Нити ярче серебра - Кика Хатзопулу

Но это уже не имело значения: вопроса оказалось достаточно. Одна из нитей Эдея вспыхнула ярче остальных. Ио выхватила ее из воздуха и дернула, сильно и яростно. Но стоило ей перестать давить на живот Эдея, как он застонал от боли. Она прижала ладони к ране, не выпуская нити.

– Ио… – Губы Эдея побледнели. – Не плачь.

– Я не плачу, – солгала она. Ио заткнула рану попавшейся под руку меховой накидкой и нащупала пульс Эдея кончиками пальцев. Он не может умереть у нее на глазах. Она же резчица. Рожденная мойрой. Это она должна решать, когда кому умирать. Не кусок металла. Не пульсирующее сердце. Не истончающаяся нить…

– Никаких пушек, никаких пиявок, никаких привязанностей, – сказал чей-то голос.

На одном из кресел, с незажженной сигаретой во рту, развалилась Бьянка со своей единственной нитью – она с жалостью смотрела на Эдея. Когда-то он был ее правой рукой, самым надежным союзником королевы мафии. Пока не предал ее. Ио задумалась, получает ли она удовольствие от этого зрелища – наблюдая за тем, как он умирает.

– Тебе лучше уйти, – прошипела Ио. – Найти укрытие, спрятаться.

Бьянка щелкнула серебряной зажигалкой и прикурила. Сделала долгую затяжку и выдохнула.

– Зачем? Сен-Ив теперь мэр, Девять мертвы. Ава только что променяла меня на ту, что обрекла меня на медленную смерть. Я подожду, когда прибудет моя банда. И мы сровняем это место с землей.

На ум Ио невольно пришло стихотворение:

она читает серебро как знак

она плачет серебром, словно услышав траурную песнь

она режет серебром, будто лезвием

она разрезает нить –

и наступает конец света

Но сегодня Ио не обрезала ни одной нити. Она поступила наоборот: отпустила.

Этого предсказано не было. Это не конец.

Бьянка махнула рукой на Ио, зажав сигарету между указательным и средним пальцами.

– А ты, девочка, обещала мне справедливость. Если я не ошибаюсь, у тебя все еще есть нить, соединяющая тебя с сестрами. Нить, которая приведет тебя к ним в любое время, когда захочешь. Я не отстану от тебя, пока ты не дашь мне то, что мне причитается.

Ио сжала губы.

– Тогда помоги мне. Используй свои силы рожденной керой. Продли Эдею жизнь, пока не прибудет Самия.

Королева мафии перевела взгляд на Эдея.

– С чего ты взяла, что у меня по-прежнему есть способности рожденной керой? Я теперь дух, помнишь?

– Попробуй, – взмолилась Ио. Она не знала, сработает ли это, – лишь надеялась.

Бьянка рявкнула:

– После всего, что вы двое со мной сделали?!

– Да, – прошипела Ио. – После всего, что мы для тебя сделали.

Комнату заполнило еще одно густое облако сигаретного дыма. Бьянка изучала ее своим кошачьим взглядом, склонив голову и сузив глаза. А затем внезапно подалась вперед, упершись локтями в колени. Сигарета свисла у нее изо рта, точно у работяги, весь день трудившегося в поле. Ее глаза стали алыми, пальцы переплелись.

Поток крови под ладонями Ио замедлился. А потом почти совсем утих. Неужели Бьянка может использовать как кнут фурии, так и силы рожденной керой? Она стала новым видом духа, новым видом инорожденной. Ио не теряла времени даром: она схватила нить Самии и принялась натягивать ее так быстро, как только могла, призывая рожденную гором. Подняв глаза, она увидела, что Эдей наблюдает за ней.

Они долго сидели так, глядя друг на друга. Время от времени он склонял голову, будто больше не мог держать ее в одном положении. И все же продолжал смотреть на Ио. Ио продолжала сматывать нить. Бьянка продолжала оттягивать его смерть. Они ждали, и минуты тянулись, словно часы.

– С тобой все будет в порядке, – прошептала Ио.

Эдей кивнул.

Мгновение тишины.

– А с тобой? – спросил он.

Будет ли она в порядке? Ио сомневалась. Сестры предали ее, каждая по-своему. Музы предсказали ей судьбу палача всего мира. Она пообещала возмездие смертоносной королеве мафии Илов.

Но вокруг ее указательного пальца была обмотана нить – тугая, словно серебряное кольцо. Нить, ради которой она столько сделала и стольким пожертвовала, – нить, соединяющая Таис с богами.

