Нити ярче серебра - Кика Хатзопулу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его голос был поразительно четким, а тон – серьезным.
– В прошлом году в мой день рождения, сразу после расставания с Самией, друзья отвели меня к гадалке, рожденной мойрой, – просто ради шутки. А она рассказала мне о нити судьбы, и объяснила, что это значит. И эта мысль засела в моей голове – мысль о том, что на свете есть человек, которого мне суждено полюбить. Поэтому где-то через месяц я заплатил ей, чтобы она показала мне, кто находится по ту сторону нити. Так я нашел тебя: в кафе Амоса, ты сидела за стойкой и пила кофе.
– Почему ты не заговорил со мной?
Он опустил глаза и поковырял землю носком ботинка.
– Ты родилась мойрой и наверняка уже много лет знала, что у нас общая нить судьбы, – но все же никогда не искала меня. Я подумал, что на то есть причина, и решил уважать твой выбор.
Он посчитал, что она отвергла его. Ее молчание вызвало в нем чувство неловкости.
– Нет, Эдей, я не искала тебя, потому что знала, что ты не один. Мне казалось, что было бы неправильно… вмешиваться.
– Но почему ты не сказала мне об этом четыре дня назад, когда мы начали работать вместе? Даже сейчас ты поцеловала меня, – он покраснел, – но не собиралась ничего рассказывать?
Ответ на этот вопрос был двояким. Нет, она не собиралась, потому что эти слова были невероятными – они переворачивали жизнь Ио с ног на голову и пугали ее. И да, в конце концов она бы это сделала, потому что хотела, чтобы Эдей наконец узнал о ее чувствах.
Честность была для Ио чуждой концепцией, пронизанной напрасными ожиданиями и осуждением. Но это были единственные в ее жизни отношения, свободные от лжи и секретов. Это был Эдей – умный, добрый, с ужасным чувством юмора – он ведь не стал бы критиковать ее?
– Я думала, – прошептала она, – что ты будешь винить меня.
Он нахмурил брови.
– За что? Не ты ведь создала эту нить.
– Нет, но я… не обрезала ее.
Его брови дернулись, выражая тревогу.
– А ты хочешь ее обрезать?
– Разве это не будет правильно? Обрезать ее. Чтобы у тебя действительно был выбор.
Ио внимательно следила за Эдеем: за каждым его взглядом, за каждой морщинкой на лбу. Его лицо приняло какое-то серьезное и печальное выражение.
– Не стану лукавить, я много думал об этом. О том, что есть вещи, которые я не могу контролировать. Судьба, которую я не могу изменить. Но… как я могу быть уверен? То, что между нами, то, что мы чувствуем… Откуда ты знаешь, что все это по-настоящему, что это не игра судьбы?
Он умолк. Его грудь быстро вздымалась и опускалась. Он действительно хотел услышать ее ответ.
Но если у Ио он и был, то затерялся в хаосе их признаний. Он к ней что-то чувствует. Она призналась, что намеренно не говорила ему о нити судьбы, что не перерезала ее. И он ее за это не винит. Он подвергает сомнению все то же, что и она, – но не винит ее.
Сердце Ио разрывалось от облегчения. Все раскрылось. Все кончено. Она совершила прыжок в пропасть: решилась проверить то, к чему вела ее нить судьбы, и поцеловала его. Она рискнула своим сердцем: если оно будет разбито – пусть так. И теперь она свободна. От любви. От боли. Она сошьет себя заново. И снова полюбит – без чувства вины – и однажды почувствует любовь в ответ.
Ио сказала:
– Хотела бы я дать тебе ответ, который ты хочешь услышать. Хотела бы я сказать, что мои чувства появились раньше, чем укрепилась нить судьбы, но я не знаю наверняка. Но совершенно точно могу сказать следующее: будь у меня выбор, я бы все равно выбрала тебя. Мы отличная команда, ты и я, и мы могли бы стать чем-то большим.
Она закрыла глаза и позволила своей печали набрать высоту и взлететь, словно воздушный шарик, выпущенный из детской руки.
– Но если ты этого не хочешь, я обрежу нить, – продолжила Ио. – Я серьезно, Эдей. Я обрежу нить и стану просто твоим другом. Может быть, не сразу, но со временем у меня получится. Я знаю, что со мной все будет в порядке.
И правда будет. Она всю жизнь переживала утраты: родители, детство, Таис. Будет больно, и она будет горевать, но она видела в этом свою расплату и чувствовала себя… свободной.
