Пьяная Россия. Том первый - Элеонора Кременская

Завидев впереди неторопливый «москвичок», наши актеры принялись подгонять Веню обогнать и его. Водитель «москвичонка» скоро услышал азартные крики и увидел кукиши, которые ликующие артисты показывали ему из форточек. «Москвич» остановился, и водитель еще долго смотрел вслед удаляющемуся автобусу, в шоке обдумывая, что, может, психов так перевозили куда-то? Ну да, наверное, вывезли сумасшедших на природу, тоже ведь люди. И уже сочувственно вздохнув вслед театральному автобусу, водитель «москвичонка» тронулся по дороге, но очень медленно, страшась настигнуть психов.

Дорога уперлась в закрытый шлагбаум, приближался тот самый поезд, машинистов которого так озадачили наши актеры. И, как только состав загромыхал мимо, они все вывалились из своего любимого автобуса, стали куролесить под шумок, ходить на руках, прыгать в сальто-мортале, а главное петь, орать на все голоса, мяукать и лаять. До чего же было им хорошо расслабиться и поорать!.. Состав прошел и на той стороне дороги актеры увидали остолбеневших в удивлении деревенских. С корзинками в руках, в сапогах, в брезентовых куртках, ходили, вероятно, в лес. Понимали эти люди одно, если безобразит кто-то, значит, пьяный и не иначе, а тут трезвые вроде люди…

Актеры, смеясь на их реакцию, поскорее залезли в автобус и уехали с места событий. Дорога вела в город. А подъехавший к тому же переезду водитель «Москвича» пояснил остолбенелым деревенским, что это наверняка придурки из дурдома, вывозили их, несчастненьких, за город, на прогулку. Деревенские, глядя вслед театральному автобусу, пожалели безумцев и мысленно, каждый, разрешил им куролесить дальше и приезжать, конечно…

История вторая

Было это в Вологодской области. Край, как известно глухой, изобилующий дремучими лесами и медведями.

Мои родители, в то время молодые, едва миновавшие рубеж в двадцать пять лет организовали в театре кукол некую комсомольскую бригаду, которая дала обязательство охватить не только пионерские лагеря, но дать спектакли также и в деревнях. Пока все шло хорошо, и вологодский край увидел спектакли театра кукол. Но тут выяснилось, что до одной деревни никак нельзя добраться на автобусе, а разве только на вертолете. В деревне этой пряли и ткали, в каждом доме стоял ткацкий станок, в каждом доме пекли собственный хлеб, будто на дворе не семидесятый год был двадцатого столетия, а невесть какой, дремучий. Комсомольцы активно врубились в проблему и выпросили вертолет.

Хорошо, всунули как-то декорации, закрепили и сами влезли кое-как. Полетели. Прилетели. Деревенские встретили вертолет радостными криками, сбежались на летное поле. Летное, конечно, громко было сказано, просто поле, заросшее ромашками.

Скоро выяснилось, что клуба в деревне нет, где играть спектакль? Поставили декорации тут же на летном поле, объяснили деревенским, что надо бы принести скамейки и созвать всех, даже самых старых на спектакль. Пришли, принесли скамейки и табуретки, уселись. Дети, подростки, взрослые, старухи и старики. Внимательно смотрели спектакль с детским сюжетом, просмотрели, ничего не сказали. Мужики крутили самокрутки и отводили взгляд. В общем, не хлопали даже да они и не знали, что надо аплодировать. Но столы накрыли, тут же на летном поле, под открытым небом и кормили артистов по-простому: самогонка, огурцы, помидоры, несколько караваев домашнего хлеба, варенная картоха, домашняя колбаса. Артисты ели благодарные, проголодались, устали малость от перелета, от спектакля. Артисты ели, а деревенские все больше и больше бычились, глядели недобро и хмуро. Артисты всполошились, что такое, неужели вам спектакль не понравился? После недолгого молчания самая смелая старушоночка высказала вслух общее мнение:

«Вот сами-то едите, а своих маленьких людишек не кормите!»

Это они про кукол! Актеры застыли, а потом кинулись к ящикам, где уже были упакованы куклы, достали и передали в руки деревенским, сами показывали, вертели их на тростях, нажимали на разные хитрые устройства, закрывали и открывали им рты и глаза.

А потом улетели, удивленные дремучим сознанием людей из этой деревни, а деревенские остались еще более удивленные налетом кукольников и не понимающие, что это было? И почему взрослые играют в куклы, словно маленькие дети?..

