24.01.37 он сообщал в Центр:

«О новых вербовках. Они начаты по двум линиям: а) через известного вам Энтони Бланта, доцента в Кембридже, с которым уже договорились; б) через также известного вам… с которым тоже договорились».

В этом же письме Малли сообщил, что «второго ЗЕНХЕНА» он будет впредь называть СКОТТ.

Результаты активности лондонской резидентуры не заставили себя долго ждать. Уже в следующей почте от 9.02.37 Малли докладывал:

«СКОТТ. О нем я писал в прошлом письме. Через него мы взяли БУННИ. От него я получил около 25 наводок. Большинство наводок — сырой материал, но есть среди них 4–5 проработанных, к реализации которых мы уже приступили».

Малли также коротко обрисовал положение в Кембридже и Оксфорде с точки зрения позиций там Компартии:

«В течение последних 5 лет из Оксфордского и Кембриджского университетов вышло около 250 членов партии, значительная часть которых на государственной службе. Где они и что они делают, никто не знает. В настоящее время в этих двух университетах имеется около 200 членов партии, из которых 70 оканчивают университет в этом году. Кроме того, имеется около 1300 студентов, являющихся членами так называемых Left Wing клубов (клубов, стоящих на платформе единого фронта с нами)».

Получив письмо Малли, Центр был несколько обеспокоен активностью лондонской резидентуры и призвал ее соблюдать большую осторожность по причинам, изложенным в пространном письме от 19.02. 37: «СКОТТ и его 25 наводок.

Его активность нас здорово волнует. Уж больно это все связано с землячеством. Практика прежних лет показала, что эти дела чреваты громадной опасностью. Особенно опасность провала возрастает там, где мы имеем дело с группами, а не с одиночками. Обычно группа таких людей между собой, несмотря на все запреты, обсуждает все вопросы, и вы, полагая, что имеете дело с одним человеком, тянете за собой весь хвост… Все это надо объяснить СКОТТУ… Массовых вербовок проводить ни в коем случае нельзя. Из богатых и многочисленных возможностей. СКОТТА выбирайте наиболее ценных одиночек. Проверяйте по 10 раз, не спешите и вербуйте только тогда, когда у вас будут достаточные данные. Вербовка БУННИ, например, произошла слишком скоро. Учтите, что все вышесказанное не является голословной игрой в осторожность и что вы являетесь руководителем организации, в которой уже имеется ценнейшая агентура, сохранение которой является первостепеннейшей задачей.