«Это ваше наказание».
Поток мыслей Ио остановился. Ее сердцебиение участилось, разум оцепенел от настигшего ее эха прошлого.
«Резню? – сказала на мосту предводительница преступной банды из воспоминаний Бьянки. – О нет, девочка. Это ваше наказание».
Последние несколько дней снова пронеслись в голове Ио – фраза за фразой.
«Я восстану из пепла дочерью пламени». Слова Дрины Саввы.
«Месть – для нечестивых. Моя цель – справедливость. Я служу ей, а она – мне. Я не сумасшедшая, и я не умираю. Я вознеслась» – Дрина Савва.
«Я создана с этим знанием. Я не проявляю сострадания. Я вершу правосудие. И на тебе я вижу пятно преступления, сестра» – Райна.
«Есть преступления, которые нельзя оставлять безнаказанными» – Эммелин Сигал, Дрина Савва, Райна.
«Я не могу наказать тебя, дитя. Твои преступления на самом деле не твои» – снова Дрина.
И слова Девяти: «Они дочери ночи, избранные за свое достоинство и призванные обрушить месть на головы нечестивых».
Черт.
Вот черт.
Нужно найти Нину – сейчас же. Она натянула Полотно и подошла к квартире Нины. Мальчик – ее сын – стоял за дверью, вероятно, испуганно наблюдая за ними в глазок. Из его груди тянулась дюжина нитей. Одна из них была ярче других и вибрировала – скорее всего, его мать приближалась к дому.
Ио пулей сорвалась с места, Эдей бросился за ней.
– Ио! – позвал он. – Что случилось?
У нее появилась теория, и, если она подтвердится, значит, они все поняли неправильно.
Едва они пробежали первый лестничный пролет, как из-за угла показалась Нина с полными продуктов сумками на обоих плечах. Ее белокурые волосы были собраны в небрежный пучок, щеки впали – как будто она не ела несколько дней. За пояс у нее был заткнут пистолет, и стоило Нине заметить их, как ее рука потянулась к оружию.
– Стой, стой! – Ио подняла обе ладони. – Мы не причиним тебе вреда.
– Я помню тебя. В ту ночь, когда Ярл… – Нина огляделась по сторонам, по всей видимости просчитывая пути к отступлению, но лестничный пролет был слишком узким. «Она пережила Бунты», – напомнила себе Ио. Возможно, ей пришлось драться с другими мародерами за еду, которая сейчас лежала у нее в сумках. Ее защитная реакция была оправдана. – Какого черта вы здесь делаете?
Ио знала, что к Нине следует отнестись с мягкостью и спокойствием, но у них не было времени церемониться.
– Той ночью дух сказал тебе: «Я не могу наказать тебя, дитя. Твои преступления на самом деле не твои». Что она имела в виду?
– Откуда мне знать? Оставьте меня в покое. – Нина протиснулась между Ио и Эдеем и стала подниматься по лестнице.
Ио последовала за ней.
– Ты совершила много преступлений?
– О чем ты вообще говоришь? – бросила Нина через плечо.
– Ты убивала, – надавила Ио, чувствуя себя ужасно из-за того, что заставляет эту бедную женщину вспомнить самые мрачные страницы ее жизни. – Во время Бунтов. Но это было твое единственное преступление, да?
Нина остановилась. Ее взгляд метнулся к Ио, пряди белокурых волос упали на ее лицо, словно лучи звездного света.
– Откуда ты знаешь о Бунтах?
Ио проигнорировала вопрос – сейчас он был не к месту и стоил драгоценного времени.
– Нина, это важно. Кого ты убила во время Бунтов?
Губы женщины плотно сжались.
– Ты же знаешь, я не могу тебе сказать.
Точно – «петушиное молчание». Весь батальон Бьянки, бойцов которого было принято превозносить как героев, поклялся хранить тайну под угрозой страшной смерти. Но почему? Зачем защищать преступную банду, члены которой либо мертвы, либо сбежали? Зачем так переживать из-за них – если только правда не настолько ужасна, что за нее осудят все Илы?
– Преступной банды никогда не было, верно? – спросила Ио, в ее жилах закипал адреналин. – В день, когда Бунты закончились, на мосту была женщина, предводительница преступной банды, – она пыталась помешать вам пойти в атаку. Она сказала: «Это ваше наказание».
«Справедливость», «возмездие», «наказание» – снова и снова Ио слышала эти слова.
– Это были фурии, – задыхаясь, продолжила она. – Она