История третья

Режиссер театра Василий Николаевич купил машину марки «Запорожец». Все актеры ходили в театральный гараж и любовались на нее. Каждый вместе с владельцем покатался вокруг театра. Василий Николаевич был счастлив и актеры его в этом счастье поддерживали, ни у кого же машины не было никогда. Все, так или иначе поучаствовали в ремонте «запорожца», узнали как водить, где достать ту или иную деталь, в общем жили плодотворной жизнью русских водителей, которые, как известно должны уметь не только водить свои автотранспортные средства, но еще и чинить, и полностью разбираться во внутренностях своего железного конька, так что русского автолюбителя можно безо всяких сомнений приглашать в слесари и механики любого автотранспорта.

Прошло какое-то время, и Василий Николаевич купил другую машину. Все пришли смотреть. В обширнейшем театральном гараже, в котором стоял только театральный автобус, действительно находилось две машины. Но были они совершенно одинаковые. Актеры обошли их задумчиво. Правда объяснение оказалось простым, второй, только что купленный «запорожец» не ездил уже лет как пять и нужен был для первого только на запчасти. И опять закипела слесарная и механическая жизнь, в которой принимали деятельное участие даже женщины, актрисы театра.

Прошло время, и Василий Николаевич купил третью машину. А перед этим, он съездил с собственным спектаклем за границу и заработал там, естественно, деньжат. Ну, все обрадовались и по дороге к гаражу представляли себе импортный автомобиль, спорили, какая марка лучше, а войдя в гараж, обалдели, потеряли дар речи. Возле сияющего, как солнце «запорожца» крутился сияющий Василий Николаевич. Два прежних купленных стояли тут же, померкшие в блеске и славе новоприобретенного. Актеры ничего не сказали, только крутанулись на месте и все скопом вышли из гаража, молча, не сговариваясь, направились в ближайшую забегаловку, запросили себе водки и только, когда выпили по двести грамм, стали жарко обсуждать, что, наверное, их режиссер рехнулся. Заработал денег, а купил опять «запорожец», что-то тут не так, с этим вопросом они вернулись обратно в гараж. Дескать, Николаич, считаем тебя сумасшедшим, поясни, чего ради, ты покупаешь одинаковые машины? Василий Николаевич отпираться не стал, а помолчав немного, кивнул и сказал, что, просто привык к механике «запорожцев», привык к их спокойному ходу и боится, куда как боится пересаживаться на более мощные машины. Актеры поняли, просияли, словно камень с душ слетел, обрадовались, что можно жить дальше и жили, так же копошась в свободное время в гараже, уделяя внимание и любовь своим, уже ставшими какими-то родными, механическим друзьям.

История четвертая

В 1986 году появился негласный приказ Горбачева об увольнении из театров России пьющих артистов. И наши артисты испугались. Все они пили. Несколько бутылок портвейна всегда ожидало их после спектакля, в гримерках. Они довольно много пили, и случалось едва не заваливали спектакль. Бывало, впятером управляли куклой, лишь бы она ровно держалась на ширме, когда требовался, к примеру, всего один кукловод. Весь спектакль предварительно записывали на «фанеру», чтобы зрители не догадались, насколько они пьяны…

Бросали пить всем театром, стали ужасно раздражительны и плаксивы, одни дрались, а другие в это время в уголке рыдали. Пили крепкий кофе и чифирь. Дикие запахи витали по театру. Но, как люди резкие и непредсказуемые, они еще и курить бросили.

И вот, кто-нибудь приходил к ним в фойе и закуривал по старой привычке, прежде же вечно стоял дым коромыслом. И тут, немедленно раздавался крик раненных зверей и пара-тройка взбешенных таким поведением гостя артистов, хватали его и безо всяких церемоний выносили на улицу, ставили на асфальт, указывали ему под ноги, крикнув: «Вот тут и кури!»

Гость оставался, разинув рот, изумленный донельзя.

В эту пору сошел с ума Димка Н., артист этого театра. Может от резкого отказа от алкоголизма, в принципе в таких случаях надо обращаться к наркологу, может, вообще, накопилось. Но ночью он резко проснулся, вышел в пижаме на лестницу, спустился по лестнице, вышел из подъезда, подумал, огляделся, вздохнул и запел. Голос у него был басовитый, сильный, ему бы в опере петь, а не играть в обыкновенном кукольном театре. Между тем, Димка пел и поводил широко рукой. Люди просыпались, выглядывали из окон, ругались. А Димка кланялся им, ему казалось, что он на сцене Большого театра и поет в опере, в какой, неизвестно, потому что слова он произносил нечетко, а только что-то такое тараторил и вдруг, громко ухал или ахал, а потом опять тараторил. Жена его проснулась и от этого пения Димки, и от резких звонков в двери. Соседи, возмущенные таким поведением ее мужа, поведали ей на идиоматическом языке, как им это все не нравится. Она спустилась, вышла на улицу. Как раз в этот момент, Димка сорвался с места и побежал вокруг дома, ему казалось, что он просто меняет мизансцену. Он бежал, поводя широко руками, одновременно кланялся гневным соседям, которых принимал за восхищенных почитателей своего таланта и пел.