В ней заключалась правда, разгадка этой тайны. Девять намекали на это, духи играли с этим, Таис практически подтвердила это. Могущественные существа, способные скрыться от рожденных музами, влиять на рожденных фуриями и организовать резню среди самых могущественных инорожденных. Это были боги. И теперь Ио держала в руках нить, которая приведет ее прямо к ним.

– Как ты можешь спрашивать меня об этом, – сказала она, – когда истекаешь кровью у меня на коленях?

Из груди Эдея вырвался тихий смешок – или вздох.

– Я не имел в виду то, что сказал, Ио. Мне правда не все равно…

– Хватит. Не говори так. Как будто у тебя не будет другого шанса.

– Может, и не будет.

– Пожалуйста, просто подожди…

– Они здесь, – перебила Бьянка. Ее глаза были прикованы к поглотившей оранжерею тьме.

Нить в руке Ио завибрировала – из кустов сада вышла Самия в сопровождении Чимди. Ио всхлипнула от небывалого облегчения. По ее щекам катились крупные слезинки. Эдей слабо притянул ее лицо к себе.

– Ты должна идти, – сказал он.

Вокруг них кричали люди. Самия – в тревоге, Чимди – в ужасе, Бьянка властно раздавала приказы. Из кустов появились другие члены банды. Но во всем этом хаосе Ио видела лишь Эдея, слышала лишь его тихий голос.

– Куда бы ни вела эта нить, – сказал он, указывая на сжатые пальцы ее левой руки, – что бы ты ни задумала – иди сейчас. Прежде, чем они закроют город.

Умный, проницательный парень. Он так много замечал, так мало говорил, так глубоко переживал.

Ио покачала головой.

– Нет. Я хочу остаться с тобой. Я хочу дождаться тебя.

– Ио, тебе пора, – выдохнул он. Его большие глаза были полны страха. – И я обещаю, как только мне станет лучше, я найду тебя.

– Как? – спросила она, и этот вопрос вырвался из ее груди всхлипом. Как он найдет ее в бескрайних Пустошах за стенами города?

Эдей нежно взял ее руку и положил ладонью вниз на свою грудь.

– Я пойду за ним, – прошептал он, прижимая их руки к своему сердцу, к их нити судьбы. – И везде найду тебя.

И тут кто-то легонько оттолкнул ее. Самия упала на колени рядом с Эдеем. Чимди зажимала рот рукой, глядя на все мертвые тела. Несколько членов банды, которых Ио не знала, обступили Бьянку с вопросами.

Ио сделала шаг назад, потом еще один. Никто не заметил, как она исчезла в ночи.

* * *

Ей пришлось оторвать от брюк кусок ткани и сделать жгут, чтобы остановить кровь. Боль пронзала ее при каждом шаге – но с ней все будет в порядке. Нужно идти дальше. Сначала она зайдет к Амосу за бинтами и припасами, а затем найдет выход из города, пока полиция не закрыла все ворота Аланте.

Смог окутал город, точно вражеский захватчик, скрыв дорожки и мосты. Со стороны площади доносилась музыка, где-то вдалеке завывали сирены.

Шли минуты. Ио двигалась медленно: каждые несколько секунд ей приходилось переключаться с реального мира на Полотно, чтобы не оступиться и не сорваться с моста в дымящуюся бездну. Она останавливалась и проверяла нить судьбы – на месте. Останавливалась и проверяла нить Авы – вибрирует в северном направлении: вероятно, сестра следовала к северным воротам Аланте, преследуемая Сен-Ивом и полицией.

Ио остановилась. На краю крыши виднелась тонкая полоска металла. Кошачий мост. Как раз то, что ей сейчас нужно.

– Страшно, да? – произнес голос позади нее.

Из дыма появилась стройная фигура в шелковой пижаме. За ней тянулась обрезанная нить жизни. Бьянка Росси остановилась в нескольких футах от Ио и осмотрела ее с головы до ног. Кошачий взгляд королевы мафии остановился на ее сжатом кулаке.

Бьянка кивнула.

– Что у тебя в руке?

Ио вырвалась из пасти страха, высвободилась из клыков паники. Бьянка думала, что сможет ее запугать… Но Ио раскрыла геноцид фурий. Раскрыла убийство четырех жертв и трех духов, убийство Девяти. Позволила сестрам сбежать и оставила Эдея истекать кровью – все ради того, чтобы проследить эту нить и восстановить справедливость для женщин, превращенных в монстров. Бьянка может терроризировать Ио сколько угодно – ее больше не получится запугать.

Девушка посмотрела на зажатую между пальцами нить. Она была серебряной – да, – но теперь, когда Ио удалось рассмотреть ее получше, она поняла, что среди серебра различает еще и золото. Теплая и яркая струна солнца, переплетенная с холодной и острой струной луны, – бога и ее сестры.

– Я думаю, – спокойно