Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

– Хосподи, подсоби, не дай нам сгинуть в рабстве на чужбине далекой.

Отдав остаток сил спуску струга на воду, беглецы едва успели погрузиться в него и оттолкнуться от берега. Выползавшие из лаза преследователи, к счастью, не имели при себе луков, что спасло казаков от верной смерти. Степняки, стоя на берегу, в бессилии выли и потрясали над головой бесполезными саблями, но плыть за приближающимся к середине реки стругом не решился никто.

– Ну што, сцапали нас, рыла свинячьи? – потрясая окровавленными кулаками, злорадно орал в сторону удаляющегося берега есаул Кочегуров. – Што, обделались до самой макушки, сукины дети?

– Уймись, Петро! – Арапов отпустил весло и, стараясь не смотреть на угрюмо гребущих женщин, горько ухмыльнулся: – Вота и се, што от нас, горемык, осталось, Петро. Четыре бабы да мы с тобой. Наших тама и землицей присыпать некому. Геройски погибших казаков…

Голос атамана дрогнул, а на глаза набежала слеза. Его могучее тело вдруг сотрясли рыдания, и он, опустив голову, обхватил ее обеими руками.

– Будя, Василий. – Кочегуров обнял атамана за поникшие плечи и попытался неуклюже утешить: – Знать тама наверху у Хоспода сие несчастие написано было. Сам поди знашь…

– Отчыпысь. – Арапов сбросил с себя руку есаула и, выхватив саблю, в бессильной ярости замахнулся на убегающий берег. – Я ешо возвернусь! Помяните слово мое, нехристи! Не один возвернусь, а с немалым числом молодцов отчаянных! И ступим мы на берег сей большой силой! Не зрить вам боля реки Сакмары, злыдни треклятые. В ТОМ ДАЮ СЛОВО СВОЕ! Вам ешо неведомо, как крепко держит слово свое Василь Арапов!

22

В отличие от не в меру горячего Танбала мудрый Исмаил-бек решил действовать по-иному. Будучи уверенным, что предупрежденные его лазутчиком кулугуры давно покинули поселение, бек собирался без потерь просто сжечь поселение и, купаясь в лучах славы, унизить тем самым Танбала. Исмаил ничуть не сомневался, что юношеская горячность султана навредит ему. Предупрежденные опять же его лазутчиком казаки вряд ли позволят победить себя наскоком. Прежде чем погибнуть в неравном бою, эти бестии погубят немало воинов Танбала. Ну а далее… Султану ничего не останется, как взять в жены дочь великого воина, спасшего степь от расселения пришлых казаков. А он сразу же отдаст свою славу зятю, восхвалив его доблесть перед эмиром, уже обо всем наслышанным. Ну а если все интриги не возымеют на Танбала никакого действия…

– Великий бек, лагерь пуст. – Вернувшийся из разведки воин почтительно склонил голову, дожидаясь дальнейших приказаний.

– Ты в том уверен?

– Да.

– Тогда во имя Аллаха вперед!

И, пригнувшись к седлу, несутся к частоколу воины, сжимая в руках горящие факелы. Они мчатся стремительно, как поток. И вдруг грянул гром выстрелов, и смерть скосила первые ряды. Как муравьи, карабкаются спешившиеся воины на насыпь, а из-за частокола льется на них свинцовый дождь. В страшном реве, сотрясающем воздух, уже не слышны оружейные выстрелы, не слышны и стоны раненых.

Несмотря на большие потери, воины Исмаил-бека все же приблизились к частоколу и предприняли отчаянную попытку преодолеть укрепление. Ружья оборонявшихся смолкли, а над частоколом сверкнули сабли.

– Бей, руби! – ревели осажденные.

– И-я-я-я, – визжали атакующие воины.

Первые ряды, добравшись до частокола, тут же присели, позволив следующим встать себе на плечи. Затем они выпрямились, и воины, стоявшие на плечах, легко перемахнули через частокол. Осажденные и атакующие сошлись грудь с грудью, руки и ноги сплелись. На территории поселения за закипел ожесточенный бой. Стоявшие насмерть бородачи-кулугуры и воины Исмаил-бека сплелись в один кровавый клубок, который кружится, визжит, стонет, клянет, колет и гибнет. Как сотни молний, сверкают клинки сабель, рассекая воздух. Мурза Карим в бешенстве машет саблей, подгоняя своих воинов в бой. Напрасно: кулугуры держатся стойко – где стоят, там и рубят где стоят, там и падают.

Вновь загремели выстрелы. Обошедший гору отряд киргизов собирался неожиданно ударить в спину обороняющихся. Всадники неслись, как черти, гикая и подвывая, но навстречу им выдвинулся отряд кулугуров, который до поры до времени томился в засаде. Воины встали на спины лошадей, готовясь перемахнуть через частокол, но, будучи встречены смертоносным огнем, повернули обратно.

Мурза Карим предпринял попытку остановить обращенных в бегство воинов, но вскинул руки и рухнул оземь под ноги собственного коня, и взбешенное животное поволокло его по пропитавшейся кровью земле. Среди обороняющихся кулугуров раздались веселые выкрики.

Третий отряд, посланный Исмаил-беком, тайком пробрался вдоль реки и, отрезав кулугурам путь к отступлению, предпринял дерзкую атаку. Однако и он был встречен градом пуль обороняющихся, оставленных Гавриилом для обеспечения отхода.

Всюду кипит бой. Ничего не слышно, кроме трескотни ружей, звяканья сабель, стонов и воплей. Ярость усиливается. Уже значительная часть степняков преодолела частокол и вступила в схватку с кулугурами. Обороняющиеся окружены, сдавлены. Атакующие жгут их землянки и все плотнее сжимают свои ряды.

Мужики во главе с Гавриилом обороняются с отчаянием обреченных. Все знают, как тяжела неволя в Хиве и как сладок рай на небесах, обещанный старцем. Сам Гавриил весь в крови, с искаженным гримасой лицом, как косой, рубит своей саблей головы степняков и кричит, обращаясь ко всем, кто только его слышит:

– К реке! Рвемся к реке, чады мои. Лес тама!

И обезумевшая толпа бросается к выходу, легко прорвав кольцо воинов Исмаил-бека.

– С Богом! За веру нашу! – надрывая легкие, кричит Гавриил. Но его сражает стрела, он падает на колени, и стрелы одна за другой вонзаются в его могучее тело.

Но кулугуры не бросили своего вождя. Осыпаемые градом стрел, ударами сабель и пик, они все же пробились с боем к реке и углубились в лес. Мало их осталось, очень мало. Большая часть геройски сложила головы на вершине холма, а те, кто остался в живых, истекая кровью, уходили в лес, унося с собой своего старца вождя, друга и бога.

* * *

Конь под Исмаил-беком вздрогнул и встал на дыбы, когда передовой отряд воинов встретил залп огня из-за укреплений. Не ожидавший ничего подобного бек едва удержался в седле, успев обхватить шею испуганного животного. «Как так? Не может быть!» – запрыгали в голове беспокойные мысли. Да разве он приказал бы атаковать укрепления, зная, что защитники не покинули поселение?

Повинуясь взмаху руки бека, двое воинов сняли с лука тетиву, обхватили ею шею разведчика, обманувшего Исмаил-бека, и, с силой потянув за оба конца, мгновенно обезглавили несчастного воина.

– А теперь остановить сражение, – отдал очередной приказ бек, и воины, пришпорив коней, помчались в гущу битвы.

Далекоидущие планы Исмаил-бека вдруг начали рушиться