Неусыпное око - Джеймс Гарднер

Фестина изумленно уставилась на нас. Я пробормотала:

— Я знакома с его матерью.

— Если бы она знала, что на этом задании мне придется отправляться под землю, у нее был бы спазм. Старики, они такие. Их может хватить птеромический паралич из-за самой маломальской безделицы. — Он закатил глаза, а потом заметил Тика. — Конечно, исключая здесь присутствующих. Вы, похоже, держитесь молодцом, в этом темном тесном подземелье.

— Я не просто держусь молодцом, а чувствую себя великолепно. — Голос Тика был так напряжен, что он едва не поперхнулся. — По стечению обстоятельств я также являюсь наставником проктора Смоллвуд… и меня беспокоит, как она непрофессионально вступает в неформальные отношения с гражданскими специалистами.

— О-о-о, — протянул Юнупур, — сказано неприветливо. Но если вы хотите профессионализма, я покажу вам профессионализм. — Он отцепился от моей шеи. — И где же несчастный покойный, которого мне предстоит осмотреть?

— Как насчет парня, лежащего на земле? — Четикамп указал на труп.

— Несомненно, популярное местоположение для оплакиваемого, — согласился Юнупур, резво прыгнув к телу Ирану. — Я вижу их в кроватях, и я вижу их в креслах, но положение распростертым на полу все же выигрывает первое место в списке любимых мест у поклонников традиционализма. Вы нашли его точно в этом положении? Руки были аккуратно сложены? Четикамп кивнул.

— Тогда кто-то хотел этим что-то сказать. — Юнупур опустился на колени возле тела и потянулся к своей сумке за сканирующим устройством, весьма похожим на «тугодум» Фестины. Он держал устройство в нескольких сантиметрах над трупом и медленно перемещал его от головы Ирану к его ногам и после снова к голове. — Ничего очевидного… пока, — сказал он. — Вы сфотографировали все, что хотели?

Капитан снова кивнул.

— Тогда можно познакомиться поближе.

Юнупур извлек маленький пылесос и легко провел им по парке Ирану — не то чтобы мне были заметны какие-то волоски или волокна, которые мог бы оставить убийца, но все равно стоило проверить все досконально. Потом, надев стерильные перчатки, Юнупур — аккуратно сместил руки трупа так, чтобы освободить доступ к закрытой молнии на парке. Или, по крайней мере, это он собирался сделать; как только Юнупур разнял сцепленные пальцы, мертвые руки Ирану безвольно шлепнулись на землю.

— Ой! Обычно трупы бывают более окостенелыми, чем этот.

— Знаете ли вы что-нибудь о трупах своборесов? — уточнил Четикамп.

— Я изучал все дивианские виды, — ответил Юнупур с петушиной самоуверенностью. — У меня не так много практического опыта, но все же… Своборесы цепенеют медленно в первые двенадцать часов после смерти, три дня остаются окостеневшими, а потом напряжение спадает, и трупы становятся неподатливыми, хотя и не совсем несгибаемыми. — Он взглянул на Тика. — Мой профессор никогда не говорил, что своборесы становятся абсолютно дряблыми.

Тик не ответил. Выражение его лица говорило, что именно он думал о тех, кто обвиняет преподавателей в своей некомпетентности.

Я же думала совсем об ином. О том, что напугало меня до дрожи в коленях и в остальных местах. Я в отчаянии молилась, чтобы Юнупур нашел какую-нибудь очевидную причину смерти — колотую рану в сердце, странгуляционную борозду вокруг шеи.

— Ну, продолжим поиски.

Эксперт распахнул куртку Ирану, открыв теплую белую рубашку — высококачественную, но не непристойно дорогую. Нигде никаких очевидных пятен крови.

На шее Ирану был небрежно повязан черный вязаный шарф. Недостаточно плотно, чтобы задушить, только как защита от холода.

Юнупур снял шарф. Никаких следов насилия.

— От этого моя работа становится только интереснее, — объявил Юнупур. — В чем кайф, если причина смерти очевидна?

— Можете ли вы назвать нам время смерти? — спросил Четикамп.

— Настолько дряблое тело стало трупом более трех дней назад, — ответил Юнупур. — А в такую стужу все естественные процессы замедляются, в том числе тело дольше окостеневает, а потом становится дряблым. Мне нужно провести дополнительные анализы, но я гарантирую, что этот парень мертв уже больше недели.

— Что означает — он был уже мертв к моменту смерти Чаппалара, — заметила Фестина.

— А мог он умереть еще три месяца тому назад? — поинтересовался полицейский. — Именно столько он числился пропавшим без вести.

— Это меня не удивило бы. — Юнупур поднял свое сканирующее устройство и снова провел им вдоль тела. — Да, точно, могло пройти и три месяца. Существенного разложения не произошло, но здесь холодно, и к тому же редкие насекомые забираются так глубоко в шахту. Труп мог оставаться в таком состоянии долгое время.

— Учитывая то, какой здесь холод, — пробормотала адмирал, — я удивлена, что тело не замерзло до одеревенения.

— Здесь холодно, но не ниже точки замерзания, — откликнулся Четикамп, — а так глубоко под землей температура меняется не сильно, что бы ни происходило снаружи.

— Так и есть, — сказал Юнупур. — Ну, давайте продолжим поиски причины смерти.

Он расстегнул рубашку Ирану. Никаких ран.

Снял с него брюки — тоже из дорогого материала. Никаких видимых повреждений на теле.

Он перекатил тело, чтобы проверить спину. Ничего необычного.

Когда Юнупур снова перекатил тело на спину, веки сразу упали, открыв глаза, и у трупа отвисла челюсть.

— Да уж, трупак и вправду обмякший, точно? — пробормотал Юнупур.

— Вялый, — сказала я. — Он вялый.

Я оглядела комнату. Ребята из взвода были молоды, Юнупур тоже. Они не могут такого помнить. Четикампу было достаточно лет, но, может быть, он тогда не часто общался с больными и умирающими. Фестина прибыла с другой планеты. Тик искал прибежища в чаще, надеясь умереть до того, как его найдут разведчики, а потом он пролежал в постели практически дольше, чем кто бы то ни было, так и не увидев, как выглядели другие вялые тела.

Только я видела. И с той минуты, как руки Ирану плюхнулись на землю как не управляемые мускулами мешки с водой, у меня по спине поползли мурашки от такого дежа-вю.

Юнупур прав: тела своборесов обычно не были столь дряблыми.

— Вы имеете в виду… — начал Четикамп.

— Чепуха! — вмешался Тик. — Чума не коснулась своборесов.

— Болезни способны приспосабливаться, — мрачно пробормотала Фестина.

— Экие глупости, — затрясся от смеха Юнупур. Ну, хотя бы его мембраны-паруса заколыхались — Давайте не будем впадать в мелодраматичность, ладно? Если нет следов на теле, то парня, скорее всего, просто отравили. Или передозировка. Или его хватил сердечный приступ или удар, или он подавился костью орта и задохнулся. Не было ни единого случая заболевания этой жуткой чумой со времен самой эпидемии.