Президент от мафии - Стивен Кэннелл

В десять часов радио Сан-Диего объявило о том, что и так уже почти все знали. Хейз Ричардс победил на праймериз в Калифорнии. Он будет руководить национальным съездом, который состоится в Денвере.

Райан выключил радио, потом взял костыли и пошел на палубу яхты.

— Ты куда? — спросила Люсинда.

— Я собираюсь привести ногу в порядок.

Люсинда смотрела, как он положил левую ногу под правую и стал поднимать их. От боли Райан морщился и обливался потом. Он повторил упражнение десять раз, потом сосчитал до двадцати, и повторил еще десять раз. Снова и снова он повторял упражнение.

У него не было никакой силы в ноге, и спустя какое-то время Люсинда не могла больше на это смотреть и сошла вниз. В маленькой каюте она все равно слышала удары, когда каблуки его ботинок стукались о палубу. Люсинда видела его ногу близко. Она знала, что большую часть мускулов пришлось удалить.

А на палубе под мексиканским солнцем Райан продолжал упражнения. С него градом катился пот, но его мысли были далеко отсюда. Он вернулся в Стэнфордский университет на тренировочное поле. Ему снова было девятнадцать лет, он лежал на земле в своей тренировочной форме и отжимался. Райан вновь слышал голос своего тренера по физической подготовке Зорана Петровича, который кричал на них со своим немецким акцентом: «Даффай, ребята! Шефелите сфоими ленивыми затницами! Тва, три, четыре… Тва, три, четыре…».

Райан изо всех сил старался работать раненой ногой, старался поднять ее, все меньше и меньше используя помощь правой ноги, до тех пор, пока совсем не обессилел.

«Даффай, ребята… Вы просто кучка сопливых фройляйн… Та?»

В своих мыслях Райан возвратился в прошлое. Он был молод и здоров. И никакого страха поражения. Перед ним только просторные поля и прямые дороги.

«Даффайте… Один, тва, три, четыре…»

Он перенесся в тот день, когда играл лучше всего. Он не будет сдаваться. Он не позволит Мики победить… Только не теперь, когда он зашел так далеко.

Глава 55

Выздоровление

В шестистах милях к югу от границы они нашли укромную бухту, обозначенную на карте как бухта Магдалены. Там они бросили якорь в защищенном месте в скалах.

Май сменился июнем, за июнем наступил июль.

Они обрели мир без забот. Райан дважды в день тренировался почти по два часа, сосредоточив усилия не только на больной ноге, но и на всем теле, разминая давно заспавшиеся мускулы. Люсинда готовила, купалась и загорала голышом на носовой палубе. А ночью они занимались любовью под звездами.

Проходили недели, и их единственной связью с миром оставались только передатчик, да случайно заплывшие в бухту мексиканские рыбаки, отправившиеся на поиски новых поселений лобстеров. Дважды в неделю они звонили Казу и Коулу, но тем так и не удалось найти Дэвида Робба. Каз сказал, что исчерпал кредит любезности в Министерстве юстиции и больше не может получить туда пропуск. Они оба казались усталыми и разочарованными.

Как-то вечером в конце июня погода позволила Райану и Люсинде поймать передачу станции Сан-Диего, и они узнали, что Хейз Ричардс отправился в Европу и там обсуждает мировые проблемы с главами государств. Он вернулся в США в третью неделю июля, чтобы принять участие в Национальном съезде демократов. Этого Райан с Люсиндой не увидели, потому что телевизор не принимал нужный канал. Каз обо всем рассказал им по телефону.

— Этот долбаный мужик… Вы его слышали. Он заставит Америку работать, черт меня подери. Он заставит ее поработать на этих масляноголовых из мафии. Ю-би-си назвала его кандидатом девяностых, Рузвельтом новой эры. Я впал в такую депрессию, что чуть не застрелился.

После съезда Хейз выбрал сенатора Бена Сэвиджа в качестве кандидата на пост вице-президента, а затем снова вернулся в Европу. Появились его снимки с арабскими шейхами и президентами балканских стран. Каз рассказывал об этом изгнанникам. Казалось, с каждым звонком он впадает во все большее отчаяние. Для Райана все стало таким недосягаемым, чем-то таким, что он оставил далеко позади.

За два месяца он достаточно натренировал ногу, чтобы сделать несколько коротких, неуверенных шагов без костылей. Нога казалась ему неустойчивой и чужой.

Однажды днем они с Люсиндой отправились в резиновой лодке на берег. Было тепло, и они редко надевали какую-нибудь одежду. Они были одни в своей отрезанной от мира бухте. Здесь беглецы обрели свой Эдем. Все темное в их жизни, все тени прошлого смыл океан, а потом сожгло слепящее солнце. Они взяли пляжные полотенца, еду и отправились, решив устроить барбекю на берегу.

