Нити ярче серебра - Кика Хатзопулу

Боги. Ио ждала, когда Таис произнесет это вслух. Боги живы.

Ио опустила ресницы и взглянула на рассыпанные по ладоням нити. Одна была ярче, теплее остальных. Та самая нить ее любви к справедливости и равенству, которая связывала Таис с этим делом, с одним из ее инвесторов и манипуляторов. С одним из богов. Ио осторожно накрутила ее на указательный палец.

Глаза Таис блестели от слез.

– Ты для этого привела меня сюда, на эту братскую могилу, – чтобы мучить меня? Отпусти мои нити, Ио. Нам нужно уходить…

– Мне кажется, – раздался голос из темноты, – мы услышали достаточно.

Лицо Таис исказил страх. Она обернулась, и из темного сада появились четыре фигуры. Бьянка Росси с ухмылкой на губах сжимающая кнут правосудия. Роза, хмуро стискивающая фотокамеру. Ава, вся в слезах, обеими руками закрывающая рот. И Люк Сен-Ив, с посеревшим от горя лицом нацеливающий пистолет прямо в сердце Таис. Оранжерею залила светом вспышка камеры, увековечив Таис посреди учиненной ею бойни.

Королева мафии одарила Ио безумной ухмылкой.

– Я подумала, что настоящий журналист захочет это увидеть. На случай, если у нашего нового мэра возникнет идея похоронить эту историю, – сказала Бьянка. – Так получилось, что твоя подруга освещала выборы в Плазе, и Ава взяла ее с собой.

Таков был план Ио. Сен-Ив никогда ни за что не покинул бы вечеринку в честь своей победы на выборах и не отправился в Дом Девяти – если бы только его не попросила об этом сестра его невесты. Ио велела Бьянке убедить Аву привести сюда Сен-Ива под предлогом чрезвычайной ситуации, связанной с Таис. Взять с собой Розу – умный ход со стороны королевы мафии.

Таис обвела собравшихся бешеным взглядом. Ее жених, ее сестра, ее последняя жертва и журналистка. Затем ее взгляд переместился на пучок нитей в руках Ио: они были надежно натянуты – чтобы она не заметила приближения тех, кто был на другом конце.

– Ты меня обманула, – выдавила Таис.

Ио кивнула. Ее разум боролся с противоречивыми эмоциями: она одновременно чувствовала себя и победительницей, и пораженной.

– Люк! – взмолилась Таис. – Позволь мне объяснить. Ты все поймешь, я обещаю. Все, что я когда-либо делала, – оберегала тебя. Разве не я сказала тебе о Бьянке? Разве не я предупредила тебя и защищала? Люк, пожалуйста, дай мне шанс…

– Хватит, – отрезал Сен-Ив. Его глаза были влажными, рука, в которой он сжимал пистолет, дрожала. – Я доверял тебе. Я любил тебя. То, что ты сделала, независимо от причин, идет вразрез со всем, во что я верю. Я прослежу, чтобы тебя справедливо осудили за твои преступления, но что бы мы ни делили, какие бы мечты не лелеяли вместе – все кончено.

– Кончено?.. – шепотом переспросила Таис.

Она повернула голову к Ио. Ее лицо прояснилось. Это произошло так внезапно, так неожиданно, что Ио показалось, будто ее ударили ногой в живот. Таис потянулась за мраморной пепельницей, лежавшей на столе, и с силой метнула ее в голову Ио.

Через одну из боковых дверей проскользнула худощавая фигура Эдея. Его рука обвилась вокруг талии Ио и потянула за собой – как раз вовремя. Пепельница ударилась о стекло позади нее, оставив в нем трещину. Плавным движением Эдей отвел Ио себе за спину и показал Таис кулак с кастетом.

– Ты цела? – прошептал он Ио через плечо.

– Да, – выдохнула она.

– Я воспользовался кастетным стуком, – сказал Эдей. – Банда на подходе.

– Что ж, – резко произнесла Таис. Она бешено осмотрела комнату, переводя взгляд с одного присутствующего на другого. – Если это та правда, которой ты так жаждала, сестра, то давай расскажем ее всю. Знаешь, как они нашли меня, Ио? Чем воспользовались, чтобы убедить меня в необходимости возродить Орден Фурий и свершить правосудие? Тобой. Они знали, что ты со мной сделала. Они поведали мне, что твоя маленькая подруга, рожденная ониром, каждую ночь навещала меня, внушая мечты о путешествии. Что ты потихоньку изнашивала мою нить дома, пока та наконец не оборвалась. Что ты манипулировала мной. Обрекла меня на месяцы холода, голода и ужаса. Ты обвиняешь меня в том, что я причиняю тебе боль, но можно ли сделать больнее, чем тем, как ты сама поступила со мной? Я поняла, что если моя собственная сестра оказалась способна на такое, то Орден точно должен быть восстановлен. Теперь справедливость восторжествовала.

