Кровь и свет Галагара - Аркадий Застырец

После этой атаки, неудержимой и сокрушающей все на своем пути, подобно снежной лавине, уцелели лишь те двое прултов, что бросились удирать, как только раздался устрашающий возглас. Когда все уже было кончено, царевич крикнул Кин Лакку:

— Веди к нему!

Свирель послушно показала дорогу, и Ур Фта, опустившись на колени, освободил голову безмолвно простертого на земле Трацара от нелепого шишака.

— Трацар, Трацар, очнись, умоляю тебя! — воскликнул он и, стянув рукавицу, провел ладонью по его неподвижному лицу.

— У него стрела в левом плече. Бедняга истекает кровью! — тихо сказал Кин Лакк.

— Что же делать? Быть может, попытаться извлечь стрелу и стянуть с него кольчугу?

Ответ неожиданно прозвучал из уст самого Трацара. Он попытался улыбнуться и еле слышно произнес:

— Вырви ее, милый царевич! Я перетерплю эту боль… Выдерни ее поскорее!

Ур Фта замер, не ведая, стоит ли ему подчиняться этому требованию. Но его подстегнул голос Кин Лакка, прохрипевшего:

— Чего же ты ждешь? Выдергивай!

В тот же лум, вцепившись в стрелу, царевич дернул изо всех сил, вырвал ее из трацарова плеча и отбросил в сторону. Трацар вскрикнул, но не потерял сознания, и тут же что-то пробормотал, как в бреду, на непонятном наречии.

— Надо бы все же снять и кольчугу, — подумал царевич вслух.

— Полагаю, что это уже ни к чему, — хладнокровно заметил Кин Лакк, и царевичу показалось, что у него в груди шевельнулся клубок стриклей.

— Нет! Не может быть! — воскликнул он, едва сдерживая рыдания. — Я не верю в то, что он умер!

В тот же лум Трацар как ни в чем не бывало сел и заключил потрясенного царевича в объятья.

— И правильно делаешь, что не веришь! — рассмеялся он. — Меня умертвить, конечно, можно, да ведь для этого попотеть надо! И еще как попотеть!

— Ты меня не понял, благородный Ур Фта, — вмешался Кин Лакк. — Насчет кольчуги. Впрочем, пожалуй, ее стоит с него стащить, чтобы полюбоваться на действие некоторых слов, произнесенных кстати.

— Прошу тебя, помоги, милый царевич! — попросил Трацар, вскочив на ноги и хватаясь за ворот кольчуги, так что можно было подумать, будто он слышал пожелание форла. — Надоело мне таскать на плечах эту тяжесть. Пора уж мне встать под защиту заветных слов.

— Так-то оно и лучше, пожалуй. Поигрался, и будет, — шутя проворчал Кин Лакк, а царевич спросил:

— Но можешь ли ты поручиться за собственную безопасность, Трацар?

— На некоторое время могу.

— На какое же?

— На нимех-другой.

— А-а, ну этого вполне достаточно.

Стянув с него продырявленную кольчугу, царевич долго, не веря своим рукам, ощупывал то место на плече Трацара, где должна была зиять страшная рана, но даже царапины там не обнаружил.

— Ладно, пойдем, — сказал он наконец, решив ничему больше не удивляться, находясь рядом с этим чудесным агаром (а может, и не агаром вовсе?). Они находились на краю поселка и отсюда хорошо различали шум сражения. Прулты, вероятно, увлеченные схваткой, больше не отряжали в тыл никого, чтобы померяться силой с четырехруким босолицым воином. И Ур Фта в сопровождении Трацара и невидимого Кин Лакка беспрепятственно подошел вплотную к довольно сильной линии обороны прултов, протянувшейся по склону холма. В считанные лумы оглядев поле битвы с высоты птичьего полета, Кин Лакк доложил царевичу:

— Абаиты храбро дерутся и вот-вот прорвут центр, где их возглавляет четырехрукий воин, оснащенный каким-то неслыханным оружием. Но прулты тоже стоят насмерть и уже перешли в наступление правым флангом. Абаиты рискуют оказаться в тисках и проиграть сражение.

— Хорошо! — сказал Ур Фта. — Из твоих слов с неизбежностью следует, что мы обязаны ударить прултам во фланг, именно там, где они развивают наступление. Трацар, не переждать ли тебе все же где-нибудь в безопасном месте?

— Милый царевич, я мог бы тебе предложить изо всех сил ударить меня по шее цохлараном. Но ведь цохлараны тебе еще пригодятся в бою.

— Ты разве до сих пор сомневаешься в том, что он в сущности неуязвим? — Прохрипел Кин Лакк и предложил не тратить времени на пустые разговоры.

— Ну что ж, тогда вперед! — воскликнул царевич, окончательно махнув на Трацара всеми своими руками, и бегом устремился в ту сторону, куда звала боевая свирель.

Сражение продолжалось еще нимеха полтора. Царевич, ведомый славным форлом, обошел наступающих прултов с правого фланга и двинулся им наперерез по щиколотку в крови. Пришлось и ему пролить не только пот в этой схватке. Сначала его ранили в правое верхнее предплечье, и он пожалел, что, выбирая части доспеха для своего снаряжения, пренебрег наручами. А когда ему вдобавок крепко задели бедро секирой, он просто решил, что от судьбы не увернешься.

Ободренные подмогой неведомого босолицего витязя абаиты действовали все решительней и храбрей. Наконец, они прорвали центр и разрезали вражеские силы надвое, после чего, объединив усилия, нанесли сокрушительный удар по левому флангу прултов. По левому, ибо правого к этому луму, благодаря усилиям могучего союзника, уже не существовало. Оказавшиеся в смертельном кольце прулты сложили оружие и доспехи к ногам победителей. Свирель воинственного форла умолкла.

Изможденный битвой царевич снял, ухватив за пруты, свою железную шапку и опустился на землю со словами:

— Дорогой Кин Лакк! Не слишком ли много крови мы с тобой потеряли?

Но в тот же лум, как будто из-под земли, появился неунывающий Трацар.

— Эй, царевич, да ты, кажется, серьезно ранен! — весело, как всегда, проговорил он и шепнул несколько заклинаний.

Ур Фта с облегчением понял, что Трацар проделал с ним тот же фокус, что и с самим собой накануне. От ран на бедре и предплечье не осталось и следа. А единственным, что его теперь беспокоило, был зверский голод, неразрывно слившийся с богатырской жаждой.

— Благородный Ур Фта, — торжественно произнес Трацар. — Я уже успел переговорить с предводителем отважных абаитов по имени Ажайла и, как мог, объяснил ему, кто ты такой. Этот славный четырехрукий витязь восхищен твоим искусством и твоей храбростью. Вот он, рядом со мной, и желает сам выразить тебе свою признательность.

— Пусть говорит, — согласился царевич.

Вождь абаитов произнес несколько слов пронзительным срывающимся голосом, а Трацар тут же перевел:

— Он считает агаров кем-то навроде двартов и бесконечно счастлив оттого, что дожил до встречи с одним из них.

— Передай ему, что я тоже рад, — устало вымолвил царевич.

Ажайла говорил еще, и Трацар прилежно переводил сказанное.