Райан преисполнился решимости пройти всю полоску пляжа. Люсинда с улыбкой смотрела на него, когда в двадцати футах от берега он вывалился из лодки и поплыл к берегу. Райан плыл очень грациозно, взмахи его рук становились все сильнее. Два месяца назад она сняла швы с ноги. Райан очень сильно загорел, если не считать воспаленной красной линии, идущей по диагонали через бедро, оставленной хирургией Доктора Джаза.

Люсинда смотрела, как Райан выбрался из воды, загорелый и мускулистый, его белокурые волосы совсем побелели от солнца и отросли. Она подгребла к берегу, и Райан помог ей вытащить лодку на песок. Потом Люсинда схватила полотенце и побежала к концу пляжа.

— Куда это ты?

— Получишь меня, если поймаешь, — поддразнила Райана Люсинда.

Он бросился догонять ее, опираясь на больную ногу, но песок затруднял движение. Люсинда бежала спиной вперед и смеялась. Наконец, она бросила Райану полотенце, он поймал его и прыгнул вперед, но тяжело упал на песок. Люсинда подумала, что он ушибся, и побежала к нему, обнаженная, коричневая от загара. Райан схватил ее за ногу, уронил рядом с собой, и они обнялись.

— Господи, как же я люблю тебя, — прошептала ему на ухо Люсинда.

— Я только не знаю, почему, — честно ответил он.

Она поцеловала его в губы, а потом Райан принялся целовать ее тело. Ее соски напряглись от опаляющей страсти. Они оба достигли оргазма, как только он вошел в нее. Им хотелось взять как можно больше друг от друга. Соединение умов и тел, казалось, не могло удовлетворить жажду любви. Люсинда отдала себя Райану и была готова пожертвовать за него жизнью. Он поклялся, что больше с ней никогда не случится ничего плохого, и что он умрет, если потеряет ее. Их удивляла сила собственных чувств.

— Я хочу, чтобы это никогда не кончилось, — сказала Люсинда.

— Память никогда не исчезнет.

В этот вечер они достали из холодильника два последних стейка и приготовили барбекю на берегу. Так как рядом не было города, чтобы закупить провизию, с этого момента им придется жить запасами консервов, лобстерами и рыбой, которую они смогут поймать руками.

После ужина Райан и Люсинда лежали на песке, держась за руки, и думали о том дне, когда они впервые встретились. Тогда Райана пригласили в дом Ало на День благодарения.

— Ты вошел, и я в тебя влюбилась. Как это может быть? — вспоминала Люсинда. — Мне было всего семь лет. Как будто Господь сказал мне, что это тот самый человек.

Райан говорил о Мэтте.

— Хуже всего думать о том, как много мне хотелось сделать вместе с ним. — Он взглянул на звезды и подумал, слышит ли его сынишка. — И этого никогда уже не будет. И с этим я не могу справиться, потому что мои мечты живут в моем воображении и меняются вместе со мной.

Райан говорил, что благодарен Люсинде. Ведь именно она избавила его от ночных кошмаров… За то, что она объяснила ему смерть Терренса… За то, что унесла тьму из его жизни.

— Если мы это переживем, ты выйдешь за меня замуж? — наконец спросил Райан.

Люсинда приподнялась на локте и заглянула ему в лицо. Лунный свет высветил голубизну его глаз.

— Тебе лучше поверить в это, приятель.

Райан снял с мизинца кольцо Мэтта, которое тот получил в начальной школе… Это была самая ценная для Райана вещь, а стоила она всего двадцать долларов. Яркий пример того, насколько мало для него значили богатство и власть. Он надел кольцо на палец Люсинде, и они долго смотрели друг на друга, без слов празднуя свою помолвку.

Однажды вечером в конце августа Коулу позвонили, и этот звонок изменил все. Он только переступил порог своего номера в меблированных комнатах в Джорджтауне, как зазвонил телефон. В трубке раздался высокий мужской голос. Звонили из Медицинской группы Феникса.

Именно Казу принадлежала идея проверить все дома для престарелых в теплых штатах, например, на Гавайях, во Флориде, Аризоне и Нью-Мексико. Старики, по мнению Каза, обычно стремятся переехать поближе к теплу, потому что кожа у них становится тоньше, а кровь бежит по жилам не так быстро. Это-то Коул знал, но предложение и гроша ломаного не стоило, если у вас в кармане всего несколько сотен баксов, а вам предстоит обзвонить все подобные учреждения в пятидесяти штатах. Они искали человека, выпавшего из административной системы, который, вполне возможно, уже умер. Им было необходимо каким-то образом сузить зону поисков.