– Ио… – прошептала Ава. – Скажи, что это неправда. Скажи, что ты этого не делала.

Ио закрыла глаза. Вина тащила ее во тьму. Она продолжала тянуться к поверхности, прерываясь на один-единственный вдох, – новый поток стыда увлекал ее на дно. Эта вина была неискупимой.

То, что Таис причинила ей боль первой, что она причиняла ей боль годами, оставляя на ее сердце крошечные раны, не имело значения. Два года Ио пыталась дать своему поступку логическое объяснение – оправдать, выкинуть из головы. Она сделала то, что должна была. Последние несколько дней, с Эдеем, с Розой, с женщинами-духами и мертвыми фуриями, научили Ио тому, что мир существует в градиентах, в бесконечных оттенках серого.

«Мы те, кто умеет любить, – сказала она Эдею, чтобы самой это услышать. – Любовь – это единственное, чем мы можем распоряжаться».

Ио не могла больше жить в своем стыде. Стыде за то, что причинила Таис боль. Стыде за то, что до сих пор любила ее. Она должна была отпустить.

Она разжала пальцы и выпустила из них нити Таис.

Глаза Ио все еще были закрыты. Она услышала, как Таис облегченно вздохнула.

– Одна душа на три тела – так было всегда, – тихо сказала Таис. Вот сейчас – она извинится. Она исправится. Она постарается. «Будь лучше, сделай мир лучше». Таис оставалась верна себе, даже когда терпела поражение. – Когда мы нужны нашим сестрам, мы идем к ним. Без лишних вопросов. Верно, Ава?

Ава? Что? Нет!

Ио открыла глаза и успела заметить, что Ава смотрит на Таис.

Средняя сестра кивнула.

– Три тела, одна душа, – согласилась она. – Никаких вопросов.

Таис улыбнулась.

– Свет, сестра моя.

Все произошло как во сне. Ава вскинула руку и ударила по выключателю на стене. Оранжерея погрузилась в темноту. Зашаркали шаги. Захрустело стекло. Воздух раскололи выстрелы.

Глава 36. К своему сердцу

Полотно вокруг Ио взорвалось десятками ярких линий. Два пучка серебра на большой скорости мчались по саду, прочь от оранжереи. Еще два оставались в комнате, лихорадочно дергаясь возле стеклянных дверей. И еще один виднелся на полу, прямо у ее ног. «Пожалуйста, – мысленно взмолилась Ио. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Она опустилась на колени и дотронулась до рубашки Эдея. Мокрая – слишком мокрая.

Она крикнула:

– Роза, свет!

– Я пытаюсь! – отчаянно раздалось в ответ, и в следующую секунду выключатель щелкнул, залив оранжерею искусственными лучами. Сен-Ив с пистолетом в руке тенью скользил между кустами, устремившись вслед за сестрами Ора.

Эдей лежал на боку, схватившись за живот и тяжело дыша. Его глаза были полны ужаса. Он выглядел таким юным – совсем мальчиком – объятый страхом, скрючившийся от боли. Ио прислонила его к дивану, отняла пальцы от раны. Пуля попала слишком низко – туда, где располагались все драгоценные органы, и кровь была слишком густой, слишком темной.

– Черт, черт, черт! – выругалась Роза. – Ио, ты тоже истекаешь кровью.

Правда? Она не чувствовала боли – только панику. На брюках зияла дыра, обнажая рану чуть выше колена. Должно быть, одна из пуль Сен-Ива задела и ее. Только глупец мог начать стрельбу в полной темноте, да еще с такого близкого расстояния. Она-то выживет, а вот Эдей…

– В сарае у ворот есть радио, – сказала Ио. – Позови на помощь.

Роза замешкалась, не в силах отвести глаз от сочащейся крови.

Ио прикрыла рану руками, пытаясь остановить поток.

– Роза, иди!

Подруга вздрогнула и убежала, спотыкаясь о тела и обломки мебели.

– Все очень плохо? – Голос Эдея был тише, чем когда-либо. Он не стал ждать ее ответа – лишь откинулся назад, закрыв глаза, и его лицо исказила агония.

Ио взглянула поверх его головы: его нить жизни по-прежнему исчезла в небе, но ее сияние было тусклым. И она… Боги, о боги, его нить жизни начала изнашиваться.

Она закрыла глаза. Нужно подумать. «Успокойся. Сосредоточься». Холодная, как лезвие ножа, сосредоточенная, как змея. Его можно спасти даже при огнестрельном ранении в живот, даже с изнашивающейся нитью жизни. Она открыла глаза и посмотрела в сморщенное от страха лицо Эдея.

– Самия, – прошептала она. – Покажи мне, какая нить принадлежит ей.

– Самия? – запинаясь, переспросил он. Его взгляд остекленел – он больше не мог